Цепи - Седова Александра

– Как мальчонка? – интересуется бабушка у вошедшей женщины-доктора в белом халате.

– Во время аварии ноги передним креслом пережало. Операцию провели, но чтобы мальчик смог нормально ходить, нужна реабилитация. Желательно в санатории для спортсменов, только там смогут выходить.

– Он ведь не спортсмен, – удивляется бабушка.

– Если соберем нужную сумму, то платно отправим. Сбор уже открыли.

– Ларка, ты же в бою победу одержала, – бабушка переводит на меня строгий прижимающий взгляд.

– Да, но я хотела эти деньги тебе на зубы потратить…

– Я и без зубов проживу, сколько мне там осталось. А у мальчонки вся жизнь впереди.

– Хорошо, как скажешь.

– А потом, куда его? – снова обращается к лечащему врачу.

– В третий детский дом.

– Нет! – громко и резко отрезает бабушка. – Там заведующая – редкостная гнида! По ней тюрьма плачет. Только в первый, я договорюсь.

– Позвольте поинтересоваться, кем вы приходитесь Славику? – задаётся вопросом доктор.

– Крестная я его, – ворчит бабушка.

– Так может, вы опеку над ним оформите? Лучше ведь с близкими, чем в детский дом.

– Мне своей хулиганки хватает! – кивает на меня. – Пацаненку в первом доме лучше будет, там Тамара Григорьевна заведует, она для своих из кожи вылезет, но добьётся условий и квартиры от государства. Жаль только, что старая уже, не долго ей заведовать осталось.

Совершив перевод на реабилитацию Славика, бабушка послала меня в магазин за фруктами для мальчика. Уходя из больницы, Печенька строгим тоном построила младший медицинский персонал, чтобы сироту не вздумали обижать. Она может нагнать страху, да так, что сама как Медуза Горгона во плоти.

Завожу мотоцикл, прислушиваюсь. Сейчас чётко слышу, что мотор барахлит, походу масло протекает.

Мой байк – единственное средство передвижения, надёжный друг, первая любовь, страсть и отдушина.

Нужно срочно отогнать его в гараж к Грише, пока окончательно не сдох.

Жду, когда бабушка займёт своё место, а она медлит. Шлем не торопится надевать.

– Ба, чего ты?

– Ларка, ты едь одна. Я до поликлиники прогуляюсь.

– Так давай отвезу.

– Чё пристала? Говорю, сама пройтись хочу!

– Ой, Печенька, не знала бы тебя – решила бы, что ты мегера! Нужно повежливее быть! Я и обидеться могу, так-то.

– Эээй, тоже мне, водовоз нашёлся! Дуй домой, чтобы к моему приезду ужин приготовила. И вещи постирай. И чтобы полы помыла! – спешит нагрузить меня работой, чтобы вечером дома сидела, а не шастала по району с пацанами. Бабушка категорически против моей привязки к банде Ворона. Боится, что я в тюрьму попаду. А у нас если пацан – то должен быть в банде. Если лох – то будут чморить и всячески опускать. Так что выбор у меня небольшой: либо тереться с девками, что мне никак не улыбается, либо с пацанами.

Смотрю вслед удаляющейся сгорбленной фигуре и даже представить не могу, через что эта женщина прошла.

Внезапный звонок мобильного разрывает череду мыслей о бабушке. Достаю из кармана побитый телефон, весь экран в паутине и сколах, сенсор почти перестал реагировать.

С пятого раза удалось принять звонок.

– Ларка! Спасай! – звонкий вопль на том конце прорывается сквозь громкую музыку. – Нас с Анькой китайцы домогаются! – кричит Влада, моя единственная подруга.

– Одеваться надо нормально! – рявкаю. Не с руки мне сейчас драться. На носу следующий бой, а пьяные драки в клубах зачастую заканчиваются плачевно. Анька с Владой всегда наряжаются как девушки лёгкого поведения: короткие юбки, глубокие декольте, боевой макияж. Не в первый раз туристы из Китая путают их с девушками, которые могут предоставить интимные услуги. Проблема в том, что желторотые отказов не понимают. Почему-то думают, что у нас все проститутки и за деньги обязаны воплощать их желания. У себя на родине все приличные и законопослушные, а как к нам приезжают, напиваются и дебоширят.

– Ларка, спасай, тут за нас даже заступиться некому! Одни идиоты! Ларка, нас изнасилуют!

