Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Я прохожу мимо рядов гранитных надгробий разных размеров и форм, некоторые из которых настолько древние, что имена на них стерлись под воздействием погодных условий.

Наконец я добираюсь до дальнего угла кладбища, где за ржавыми железными воротами находится семейный участок Блэкторнов.

В отличие от остальной части кладбища, эти могилы утопают в цветах.

Цветущие алые лозы обвивают надгробия. Фиолетовые астры в форме звезд покачиваются на ветру. Оранжевая бальзамина буйно разрастается, возвышаясь над поддерживающей ее оградой, а большой куст белладонны окружает основание соседнего тиса. Это заросший сад, прекрасный и дикий. Во многих местах проросли дикие грибы.

Я срываю несколько полевых цветов, нахожу могилу матери и кладу этот яркий букетик к подножию белого гранитного надгробия с ее именем и датами рождения и смерти.

Затем сажусь на неосвященную землю и закрываю лицо руками.

— Я скучаю по тебе, мама. Я люблю тебя. Без тебя все не так. Прости, что так долго не навещала тебя.

Я сижу там, пока не замерзаю и не начинаю дрожать. Затем встаю, вытираю лицо, отряхиваю юбку и поворачиваюсь к главному входу.

Увидев рыже-черную лису, лежащую рядом со свежевырытой ямой, в которой должен был находиться гроб моей бабушки, я замираю.

Лиса смело смотрит на меня, как будто я нарушила ее границы.

Меня медленно охватывает жуткое ощущение, что за мной наблюдают. Лиса смотрит на меня, но мне кажется, что еще сотня пар невидимых глаз тоже смотрят на меня со всех сторон.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что я одна, но все равно не могу избавиться от этого ощущения. Либо мой разум играет со мной злую шутку, либо я чувствую невидимую энергию.

Здесь присутствует что-то потустороннее.

Испугавшись, я оглядываюсь на лису. Она встает на лапы и смотрит прямо на меня. В ее пронзительных золотых глазах я вижу блеск, это почти как узнавание.

По всему моему телу бегут мурашки. По нервам пробегает дрожь. Затем, взмахнув пушистым хвостом, лиса убегает в заросли сорняка и исчезает.

Я застываю на месте, мысли путаются, пульс учащается. Вдалеке каркает ворон, его хриплый крик звучит как предупреждение. Холодный ветер шелестит в ветвях тиса. Затем позади меня раздается ровный голос, произносящий мое имя.

Я втягиваю воздух и резко оборачиваюсь.

Там никого нет. Кладбище пусто.

Той ночью Ронан стоит у главных ворот, курит и смотрит на дом.

Он делает то же самое и на следующую ночь.

На третью ночь, убедившись, что все спят, я выхожу к воротам, чтобы встретиться с ним. Остановившись в нескольких метрах от Ронана, я скрещиваю руки на груди.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

Я оглядываю его с ног до головы с лицом, которое, как я надеюсь, выражает презрение.

— Куришь сигарету и замышляешь чье-то убийство?

— Я не замышляю убийство. Я имел в виду кое-что гораздо более приятное.

Его многозначительная улыбка приводит меня в ярость. Я подхожу ближе, опускаю руки и сжимаю кулаки.

— Уходи, Ронан.

— Сколько раз мы будем играть в эту нелепую игру? Я знаю, ты не хочешь, чтобы я уходил.

— Ты прав. На самом деле я хочу привязать тебя к дереву, выпотрошить голыми руками, скормить твои кишки волкам и отрубить тебе голову, чтобы утром насадить ее на кол и пронести по городской площади в знак победы.

Он ухмыляется.

— Красноречиво. Продолжай в том же духе, и я подумаю, что ты в меня влюблена.

После долгой паузы я отвожу взгляд и смотрю в темноту. Потом снова скрещиваю руки на груди и тяжело вздыхаю.

Ронан пользуется моим молчанием, чтобы спросить: — Есть новости о бабушке?

— Нет. А у тебя?

— Нет. Ничего.

Я не могу сказать, правда это или нет. Я бы не удивилась, если бы он начал разбрасывать информацию, как хлебные крошки, заманивая меня все глубже и глубже в ловушку, пока я не пойму, что он ее для меня расставил.

