У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна

Боясь вмешательства, все мы переходим на особый режим работы. Добровольный домашний арест. Никаких звонков. И никакой электронной почты.

Черновики статей и правки получаем и отправляем на флешке. Для этого Федор трижды в день мотается в редакцию и обратно. Возит файлы, запоминает ценные указания от моего босса и присматривает за порядком в редакции.

Именно от Федора я узнаю самое странное - то что половина работников отправлена в отпуска и командировки, а главред ночами спит на диване в приемной и не ходит никуда дальше лифта.

Последнее вводит в ступор. Насколько я помню, это первый случай такой подготовки к любому форс-мажору. Все прежние громкие разоблачения проходили в штатном режиме. Для подстраховки в офисе редакции дежурил кто-нибудь из охранников бизнес-центра. А вместо личного телохранителя домой и из дома меня возил Ломоносов.

Поначалу кажется, что я ни за что не выдержу таких мер безопасности. Не смогу сидеть взаперти почти неделю. Взвою волком от безделья и скуки. Но почему-то не воется.

Первые дни со мной круглосуточно находится Ярослав. Мы вместе спим, вместе готовим и так же вместе работаем.

Мой сексуальный конвоир оказывается бесценным источником информации. Яр знает всех, о ком рассказала Галина Петровна. Благодаря ему за пару дней удается разобраться в сложных криминальных связях Китайца. А за третий день, когда Яр уезжает на работу, получается превратить эти знания в черновики статей.

- Мне теперь придется отдать тебе половину гонорара, - смеюсь я, лежа у него на груди после очередной эротической схватки.

- Я предпочитаю брать натурой, - издевается это голое совершенство.

- Обязательно передам Ломоносову, что ты его хочешь.

Кошусь на цветы, которые он сегодня принес. Мой первый букет за... О периоде лучше не думать. Муж никогда не понимал подобных трат. А за трудовые подвиги на работе меня одаривали лишь красивыми бумажками в деревянных рамках и изредка премиями.

- Ломоносов? Извращенка! – Вольский переворачивается, подгребая меня под себя. – Все расчеты только с тобой! Никаких посредников или исполняющих обязанности.

- Там у нас еще Вика есть. Босс может уполномочить ее...

- Нет, - обрывает Вольский. – Я сказал. Обойдемся без замен. Справишься!

Он раздвигает коленом мои ноги и по-хозяйски устраивается между ними.

- Ничего, если я кое в чем признаюсь? – Облизываю губы.

- После того, как ты попросила сделать какую-нибудь фигню, чтобы не влюбиться... – хмыкает. - Можешь признаваться в чем угодно.

От довольной мужской улыбки слепит глаза и царапает за ребрами.

- У меня никогда в жизни не было столько секса! – Прикрываю рот ладонью. Стыдно. – Даже в оба медовых месяца.

- Все было так печально?

- Тогда мне казалось, что неплохо.

- С твоим темпераментом и неплохо... – Яр сочувственно качает головой. – Хронический недотрах. Страшная штука.

- Я дотрахивала себя работой. Одно компенсировало другое. Справлялась.

- Ну-ну...

- Не нукай! Кто ж знал, что на свете существуют такие озабоченные самцы?!

Я искренне надеюсь свести свое признание к шутке, но поздно. Взгляд карих глаз становится серьезным.

- И этот... недопробег был только с мужьями или вообще? – сощурившись, уточняет Яр.

- Вольский! – Вспыхиваю. - Ты пытаешься узнать, сколько мужчин у меня было до тебя?

- Нет! Прикидываю, столько мне еще отрабатывать за этих ленивых мудаков.

- У меня здоровья не хватит! – смеюсь. – Давай считать, что ты уже отработал за весь мужской род! Можешь с чистой совестью спасать других женщин.

- А может, не нужно других?

- Что ты имеешь в виду? – Невольно задерживаю дыхание.

- Поехали куда-нибудь после того, как здесь все закончится! Европа, острова – любое направление.

- Ты и я?

- Нам хватит.

- Хочешь подарить на прощание правильный медовый месяц? Чтобы было с кем сравнивать на будущее? – Через силу заставляю себя улыбнуться.

- А если не на прощание?

