Одержимый (СИ) - Михеева Анна

Она дьяволица. Единственная, во всем мире, женщина, способная распотрошить мою душу одним взглядом.

«Сними маску, — шептала она. — Сними! И поцелуй меня!»

Я не смогу ее снять. В противном случае, она снова начнет смотреть сквозь меня. Мне легче убить ее, чем снова пройти через ад.

50

Голова гудела.

Вчера я была потрясена настолько, что совершенно не помню, как добралась до дома. Прямиком направившись в спальню, я приняла сначала душ, а следом, снотворное. Испытывая при этом, сильное желание принять весь пузырек. Впрочем, проснувшись сегодня, я поняла, что это желание никуда не делось, и поспешила встать с постели, боявшись, что поддамся искушению.

Позавтракав на скорую руку, я покинула дом.

Паркуясь возле огромной клумбы, я вдруг осознала, что шантажист давно не проявлял себя. Никак. И с тем, ощутила слабую тоску, с ужасом осознавая, что я по нему скучаю.

— Ты больная, — строго произнесла, глядя на себе через зеркало заднего вида. — Такая же психопатка, как и он!

В подъезд я входила с опаской. Воспоминания прошлого прихода, накрыли меня, как цунами, унося с собой решимость. Вместо нее меня начала одолевать паника. Ноги дрожали, когда я поднималась по лестнице, отказываясь нести меня туда, где совсем недавно, над моим телом надругались. В итоге, я остановилась посреди пролета, а затем медленно осела на грязные ступеньки.

Где-то работал телевизор, до меня доносились обрывки разговоров, и все, в совокупности, подействовало на меня странным образом.

Люди живут. Ссорятся, мирятся, ходят на работу, растят детей. А чем занята я? Бегаю по городу в поисках правды, которая мне, по-настоящему, не нужна? У меня давно назрела уверенность, что я своей судьбе не хозяйка. Все уже решено за меня, а я барахтаюсь, как муха в паутине, глупо надеясь, что у меня есть шанс.

Я поднялась на ноги и уже начала спускаться, когда хлопнула дверь подъезда. Замерла в ужасе, но навстречу мне поднималась пожилая женщина, с огромными и явно тяжелыми пакетами.

— Здравствуйте, — приятным голосом поприветствовала меня она, осматривая с головы до ног любопытным взглядом.

— Здравствуйте, — киваю, слегка сторонясь, давая ей возможность пройти. — Может я вам помогу? — она удивилась еще больше, впрочем, как и я.

— Пятый этаж, — посетовала она. — А лифт, как обычно не работает.

Я забрала все пакеты, и последовала за ней.

— Вот моя квартира, — ткнула она пальцем в металлического «монстра». — Сын установил, — горделиво говорит, извлекая из сумки ключ. — Давайте я вас чаем напою, если вы не спешите.

— Спасибо, — соглашаюсь. Снова удивив саму себя. — Нельзя приглашать незнакомцев в квартиру, — уже в коридоре, сняв обувь, говорю.

— Так давайте знакомиться. Меня зовут Мария Степановна.

— Элина.

— Вы проходите, — улыбается женщина. — Ванная — прямо по коридору. Я пойду чайник поставлю.

— У меня есть чудесный чай, китайский. Настоящий. Сын привез. Присаживайтесь, Элина. Красивое у вас имя, — не переставая улыбаться, произнесла Мария Степановна. Я устроилась на стуле, не зная, как себя вести. — Вы на меня внимания не обращайте, — слегка погрустнев произнесла женщина, расставляя на столе вазочку с вареньем, печенье и конфеты. — Я одинока. Сын, в последнее время, навещает меня все реже. У него семья. А мне и поговорить-то не с кем.

— Мне тоже, — улыбаюсь.

— Вот как? — ее брови ползут вверх. — Такая молодая, красивая. Что ж так?

Жму плечами, отпивая чай из красивой чашки. Чай, действительно, оказался очень вкусным.

— Мой муж недавной умер. Подруг, практически нет, — начала я, решив, что, если все так сложилось, не плохо бы все-таки узнать хоть что-то про Ирину. — Собственно, я сюда приехала, потому что здесь жила моя подруга.

— Переехала? — уточнила Мария Степановна.

— Нет. Погибла, — отвечаю, напустив грусти.

— Это не Ирка ли? Из 57 квартиры? — воодушевилась Мария Степановна.

— Да, она самая. Вы были знакомы?

