Измена. Развод. Смерть (СИ) - Казанцева Елена Анатольевна

Я сидела с открытым ртом и смотрела на Богдана. Какая красивая и счастливая судьба у его родителей. Я о такой судьбе мечтала, думала, что со Стасом проживу всю жизнь, вместе состаримся и умрем в один день. Ага! Но не случилось.

— Богдан, а сколько тебе лет? — вдруг сорвался с моих губ вопрос, который мне до этого было страшно произносить.

— Тридцать пять, — спокойно ответил он.

— А мне сорок, почти.

— Ну и что? Главное не возраст, а что ты чувствуешь к женщине, — и он улыбнулся по-мальчишески задорно.

Мы завтракаем, а потом Богдан отвозит меня к моей машине. Она так и простояла ночь на парковке в гордом одиночестве, покрывшись тонким слоем пыли.

Перед тем, как попрощаться, он долго меня целует, так что губы мои оказались все искусаны, и мне становится немного тоскливо, словно стая кошек царапнула меня коготками по сердцу.

И я не представляю, как теперь появлюсь на работе.

Только я села в машину, как раздался звонок.

— Васька, я не поняла, ты где шлялась? — раздался в телефоне недовольный голос подруги. — Мы сегодня должны были сдать с тобой анализы!

— Вер, тут такое дело, — мнусь я.

— Вася, какое дело, на кону твоя репродуктивная функция! — верещит Вера.

— Вот об этом я тебе и хотела рассказать, — мямлю я.

— Ты? Ты что? Ты с кем-то переспала? — вдруг догадывается Вера.

— Д-да, — запинаюсь я.

— Аааааааааа! Ааааааааа! — орет на том конце радостно Верка. — Дай угадаю. Богдан?

— Д-да-ааа, — снова мямлю я.

— Аааааааа! Ааааааа! — опять в трубке раздается радостный возглас подруги. — Оле! Оле! Оле! Ааааа! Класс!

Подруга, по-моему, схватила солнечный удар прямо в маковку.

— Вася! Тебе срочно надо продолжить! У тебя до овуляции еще неделя, а живчики остаются живыми в полости матки в пределах трех — четырех дней, очень редко семи, тебе надо еще раз повторить…

А дальше идет инструкция, как лучше всего забеременеть, что надо для этого сделать. А у меня в голове только одна мысль, а мы предохранялись или нет. Мне страшно сейчас забеременеть, я на распутье. Мне трудно собрать свою жизнь из разбитых кусочков, и уж ребенок сейчас — это просто катастрофа.

Я не слушаю Веру, потому что у меня начинается паника.

— Васька, твоему ребенку достанутся самые хорошие гены, — делает заключение Вера, а меня накрывает ужас от сложившейся ситуации.

Сбрасываю звонок и набираю Богдана.

— Да, любимая, — он берет трубку с первого же гудка, и это слово «любимая» медом разливается по моей израненной душе.

— Богдан, скажи мне, мы предохранялись ночью? — срывает у меня все стоп-краны, мне не страшно произнести это слово. — Ты пользовался презервативом?

— Василиса, если ты хочешь обсудить эту тему, давай поговорим вечером, — ласково говорит он. — Я заеду за тобой. Где тебя забрать?

— Я перезвоню, — и отменяю вызов, может быть грубо с моей стороны, но у меня трясутся руки и сейчас я не готова ничего обсуждать.

Мне сейчас страшно. Я двадцать лет мечтала забеременеть, родить малыша и растить его, и вот когда моя мечта так близко, мне вдруг становится страшно. Я не готова к этому.

— Вер, — набираю свою подругу снова. — Я не готова к беременности и детям.

Я вываливаю на голову бедной подруги все свои страхи, опасения и прочих тараканов, что развелись в моей голове.

— А кто готов? — удивляет меня Вера. — Я когда вторым забеременела, старшему всего два года было. Как представила себе, что опять пеленки, зубки и болячки вновь начнутся. Волосы на себе драла. Ничего, вместе с Вовкой вырастили, теперь вон какие бугаи бегают.

— Вер, но вы были вдвоем, — пытаюсь оправдаться я.

— А у тебя есть я, — давит меня своим авторитетом Вера. — А потом кто тебе сказал, что Богдан откажется от детей?

— Ты хоть знаешь, сколько ему лет, Вера он на пять лет моложе меня! — возмущаюсь я. — Мне Стасика хватило, побежал на старости лет по койкам и девкам.

