— Он умер не в аварии, мистер Оттерман. Он был убит дома.
— Когда вы сказали, что он умер, я предположил…
— В разговоре с вами он, случайно, не упоминал о том, что у него были враги?
— Нет, но, по-видимому, один у него точно был. — Чет помолчал, чтоб собеседник оценил намек. — У него была семья?
— Он был холостяком. Жил один.
Оттерман ничего не сказал по этому поводу. Он не спрашивал, есть ли свидетели. Люди, которых он использовал для специфической работы, не совершали ошибок. А если и совершали, то это было в первый и последний раз. Пример: Пэт Коннор.
После еще одной паузы Лестер сказал:
— Я понимаю, что вы вернетесь только в понедельник?
— Около полудня.
— Известно, что вы были одним из последних людей, которые разговаривали с Коннором. Не могли бы вы приехать к нам и написать официальное заявление?
— Конечно, — согласился Чак и добавил: — Простите меня, сержант Лестер, но я должен спросить. — Он покатал монету туда-сюда по ладони. — Есть основания полагать, что этот офицер стал еще одной жертвой инцидента в здании суда? Я имею в виду, возможно ли, что его заставили замолчать из-за того, что он знал или видел?
Лестер сухо ответил:
— Я не могу обсуждать расследование.
— Верно. Конечно.
— Увидимся в понедельник, мистер Оттерман. А до тех пор, назовите мне номер телефона для связи, чтобы я мог позвонить, если понадобиться связаться с вами?
— Звоните в лагерь. Кто-нибудь там всегда знает, как со мной связаться.
Он отключился, прежде чем детектив успел сказать что-нибудь еще, поймал монету в кулак и стукнул по столу.
— Последний гвоздь, — сказал он с улыбкой.
Финальный аккорд был только вопросом времени.
***
Кроуфорд проснулся посреди ночи. Видимо, его разбудила Холли, когда укрывала простыней. Он тут же подтянул ее к себе, закинул на себя ее ногу и вошел. Он двигался неспешно, не открывая глаз, не произнося ни слова. Такой интимный секс дарил не только сексуальное удовлетворение, но внутренне, которого ему так не хватало за все годы в своей одинокой постели.
Теперь, глядя в умиротворенное лицо спящей Холли, он чувствовал всепоглощающую нежность, а также первобытное желание назвать эту женщину своей, заявить на нее права, удержать рядом навсегда. Но он не имел права.
Однако сейчас он был здесь, рядом с ней, такой теплой и желанной.
Тусклый свет нарождающегося дня плохо освещал комнату, но Кроуфорд наконец-то смог рассмотреть то, что прежде только воображал или чувствовал. Тело Холли было красивее, чем он представлял. Опустив голову, он нежно втянул нежный розовый кончик груди в рот. Холли пошевелилась, выдохнула его имя и положила руку на голову.
— Я наконец-то вижу тебя обнаженной при свете.
— И что?
— Жалею, что не сжег всю твою одежду, пока ты спала.
Она тихо рассмеялась.
— Ты тоже не так уж плох.
Она поцеловала его в центр груди, в пупок, провела руками по бедрам, а обнаружив на икре шрамы от пули, поцеловала и его, прошептав, как благодарна, что он легко отделался.
— Что, если бы ты умер в тот день? — спросила она, глядя на него влажными зелеными глазами. — Я бы никогда тебя не встретила.
Эмоции в ее голосе глубоко тронули Кроуфорда..
— Иди сюда. — Он притянул ее к себе и жадно поцеловал, потом перевернул на спину и вытянул руки над головой.
Он начал с груди, потом прошелся ладонями по бокам к животу. Дыхание у Холли сбилось, когда он провел пальцам по холмику. Под светлыми и мягкими волосами Холли была шелковистой и влажной. Он погрузил в нее пальцы и снова припал ртом к груди.
— Это след от щетины? — спросил он, заметив там розовую царапину. — Ты должна была сказать.
— Мне было все равно.
— А сейчас?
— Мне и сейчас все равно.
— Я буду нежен.
Малейшее движение его языка и пальцев вызвало у нее реакцию.
— Хорошо?
— Да, — выдохнула она.
— Еще?
— Да.
Спустя несколько мгновений Холли, постанывая, заерзала бедрами. Она была близка к оргазму.
