Реквием по любви (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

Не смотря на напряженность момента, Волков напуганным не выглядел. Расстроенным, огорченным — да. Но, страха в его глазах не было.

— Больше не подведу. Все понимаю, Дмитрий Аркадиевич. У самого жена и дочь.

Борзый отпустил его так же резко, как схватил.

— Рад, что ты из понятливых.

***

Стоило шагнуть за ворота, тут же дорогу им преградила охрана Гордеева. Четыре амбала, почти на пол головы выше него, а низким Похомова назвать было сложновато.

— Нас ждут, — окинул тяжелым взглядом начальника всей этой богадельни.

— Да. Мы предупреждены на ваш счет. Сдайте все оружие. Иначе, вынуждены будем выставить вас за дверь.

— Повтори-ка? — Соколовский был готов ринуться в неравный бой.

— Отдай им ствол! — Процедил сквозь стиснутые зубы Борзый, и, не дожидаясь друга, потянулся за собственным пистолетом.

— Прошу прощения, — заранее извинился мужчина, кивнув своим бойцам. Те принялись бесцеремонно обыскивать посетителей.

— Чисто!

— Вы можете пройти дальше. Приносим извинения, за доставленные неудобства.

Дмитрий, не сказав ни слова, направился в сторону дома. На крыльце их уже встречал хозяин. Гордей был напряжен. Между нахмуренных бровей залегли глубокие складки.

— Лех, в чем дело, а? — Раздался за спиной недовольный голос Пашки. — Уже и нам не доверяешь.

— Я никому не доверяю. Сейчас все мы на взводе, лишняя осторожность не помешает. Мы же народ ранимый. Чуть что не так, сразу за валыны хватаемся. А у меня в доме дети.

Борзый подошел к нему вплотную. Уставился, не мигая, демонстрируя свое превосходство. Догадывался ли Гордеев о проделках брата? Что, если да?

— Дети? Одна спит со мной. Другую ты. Так кто В ТВОЕМ ДОМЕ ребенок? Твой младшенький?

На лице Гордеева заходили желваки. От напряжения радужка глаз потемнела. Но, выдержка ему не изменила:

— Несколько часов назад, к нам приехала Лиза… Мне одного взгляда на девочку хватило, чтобы все понять. А потом ты позвонил, подтверждая мои догадки. И вот, ты здесь. Особым спокойствием не отличаешься. От одного твоего взгляда хочется об стену убиться, честное слово. Я должен был перестраховаться. Извини. Оружие вам обязательно вернут.

Похомов зловеще рассмеялся.

— Тебе ли не знать, Алексей, если мне нужно кого-то вольнуть, то отсутствие ствола меня вряд ли остановит.

— Вольнуть? — Мужчина прокашлялся. — Зачем усугублять? Я понимаю, событие не из приятных, и окажись на твоем месте, отреагировал бы так же. И все, же, надеюсь на твое благоразумие, ведь мы не имеем к этому никакого отношения. К тому же, насколько я понял, Лиза в порядке. Никто не пострадал!

— Это я решу, когда ее увижу! — Гаркнул так, что стоявшая вдалеке охрана насторожилась, но, откровенно говоря, было уже пох*й. Он хотел как можно скорее обнять ее. Прижать к себе. Успокоить.

Шагнул в дом, задев плечом хозяина. Скажи Гордеев сейчас хоть слово, издай хоть один греб*нный звук, и Борзый бы сорвался. Слетел с катушек. Обезумел. Но, мужчина благоразумно молчал, хоть и стоял с каменным лицом.

— Останься здесь. С Лехой. — Бросил через плечо Соколовскому, даже не сомневаясь, что именно так они и поступят.

— Где? — Теперь холодно смотрел на Гордеева.

— Наверху. В комнате Андрея. В самом конце коридора.

Благодарно кивнув, мужчина быстрым шагом поднялся на второй этаж.

Из спальни, на которую его сориентировал Алексей, доносились громкие голоса, граничащие с криком. Едва ли не с пинка открыв дверь, Дмитрий оказался в большой просторной комнате. Алмазова сидела на полу, прислонившись спиной к двери, ведущей в ванную. Глаза раскраснелись от слез. Волосы выбились из перетянутого резинкой хвоста. Руки до крови расцарапаны.

Сопляк Гордеевский обеспокоенными шагами помещение мерил. Оно и понятно, после того, что сделал.

— Лиза открой, прошу тебя. — Прошептала Алмазова севшим голосом. — Я хочу быть рядом. Мы хотим. Хотим помочь. Скажи хотя бы, что произошло. Мы ведь так с ума сойдем.

Завидев Дмитрия, она вскочила на ноги. Похоже, выглядел он сейчас, и правда, устрашающе, потому как Соня мгновенно стала бледная, как полотно. Андрей же, встретившись с ним взглядом, остановился.

— Наконец-то, Вы приехали. — Облегченно выдохнул он. — Наверняка, Вас она послушает.

