Моя вина. Трилогия в одном томе - Рон Мерседес

Все резко изменилось, когда мне понадобилась помощь отца с организацией встреч с Мэдисон. Он предложил мне помочь в судебном процессе на получение прав на общение с сестрой в обмен на мое возвращение домой, поступление в колледж и проживание с ним еще, по крайней мере, три года. Я принял эти условия. Вернувшись в особняк Лейстеров, я обнаружил, что мой отец, наконец, стал проявлять ко мне интерес. Наши отношения улучшились. Но я не оставил своей прежней жизни. Большую часть времени проводил с Лионом, напиваясь, накуриваясь и попадая в разные истории. Пока я жил в доме отца и учился в университете, он не вмешивался в мою жизнь, а я не вмешивался в его. Так продолжалось до сих пор.

Бои без правил и гонки стали частью моей жизни, а группировки Ронни и Лиона начали конфликтовать все чаще. Я часто видел скрытую зависть в глазах Ронни. Но мы всегда стремились к перемирию, так как жили в одном месте и общались с одними и теми же людьми. Однако то, что началось как дружеское соперничество, закончилось почти смертельной схваткой на гонках. Мой кулак, проехавшийся по физиономии Ронни, стал открытым вызовом. Победа Ноа была для Ронни большим унижением, и я знал, что скоро мне придется встретиться с ним для разрешения конфликта. Проблема была в том, что уличные драки его уже не удовлетворяли. Выстрелив в нас, он показал, что выяснять отношения по-старому он больше не хочет.

Будь проклята Ноа за всю эту заваруху. И за то, что перевернула мою жизнь. Мне нужно было выкинуть ее из головы, вернуться к своим делам, наслаждаться жизнью, как я это понимал…

Блондинка в крошечном топе и черных кожаных брюках подошла ко мне.

– Привет, Ник, – поприветствовала она меня. Присмотревшись, я увидел татуировку дракона, который бороздил ее ключицу, и вспомнил, что однажды уже целовался с ней. Ее имя начиналось на «С»: Софи, Санни, Сюзанна или что-то в этом роде.

Я кивнул ей в ответ. Мне не хотелось разговаривать, зато у меня было настроение для других занятий. Когда я увидел, как она бесстыдно приближается ко мне, стало понятно, что мы быстро найдем общий язык.

Я положил руки ей на талию и притянул к себе. От нее пахло водкой и чем-то сладким. У нее были светлые волосы и красивое тело с множеством привлекательных изгибов, прямо-таки ожидавших, когда же их оценят. Именно это мне сейчас было нужно, чтобы снять напряжение, которое накопилось за последние несколько дней. Я взял ее за руку и потащил в темную часть клуба, в одну из многочисленных бесплатных кабинок.

Но тут же в моей голове появился образ Ноа, когда я увидел, как огни дискотеки переливаются разными цветами в светлых волосах Сьюзан. Я чертыхнулся и толкнул девушку к стене чуть сильнее, чем было нужно, но вздох удовольствия, который она издала в ответ, подтолкнул меня к продолжению. Я почувствовал, как ее тело буквально примагнитилось к моему, но губы, которые были слишком настойчивы, были не те, которых я желал… Я отстранился немного и поцеловал ее в шею. Она пахла дымом и алкоголем. Убрав назад ее волосы, я увидел татуировку дракона. Это была не та татуировка, которую я хотел целовать, не та шея, которая сводила меня с ума.

Я дотронулся руками до ее лица и не увидел ни одной веснушки, эти глаза не были медового цвета и не были окружены густыми ресницами… Я отвернулся.

– Что случилось? – спросила меня Сьюзан, запуская руки мне в брюки и похотливо лаская меня. Я взял ее запястья и отстранил ее от себя.

– Извини, но я должен идти, – сказал я.

Я вышел из бара, свернул в переулок и пошел вперед. Я был так зол и сосредоточен на собственных мыслях, что не заметил, что в конце переулка стояли люди, пока знакомые голоса не заставили меня поднять глаза.

Ронни и трое его приятелей-наркодиллеров стояли, прислонившись к Ferrari, а если быть точным – к моей Ferrari. Я невольно сжал кулаки, во мне поднималась неистовая волна ярости.