Яр целует меня в один уголок губ, затем в другой. Словно стирает своими поцелуями всю напускную храбрость.

- Можно как-то без намеков? - За ребрами теперь не просто колет. Там все болит и вздрагивает.

- Давай попробуем... отношения, - произносит с паузой, будто самому дико от этого слова. – Со всей этой конфетно-букетной херотенью, ресторанами и знакомствами с родней.

Глава 46

Глава 46

После предложения Яра я не могу ни ужинать, ни спать. Впервые за время нашей близости не спасает даже секс.

Как последняя мазохистка я вспоминаю все, что Яр говорил о своей жене и о моем папе. Пытаюсь придумать, как преподнести ему правду. И не нахожу никакого выхода.

К утру от всех этих мыслей я сама не своя. Яр уезжает в офис, а мне становится так тухло и страшно, что решаюсь нарушить наши неписаные правила. Набираю Иру и, назвав адрес Вольского, прошу ее приехать.

К моему счастью, ухажер подруги все еще в командировке, а на работе никто не требует ее постоянного присутствия.

Ира является через час. Вооружившись пиццей, она свободно проезжает мимо телохранителей на улице. И в том же образе курьера проходит пост службы безопасности на первом этаже.

- Вот гады! Еще охрана называется! Пропустили и не спросили! – входя в квартиру, произносит она.

- Еще скажи, что тебе обидно.

- Конечно! Махровый шовинизм! Раз женщина, так сразу никаких подозрений. А если бы я была киллером?

- Тогда я бы уже лежала с пулей в голове. – Пристроив пиццу на тумбочку, обнимаю эту воительницу.

- Вот именно. Хорошо, хоть не изнасилованной. – Она приглядывается ко мне. – Впрочем, судя по уставшему виду, здесь и так мочалят неплохо.

- Как же я соскучилась по твоему острому языку! – Прижимаю ее к себе еще сильнее.

До приезда Иры я чувствовала себя разбитой и потерянной. В голове был настоящий бардак. Сейчас вместе с объятиями приходит прояснение.

Страх постепенно отпускает. Мысли складываются в четкую картину. И дико хочется плакать.

- Ты что, выть собралась? – догадывается Ира.

- А ты думаешь, для чего я тебя позвала? – Стараюсь держаться.

- Надеялась, что хвастаться будешь! – Она окидывает взглядом прихожую и гостиную. – Ну или хотя бы экскурсию по берлоге проведешь.

- Ты можешь пройтись. Здесь красиво.

- Да я еще у подъезда впечатлилась. Словно не Питер. Какая-нибудь Женева. Дорого - богато.

- Крокодил со средствами, - вырывается с нервным смешком.

- Твой парнокопытный в жизни на такие хоромы не заработает. – Ира выглядывает в окно. Присвистывает. И поворачивается ко мне. – Предлагаю охомутать крокодила. Пашку, если будет ерепениться с разводом, я сама придушу.

- Хомутать не нужно. Крокодил мне сам отношения предложил. – Сажусь на ближайший стул. Отчаянно тру зудящую переносицу.

- Так с этого и нужно было начинать! – Всплескивает руками Ира. – Я, как дура, пиццу везла. А тут шампанское необходимо!

- Обойдемся. Без него.

Нужно как-то начинать рассказывать. В конце концов, я вытянула Иру из кровати. Заставила проехать половину города и купить дурацкую пиццу. Я просто обязана признаться. Открыться, пока меня не разорвало от эмоций, хотя бы ей.

Мозг знает, что мне необходимо, а сердце идет в отказ. Не в силах раскрыть рот, я не мигая, смотрю на барную стойку, где мы с Яром еще недавно вместе пили кофе. На диван, где и смеялись, и целовались, и сходили с ума друг от друга. На дверь спальни. На мягкий ковер посреди гостиной... Как прощаюсь.

- Ты ведь знаешь, из-за чего папа оказался за решеткой? – спрашиваю севшим голосом.

- Да, пьяная беременная бросилась под колеса на красный. – Ира отвечает так же уверенно, как я совсем недавно.

- Она была трезвой, а светофор горел для машины зеленым.

- Стоп! Ты же сама утверждала, что отца подставили... Тот мужик, муж погибшей.