— Ишь ты, — всплеснула руками женщина, при этом едва не опрокинув чашку. — Сроду бы не подумала, что у Ирки могут быть такие подруги! — и при этом так хищно, с прищуром на меня взглянула, что я заранее почувствовала свой провал.

— Почему? — не сдалась я.

— Ой, прости, Господи, о покойниках плохо не говорят, — и уткнулась в свой чай. Вопреки всему, я почувствовала, что не хочу сдаваться.

— Не была она мне подругой, — произношу, вновь привлекая внимание Марии Степановны. — Она была любовницей моего мужа, — далее, во всех красках я описываю муки, которые испытала, когда узнала об измене мужа. Мария Степановна, при этом активно кивает, охает и ахает, видимо поражаясь человеческому коварству. Под конец, я извлекаю телефон и показываю ей фотографию. На ней мы с Сашей, обнимаемся, улыбаемся, кажемся счастливыми и влюбленными. Впрочем, тогда, все именно так и было.

— Ах, паршивка, — выдает наконец женщина. — Понимаю я тебя, — следом Мария Степановна рассказывает свою историю, почти ничем не отличавшуюся от моей. — Ну и вот, — подводит она итог. — Мы с Коленькой уезжаем к моей маме, а он, со своей курвой, остается жить в квартире, на которую я, заработала свои горбом! От завода ее получила. Да только, не вышло у них ничего. Ко мне стал бегать! А как плакал, как раскаивался! Я тоже, дура, взяла и простила. Полгода не прошло, а он опять шнырь, к соседке стал захаживать. Ну я тогда, уже поумнее стала, и вместо того, чтобы самой уходить, выгнала его! И больше не пустила! Понимаю я тебя, — снова повторила Мария Степановна. — Вот только на кой черт тебе сейчас Ирка-то сдалась?

— Я мужа простить хочу, — я попыталась выжать слезу.

— Ох, ох, ох! — покачала головой она. — Тут чаем не обойтись, — и достала из шкафчика поллитровку. — Давай, коньячку выпьем.

Варенье, печенье и конфеты исчезли со стола. Появились бутерброды с сыром и колбасой, огурчики соленые, лимон дольками, шпроты.

Мы выпили и закусили.

— Ну что я могу про Ирку сказать? Непутевая, одним словом. И дурища, каких поискать. Мой Коля, одно время, стал заглядываться на нее. Как я переживала! Как переживала! Но слава Богу, все обошлось. Коля, потом, иначе как «вертихвостка» про нее не говорил. И мужа твоего, я здесь видела, — подтвердила женщина, разливая по второй. — Хотя кто только к ней не захаживал. Один, уже после ее смерти, соседей опрашивал, ну и меня, стало быть. Адвокатом представился, имя я, правда, не запомнила. Я дурочкой-то прикинулась, мол ничего не знаю. Вот только не поверила я ему.

— Почему? — на спине выступил пот.

— Так он сам, частенько к Ирке захаживал, и всякий раз с цветами, — тут я сама хватила конька, даже не чокнувшись с Марией Степановной.

— А этого мужчину вы здесь видели?

Мария Степановна взяла в руки фотокарточку, но почти сразу вернула ее мне.

— И этот был. Как раз накануне ее смерти, я у подъезда их встретила. Ворковали как голубки, тьфу ты! Она с цветами, а мужчина этот, стало быть, с намерениями.

— С какими? — ахаю.

— С серьезными! Он ее в ресторан на следующий вечер приглашал, сюрприз, говорит, приготовил для тебя. Мол завтра в семь, жду тебя в «Бальзаме»!

— В «Бальзаке», — поправила я, машинально, чувствуя, что желудок холодеет.

— Ну может, — согласилась Мария Степановна, разливая по третей. — Мы с Иркой в подъезд вместе вошли. И тут она, смотрит на меня и говорит, мол я скоро замуж выхожу, мужик не чета вашему Коле! Авоськой хотелось ее огреть, а она, руки на живот и гладит его. Ну тут я и сообразила, что беременная. Захомутала парня, не так, так эдак!

51

Мой муж.

Вадим.

Артур.

Все трое были любовниками Ирины. И двое из них, (мужа я отмела) могли быть отцами неродившегося ребенка. Ну что это дает? Ничего! Даже если и так? Перфильев не женат, ребенок не способен ему навредить. Я, почему-то, была уверена, что скорее наоборот. А помня о его бульдожьей хватке, все могло случиться так, что Артур, пожелай, смог бы отобрать ребенка у Ирины. Не чувствую мотива, от слова «совсем». Другое дело Вадим. Надо узнать, был ли он в то время женат, но очередном денежном мешке.