– Ба, посмотрите, кто тут у нас! – крикнул Ронни, слезая с капота и двигаясь в моем направлении. – Папенькин сыночек, богатенький маленький мальчик, – сказал он со смехом. Остальные тоже заржали. Я их знал: два афроамериканца, покрытые татуировками с ног до головы и накачанные наркотиками по самую макушку, и один, латиноамериканец Круз, правая рука Ронни.

– Ты пришел умолять меня вернуть твою машинку? – спросил меня Ронни, широко улыбаясь. Я бы с удовольствием вмазал ему прямо сейчас, чтобы не видеть этой улыбки.

– Машину, которую ты выиграл обманом, – ответил я спокойно. – Может быть, езда на хорошей машине поможет тебе научиться соблюдать правила. Ты же не хочешь снова проиграть 17-летней девчонке, правда ведь?

Мне было очень приятно видеть, как мои слова подействовали на него: улыбка исчезла с лица, а вены на шее напряглись и вздулись.

– Ты пожалеешь об этом, – сказал он с угрозой в голосе. – Держите его! – через мгновение приказал он.

Я знал, что это случится, поэтому был готов. Как только ко мне приблизились двое наркодиллеров, я тут же нанес удар кулаком одному из них и улыбнулся, увидев, что сломал ему нос. Меня схватили сзади, но я отвел локоть и снова сильно ударил, на этот раз попав кому-то прямо в челюсть. Круз тоже направился ко мне, чтобы помочь своим, но дал мне шанс вмазать наркодиллеру номер один по левой стороне лица. И тут пришла моя очередь страдать. Кто-то ударил меня в правый глаз настолько сильно, что я покачнулся, но все же успел повернуться и пнуть того, кто пытался схватить меня за руки. Я сопротивлялся, но трое против одного – это было слишком даже для меня, тем более что Круз дрался не хуже Лиона. Если бы мы были один на один, я бы прикончил его, но с двумя другими, держащими меня за руки, я не мог ничего сделать.

Круз бил меня по ребрам, снова и снова, я давил в себе крик и желание придушить его голыми руками. Подошел Ронни, и я исподлобья посмотрел на него, давая понять, что просто так это не закончится.

– Скажи своей младшей сестре, что я не забыл того, что случилось на гонках, – сказал он, и невинное лицо Ноа всплыло у меня перед глазами. Ронни схватил меня за волосы и приблизил свое лицо к моему. Он пах дешевым пивом и косяком. – И скажи ей, что, когда я ее увижу, она мне тоже заплатит, только совсем по-другому… – продолжил он.

Красные пятна поплыли у меня перед глазами. Мне захотелось убить этого сукина сына.

– Я посмотрю, что там у нее между ног, Ник, – сказал он, держа меня и не давая мне двинуть головой вперед, чтобы сунуть ему в нос так, чтобы он улетел ему в мозг. – И когда я это сделаю, это будет так грязно, что даже ты не захочешь к ней приближаться.

– Я убью тебя, – предупредил я его. Три слова – твердое обещание.

Он засмеялся и ударил меня кулаком в живот. Весь воздух, который был во мне, вышел из меня в этот момент, и мне пришлось наклонить голову вниз, чтобы откашляться и сплюнуть кровь изо рта.

– Не появляйся здесь больше, или я убью тебя, – сказал он и отвернулся от меня. Меня снова ударили, на этот раз удар пришелся по зубам, и мне пришлось снова сплюнуть, чтобы не подавиться собственной кровью.

Кое-как доплевшись до своей машины, я едва смог добраться до дома. Все спали, было уже далеко за полночь, но когда я поднялся в свою комнату, то увидел, что под дверью Ноа не было света. Не может быть, чтобы она до сих пор не вернулась. Я открыл дверь, не постучав, и увидел неразобранную кровать.

Я чертыхнулся, входя в свою комнату и срывая с себя одежду, пытаясь справиться с болью. Эти ублюдки изрядно измолотили меня. Надо же было быть таким идиотом, чтобы сунуться в этот переулок одному – я сам нарвался на этих подонков.

Я пошел в душ, чтобы смыть кровь и пот. Меня били в основном по ребрам и животу, так что эти синяки можно было скрыть под футболкой. Синяку под глазом и разбитой губе нужны были правдоподобные объяснения для отца, или мне придется избегать его до тех пор, пока следы не исчезнут. Дело в том, что я никогда не позволял бить себя по лицу, хотя иногда, когда участвовал в боях на ставки, кое-что мне все-таки перепадало.