— Угу, — Рвано втянул в себя воздух, — Но, сначала, п*дла, я ТЕБЯ ПОСЛУШАЮ!

Не мешкая более ни секунды, резко ему кулак под ребра вогнал. Парнишка пополам согнулся. Покраснел. Собственной слюной подавился. Закашлялся, жадно хватая ртом воздух. А Борзого уже прорвало. Словно шлюзы плотины вдруг сами собой опустились, предвещая гибель всему, что стоит на пути. Вся ярость, что в душе накопилась, наконец, обрела материальное очертание. Андрей был застигнут врасплох. Он ошалело смотрел на Похомова.

— За что? — Непонимание сквозило в его затравленном взгляде.

— Он, сука, еще и спрашивает! — Взревел Борзый, прописывая ему с ноги прямо в дыхло. Этот, более серьезный удар, заставил Гордеева беспомощно рухнуть на колени. Взвизгнув от ужаса, Соня вскочила на ноги, и подбежала к другу, прикрывая его собой. Тот закашлялся еще сильнее.

— Ты что творишь, Похомов? Ты рехнулся? Не трогай его!

— Отойди.

— Нет.

Борзый, почли ласково, прикоснулся к ее щеке, провел пальцем вдоль скулы, затем, чуть ниже. Алмазова слегка подрагивала от неожиданной ласки, но в сторону отходить не спешила. Секундой позже, Дмитрий сдавил ладонью ее шею. Стиснул. Не больно, но очень и очень ощутимо. Соня впилась ногтями в его руку, пытаясь освободиться. В ее глазах, таких же черных, как и у него, мужчина увидел свое собственное отражение. Дикое. Обезумевшее от гнева. Зверь вырвался на свободу. Зверь на охоте.

— Что же ты, милая, так подругу свою не защищала, когда он ей билет в один конец прописывал, а?

— Я…не понимаю…о чем ты. — Прохрипела девушка.

— Не трогай ее! — Измученно сплюнул Андрей, пытаясь подняться на ноги, — Отпусти, я сказал!

Дмитрий рассмеялся, но Соню отпустил. Только, слегка отшвырнул всторону. Мужчина переключил внимание на Андрея. Подняться ему не позволил — опрокинул спиной на пол. Надавил ногой на грудину, для надежности.

— Ну, что, щенок, расскажешь нам с Алмазовой, как Лизу Решетникову продал? Или мне из тебя выбить это признание?

— Что? — одновременно выкрикнули Андрей и Соня. На лице Андрея читался откровенный ужас. Соня в считанные секунды оказалась рядом с ними.

— Андрей, что он такое говорит? — срывающимся голосом произнесла девушка.

— Отвечай! — Дмитрий сильнее надавил парню на ребра. Тот поморщился.

— Андрей?!

— Не понимаю. При чем тут я, Лиза и Решетни…

Гордеев замолчал на полуслове, начиная складывать события в одну последовательную цепь.

— Ее Решетников выловил? — Дрожащим голосом Соня обратилась к Дмитрию, — От него она в таком состоянии…Боже! Что он с ней сделал?

— Пока не знаю, — прорычал Борзый, со всех сил сдерживая себя от новых ударов. А так хотелось!

— Как твой телефон оказался у Лизы? — Алмазова опустилась на колени, чтобы заглянуть в глаза другу.

— Не знаю.

— Зато я знаю! Ты назначил ей встречу в вашей танцевальной студии. Прислал СМС. Выманил для Толи, который там ее и поджидал! Я таких вещей не прощаю!

— Господи! — Всхлипнула девушка, прикрыв рот ладошкой. — Так вот почему она сюда приехала. Вот почему так отчаянно и демонстративно телефон тебе всучила. Думает, ты предал ее. В глаза хотела посмотреть!

— Но…Но, я не делал этого. Не выманивал. Это же бред! Да, мы виделись сегодня. Немного повздорили. Но я не предал бы ее. Никогда. Я скорее сдохну!

— Это можно устроить! Поверь, желания свернуть тебе шею у меня предостаточно. Но, для тебя это было бы самым легким наказанием. Нет. Я лишу тебя всего, что ты имеешь. С лица земли смету. Но, сначала уничтожу всех твоих родных, близких, друзей. Друзей твоих друзей. Всех, кто когда-то, хоть раз в жизни имел неосторожность пересечься с тобой. Выверну наизнанку фирму твоего брата, пущу по миру в одних трусах, и то, если настроение будет. И заставлю тебя на это смотреть. Будешь от безысходности землю жрать, проклиная тот день, когда в твоей тупой башке родилась сама только мысль навредить Лизе. А мышонка я спрячу, да так, что никогда больше не встретитесь. Она — все для меня! Ты хоть это, сука, понимаешь? Я даже сам не знаю, на что ради нее способен. А то, глядишь, и полгорода перережу, и глазом не моргнув…