— Я хочу, чтобы ты занималась тем, что делает тебя счастливой. Прокуратура — тоже хорошо. Я за.
— Как оказалось, меня многие вещи делают счастливой, — спокойно говорю. — Но давай честно, Устинов. Просто признайся, что тебе понравилось трахать меня в прокурорской форме.
— Что?
— Что? — переспрашиваю. — Разве нет?
Саша коротко смеётся, запрокидывает голову, а потом берёт меня за подбородок, заглядывая в глаза:
— Пиздец как. Но решать тебе. Хочешь — возвращайся в прокуратуру, хочешь — иди в адвокатуру. Я за любой движ. Организуем и взъебём несчастного Степурина, — воодушевляет Саша. — А если решишь, что пора в новый декрет — тем более. Только дай знать.
— Это предложение?
— Это вызов, Ольга Дмитриевна.
Перетащив все свои игрушки в вигвам, Димка обходит кухонный остров и тычется ладошками в папину ногу. Саша убирает от меня руки, подхватывает сына и подкидывает его в воздух, оставляя на моей коже фантомные прикосновения.
Я смотрю ему в спину и, улыбаясь, прикусываю губу. Водитель маршрутки из него получился достойный — рулит уверенно, тормозит мягко, делает нужные остановки. А я, как воспитатель плохих мальчиков, кажется, превзошла саму себя.
По крайней мере, мне так кажется.
Я ещё не определилась, чего хочу дальше — идей полно, как и энтузиазма. С моими навыками и опытом я точно не пропаду. Но вот в одном я определилась наверняка: главное решение в жизни уже принято. Правильное, пусть и не самое этически безупречное, но стоившее каждой минуты.