— Хочу посмотреть, как ты кончишь. — Он нежно надавил большим пальцем на клитор, а затем согнул пальцы, что были внутри Холли.
Она прикусила губу, выгнулась и приподняла бедра, прижимаясь к его руке.
Пока она дрожала от оргазма, Кроуфорд шептал, как она горяча и сексуальна, как он хочет трахать ее дни и ночи напролет. Наконец она опустилась на кровать и открыла глаза.
Он запечатлел мягкий, нежный поцелуй на ее губах.
— Красивая.
— Ты тоже. — Она запустила пальцы в его волосы. — И гораздо мягче, чем хочешь казаться.
— Правда?
— Да. С твоей дочерью. Со мной. — Она очертила контур его губ кончиком пальца. — Не такой уж ты и крутой.
— Говоря такие вещи, ты губишь мою репутацию.
— Обещаю не выдавать тебя, если снова поцелуешь.
— Я думал, ты никогда не попросишь, — он подчинился ей, обводя языком ее рот и наслаждаясь вкусом, к которому уже начинал привыкать, в котором нуждался.
— У меня от него синяк на животе, — сказала Холли, указывая на его твердый член.
— Мы не можем этого допустить, у тебя такой красивый живот. Есть идеи?
Она поманила пальцем и горячо зашептала на ухо.
Кроуфорд шокировано уставился на нее.
— Ты шпионила за моими эротическими снами? — Он прикоснулся подушечкой большого пальца к ее нижней губе, и Холли его лизнула.
— Сначала мне нужно принять душ, — хриплым от возбуждения голосом сказал он.
Душ они приняли вместе. Сначала вымыли друг друга, а потом Холли опустилась на колени, а Кроуфорд привалился к стенке, даже не надеясь, что сможет сам стоять, когда Холли с ним закончит.
Она вылезла первой, вытерлась, завернулась в знакомый халат и сказав, что приготовит завтрак, исчезла на кухне.
Он пошел в спальню. Одежда так и не высохла, но выбирать не приходилось. Он как раз засовывал пистолет в кобуру, когда вернулась Холли с чашкой кофе.
— Это поможет тебе... — она умолкла, увидев его полностью одетым, за исключением ветровки. — Что ты делаешь?
— Мне нужно идти, пока совсем не рассвело.
— Куда?
— Еще не знаю.
— У тебя нет машины.
— Это проблема, которую нужно решить.
— Кроуфорд! — воскликнула она.
Он натянул ветровку.
— Что?
— Ты не можешь просто уйти пешком.
— А как я сюда попал?
— Что ты собираешься делать?
— Я говорил тебе прошлой ночью. Остаться в живых. Если смогу.
— И поймать Оттермана, пока он не добрался до тебя.
— Или до Джорджии. — Он ненавидел говорить об этом вслух, боясь, что слова могут оказаться пророческими. — Рано или поздно Оттерман отправится за ней. И самый верный способ ее защитить — убрать его.
— Ты его убьешь?
Он просто посмотрел на нее, потом отвернулся, сказав:
— Для начала мне надо его найти.
— А потом?
— Придется подождать и посмотреть.
С глухим стуком она поставила чашку на комод.
— Что ты собираешься делать? — повторила она, четко выговаривая каждое слово.
— Перестань спрашивать, — сказал он с таким же раздражением. — Я все равно не скажу.
— Это законно?
— В основном.
Она нахмурилась от беспокойства и нарастающего гнева.
— Ты мне не доверяешь?
— Я полностью тебе доверяю. Я верю, что ты всегда будешь говорить правду. Вот почему для меня лучше, чтобы ты не знала всего. Ни о чем. Если у тебя с этим проблемы...
— У меня проблема с тем, что ты один пытаешься справиться с Оттерманом. Что является верхом высокомерия и тщеславия.
— Думай что хочешь о моем эго. Я знаю, зачем и почему должен это сделать.
Он двинулся к окну, но она встала перед ним.
— Если нарушишь закон, ты уничтожишь все шансы получить опеку над Джорджией.
— Твоя сделка с Джо уже уничтожила все мои шансы.
— После вчерашней ночи это уже неактуально. Ты все еще злишься?
— Я не злюсь. — Он почти кричал, и поэтому убавил громкость. — Разве я стал бы спать с тобой, если бы злился?