– Вы в Калине?

– Да! Подруга, давай быстрее! Я в туалете заперлась, а Анька там с ними осталась…

– Ща буду, – вздыхаю.

Постоять за подруг – вопрос чести. Не могу я оставить девчонок на растерзание пьяным туристам.

Увеличив скорость, лечу по серому городу, ловлю полосы света от фонарей, что ложатся на густой туман, бликуют в мокром стекле защитного шлема и слепят глаза.

Бросаю байк у входа, прохожу мимо охраны, на ходу куртку скидываю. Пока пробираюсь сквозь толпу, наощупь извлекаю из кармана джинс два грязных эластичных бинта и на руки наматываю.

Вижу переполох в одной из випок. Кабинки отделены друг от друга стеклянными стенами со слабой синей тонировкой.

Залетаю внутрь, первому попавшемуся китайцу прямой в челюсть. Анька пищит, от радости что я приехала. Её двое на диване удерживают. Двигаюсь к ним, периферийным зрением считываю движения вокруг. Не сворачивая с пути, бью локтем парнишке, подскочившему слева, затем сразу второму коленом в пах. Слабоватые оказались, позорят доброе имя великого Джекки Чана.

Внезапно в кабинку ещё штук десять вваливается. Походу всем туром тут собрались. Будем драться. Вхожу в кураж, стараюсь силу контролировать, не перегнуть. С вертушки в челюсть низкому в красной футболке, затем аперкод тому, кто в серой. Блок, блок, джеб нападающему сопляку. Чёрт, они все на одно лицо!

– Я же тебя уже била! – ору, заряжая кулаком в нос китайцу в чёрных найках. Педали зачетные, мне бы такие. Но я не ворую. Печенька если узнает, руки мне оторвет.

Стонущие и матерящиеся на китайском туристы притихли. Больше не прыгают.

– Влада где? – спрашиваю у Аньки.

– В туалете закрылась, – всхлипывая сообщает девчонка. Господи, да я сама готова поставить сотню на то, что она проститутка! Яркая помада на искусственном свистке, красная короткая юбка, красная сетка вместо топика, красный лифчик и метровые шпильки!

– Забирай её и валите, – приказываю.

Остаюсь проследить, чтобы за девчонками никто не пошёл. Выхожу из кабинки после Аньки через пару минут, неожиданно незнакомый мужик за руку хватает, в сторону тянет. Замахиваюсь…

– Стой, стой, красавица, подожди! – незнакомец быстро отпускает меня, руки ладонями вперёд выставляет, осторожничает. – Я режиссёр из Москвы, Марат Запорожский, слышала обо мне?

– Нафиг ты мне сдался, про тебя слушать! – огрызаюсь. – Ещё раз так схватишь, руки переломаю!

– Верю, красавица, верю! – усмехается по-доброму. – А ты где так драться научилась?

– Боксом 13 лет занимаюсь. Кмс.

– Ого, да ты просто алмаз! – восхищается мужик. Харизма из него так и прет, располагает. Не похож он на местных. Аура другая – богатая, свободная, чистая. И речь другая, до сих пор ни одного матерного слова не произнес. – Красавица, у меня к тебе предложение имеется. Как ты смотришь на то, чтобы сняться в настоящем кино? Вторая главная роль! Тебя покажут по телевизору на всю страну.

– Дядя, ты бухать завязывай. Вали в свою Москву, и там телок снимай.

– Красавица, ты не торопись. Я здесь до завтра, а потом в Москву, готовиться к съёмкам. Возьми мой номер, позвони, если надумаешь. – Визитку протягивает. Дорогой прочный пластик, буквы отделаные золотом, в клубном освещении переливаются.

– Нашёл идиотку! – смеюсь. – Думаешь, я телек не смотрю? Знаю, как вы девушек в Москву заманиваете, а потом заставляете работать в борделях.

– Ну если смотришь телевизор, то и меня должна знать! Если не веришь, поищи информацию в сети, там достаточно моих фоток. Я буду ждать твоего звонка до завтра, если согласишься, полетим в столицу вместе. Крошка, я сделаю из тебя звезду! Ты мне ещё спасибо скажешь.

– Скажи спасибо, что я не проломила твой череп за «Крошку».

– Учту, – выражая неловкость, извиняется взглядом и виноватой улыбкой.

Глава 4

Клара.

– Где шаболдалась? – грозно рычит Печенька, встретив меня в крошечной прихожей.