— Как ты держишься?

Вопрос застает меня врасплох, как и кажущаяся искренней забота в его голосе.

— Я… в порядке.

— Конечно, в порядке. Ты всегда в порядке. Кроме тех случаев, когда нет.

— Я же сказала, что со мной все в порядке, и это правда.

Зная, что это меня раздражает, Ронан пускает мне в лицо кольца дыма.

— Удивительно, что ты до сих пор думаешь, будто я ничего о тебе не знаю. Что я не могу читать между строк. Я знаю тебя, Мэйвен. Может быть, даже лучше, чем ты сама себя знаешь.

Я взмахиваю рукой, чтобы разогнать дым.

— Спорим, ты не знаешь, как долго я буду танцевать на твоих похоронах.

— Ты не хочешь моей смерти.

— Конечно, хочу. Я тебя ненавижу.

— Любовь и ненависть не так уж сильно отличаются. Просто ненависть сложнее.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, — разозлившись говорю я. — Неужели так тяжело оставить меня в покое. Я же говорила, что помолвлена. И неоднократно говорила, что испытываю к тебе отвращение.

Ронан смеется в ответ. Это злит меня еще больше. Я подхожу ближе и указываю ему на грудь.

— Слушай меня внимательно. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Я хочу сделать вид, что между нами ничего не было. И самое главное, мне хочется, чтобы ты наконец понял, что между нами ничего нет сейчас.

Он делает затяжку, выпускает дым и бросает окурок на землю.

— Все это очень интересно. Хочешь знать, чего хочу я?

— Определенно нет.

Ронан протягивает руку через решетку, хватает меня за шиворот и притягивает к себе. Глядя мне в глаза, он рычит: — Я хочу то, что принадлежит мне.

Затем впивается в меня поцелуем.

На который я с постыдным облегчением отвечаю, не уступая ему в страсти. Мы растворяемся друг в друге, разделенные несколькими тонкими железными прутьями и веками предрассудков, пока я не отталкиваю его и не отступаю, тяжело дыша.

Ронан хватается за прутья решетки, прижимаясь к ним грудью. Его тяжелое дыхание клубится белым облаком в холодном ночном воздухе.

Хриплым голосом он говорит: — Не убегай.

Я могла бы сделать так, как он просит, но поскольку это была команда, а не просьба, я обязана отказать.

Я не проявлю неуважение к поколениям женщин из рода Блэкторнов, которые были до меня, подчинившись воле требовательного мужчины.

Я иду обратно к дому, обхватив себя руками, и чувствую на своей спине его взгляд. Зайдя в спальню, задергиваю шторы, чтобы не видеть, как он стоит у ворот. Я забираюсь под одеяло и натягиваю его на голову.

Лежа на спине, я стараюсь не думать о Ронане и вместо этого считаю в обратном порядке от ста, чтобы заснуть.

Досчитав до двадцати пяти, я останавливаюсь и прислушиваюсь к темноте.

Все звуки стихли. За окном не шелестят ветви деревьев, не тикают часы, не скрипят половицы.

Полная тишина. Пока не слышится шепот.

Глава девятнадцатая

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

МЭЙВЕН

Сначала я слышу тихий, едва различимый голос, доносящийся сквозь стены. Нахмурившись, я откидываю одеяло и прислушиваюсь, но не могу разобрать ни слов, ни интонации – голос низкий и монотонный.

Меня начинает охватывать чувство страха и клаустрофобии, как будто стены и потолок смыкаются надо мной. Воздух кажется густым и наполненным зловещими намерениями.

Я снова натягиваю одеяло на голову и пытаюсь заглушить неразборчивое бормотание, но страх быстро сменяется раздражением.

Я сбрасываю с себя одеяло и встаю. Подойдя к двери, я распахиваю ее и выхожу в коридор. Шепот резко обрывается.

В коридоре темно и тихо. Из-под дверей не пробивается свет, никакие звуки не нарушают глубокую, неестественную тишину. Я слышу только биение собственного сердца.

На мою босую ногу падает капля теплой жидкости. Что-то щекочет мне верхнюю губу.

Вернувшись в комнату, я иду в ванную и включаю свет. На моем отражении в зеркале видны красные полосы, стекающие по подбородку.