— Ты своего Стасика забудь, не все мужики — говно, как Стасик.

— Может, мне с Богданом обсудить этот вопрос, — интересуюсь я у Веры.

— Можете и обсудить, и даже лучше будет, если ты разберешься с этим на берегу, тогда точно будешь знать свою дальнейшую судьбы. Либо одна ребеночка растить будешь, либо вместе с ним.

Под разговоры я доезжаю до работы и поднимаюсь в офис.

Пока иду до своего кабинета ловлю на себе странные взгляды своих сотрудниц и заинтересованные взгляды мужчин. Словно Богдан что-то во мне поменял. Нажал какие-то кнопки, и вот я стала совсем другой. И мужчины стали видеть во мне желанную добычу, а женщины — соперницу. До сего дня я была словно тень, образ, оболочка, и вот эта оболочка получила наполнение.

— Здравствуйте Василиса Александровна, в сегодня очень хорошо выглядите, — льстит мне Настенька.

— Спасибо, Анастасия, принесите мне зеленого чая, — кидаю я ей, на ходу разбирая почту.

Письма в основном от рекламщиков, несколько от администрации, ничего серьезного.

И только я сажусь в кресло, как в дверях появляется Лев.

— Вы сегодня чудесно выглядите, — прищуривается и окидывает меня с ног до головы.

— Привет. Как у нас дела? — кидаю ему дежурную фразу.

А он садится в кресло напротив, но с таким видом, словно принюхивается ко мне, присматривается, пытаясь понять, что во мне изменилось.

— Василиса, вы сегодня какая-то необычная, — осторожно спрашивает он.

— Отчего же, Лев, обычная, что у нас там по поставкам, — увожу тему в сторону.

Ох и хитер был мой муж. Он участвовал в поставке техники для госучреждений, а сам покупал все в виде комплектующих и собирал уже здесь на месте. Поэтому приходилось не только отслеживать поставки, но еще и сборку на местах контролировать. Это так выматывало. Огромное количество людей, задействованных в сложных схемах, сложные схемы поставок от разных производителей. Я бы точно не смога с этим справиться, мой заместитель Эдик оказался еще тот жук. Он был больше по девочкам, занимался мелкой офисной работой, возился с мелкими проблемами и совсем не желал управлять бизнесом. Если бы не помощь Льва, компания просто бы обанкротилась.

День пробегает незаметно. И я уже было хотела позвонить Богдану, чтобы он забрал меня из офиса, но он сам позвонил мне.

— Василис, прости, но сегодня встретиться не получится, мне надо улететь по делам, — говорит он, а у меня нехорошее предчувствие, что-то должно произойти, фоном идет какой-то шум.

— Хорошо, — тяну я. — Когда мы снова встретимся?

— Я постараюсь управиться за один день, — бросает он и тут же отключается.

На заднем фоне я слышала объявление на посадку на рейс в Никосию. Мой огонек внутри потухает.

— Василиса Александровна, что с вами, вам плохо, — заботливо спрашивает меня бухгалтер.

— Нет, все хорошо.

Я еду домой. На душе скребут кошки. Только все наладилось, я почувствовала себя любимой, почувствовала мужскую заботу, и вот все сгинуло куда-то. Хотя, что я хотела. Он мужчина молодой, здоровый, у него могла быть любовница, не дрочил же он в кулачок. Обидно. Он улетел за границу.

Дом меня встретил звенящей тишиной и пустотой. Звоню Вере. Та говорит, что будет с мальчишками поздно, так как у свекрови опять высокое давление, а Володька дежурит.

Мне кажется, что ее свекровь просто страдает от одиночества, вот и выдумывает разные болячки, чтобы к ней чаще приезжали.

Иду на кухню. Холодильник забит кастрюльками. И когда только Верка все успевает. Она пишет диссертацию, работает в клинике, воспитывает двух сыновей, а еще успевает готовить на огромную ораву. Не представляю себя на ее месте. Стоит подумать десять раз, а смогу ли я вырастить ребенка одна.

Есть не хочется, поэтому просто наливаю себе зеленого чая, из буфета достаю блюдо с пирожными, открываю дверь на террасу и сажусь в кресло.

Лето прошло свою макушку, жара начинает спадать. Вечером хоть пока и не прохладно, но уже и не душно.

Солнце пошло на закат, макушки леса окрашены в желто — красные тона, белые облачка скрывают часть солнечного диска, предвещая назавтра ухудшение погоды. Назойливый комар гудит под ухом. Тихо.