Бетонные стены воздушного города - "Торговец деревом"

- Что нового я могу там увидеть? – сипел парень, не в силах контролировать свою дрожь – зажеванная жвачка выпала из его рта на пол, пока Кристоф задыхался в молчаливом крике.

- Я никогда не трогал твоего отца, не мешал ему жить, не вставлял палки в колеса. В папке записи с его собеседований, если приглядишься и внимательно прочтешь, то в большинстве увидишь пометку «неявка». Твой отец прикрывал свою слабость моим именем. Но ты об этом не мог знать, ведь так?.. - с сожалением добавил Уаилд-старший, окончательно добивая парня.

Кристоф хотел прокричать «убирайтесь, я не нуждаюсь в Вашей жалости», но слова застревали в горле – мужчина добровольно покинул помещение, оставив Ригеля наедине со своими мыслями и папкой, в которую, впрочем, он так и не заглянул…

***

Спустя три дня после моего возвращения мы впервые собрались полным составом в офисе. Я окончательно втянулся в привычный рабочий ритм, на время позабыв о том, что такое личная жизнь и с чем ее едят. Наш отдел неожиданно превратился в самый востребованный, а его сотрудники стали перегруженным ресурсом, без устали ползающим по личному барахлишку звезд с зашкаливающим чувством собственной важности. Как раз на одну из таких вчера успел напороться Трой – по мнению актрисульки, журналист сильно напортачил в статье, и, крича на всю округу в своих социальных сетях, она пригрозила, что примет законные меры против Холлинга – вот так бумеранг. По мнению Пак, цитирую, «Трой уже должен был сидеть на очке», но парня это все не особо задевало и трогало, потому что по факту, кроме гневных плевков в его сторону, воздух больше не сотрясался формальными заявлениями в виде повестки в суд или тому подобного.

Я сидел за своим рабочим местом в привычной позе, закинув ноги на стол и откинувшись на спинку кресла на колесиках, прокручивал километры текста, пытаясь выискать нужную информацию – поиск по ключевым словам не спасал, пришлось напрягать глаза. Карандаш, ввиду отсутствия заметок, оттягивал резинку в хвосте, мятная конфета приятно холодила рот, а обжигающий небо кофе наполнял желудок.

- О, привет, Кори, - послышалось удивленное восклицание Пак, не успела начальница выйти из своего кабинета. – Ты к нам или к Ларсу? – лукаво спросила она.

Уаилд стоял в дверях, упакованный вместо привычной мантии в светлые джинсы, синюю рубашку и черно-белый свитшот – к новому образу парня никто из присутствующих еще не успел привыкнуть.

- Сначала к Вам по делу, а после за Ларсом, у нас планы на вечер, - на слове «планы» мои глаза округлились – о чем-то подобном я, незаменимый участник этих самых событий, не был в курсе. - До конца рабочего дня ведь меньше часа осталось? – на последней фразе пришло время удивляться всему отделу – вот так шутка.

- Если он успеет закончить работу, то хоть прямо сейчас может быть свободен, - широко улыбаясь, ответила Пак. – А по какому делу ты ко мне?

- Поговорим в кабинете?

- Пожалуйста.

Когда Кори, следуя за Элис, проходил мимо стола, наши взгляды встретились. Подмигнув, не удержавшись на одном только невербальном жесте, он рукой потрепал меня за волосы.

Начальница с автором скрылись за дверью, и я остался в компании недоумевающих Кэсси и Троя – их внимательный взгляд я ощущал кожей.

***

Я, как гонец с хорошими вестями, за добрых двадцать минут успел рассказать Элис необходимое, выполняя по пунктам все поручения Саманты: передал бумаги; записал реквизиты лицевого счета каждого сотрудника; в деталях, прибегая к формальной стороне договора, объяснил, кто, за какие заслуги и какое вознаграждение вскоре получит за вклад в общее дело.

«Выйди в туалет, подойду через 2 минуты», - набираю под столом короткое сообщение и отправляю Ларсу. Мое терпение стремительно закончилось – сил ждать окончания рабочего дня больше не остается: я не видел журналиста всего четыре дня, и на контрасте с частыми встречами ранее и сорока восемью часами, проведенными вместе, они показались мне невыносимо долгими…

И пока попутно отвечаю Пак на уточняющие вопросы, приходит ответ: «Я-то выйду, а ты не потеряешься?»

«Если подскажешь дорогу».

«От лифта налево, дверь с табличкой «служебный».

Выхожу из кабинета, плетусь мимо стола Ларса, а на глаза попадается темно-синий треугольник, покоящийся на самом краю подальше от ноутбука, груды листочков, раскиданных скомканных стикеров и письменных принадлежностей. Рука непроизвольно тянется, сгребая ткань в кулак, не сильно сминая, утаскивает за собой, незаметно для окружающих. Стоит только выйти за дверь, бросив на прощанье пару слов коллегам Ларса, подношу платок к лицу, ныряю в него носом, полной грудью втягивая столь знакомый и уже ставший родным запах, отличающийся от его привычного парфюма – сомневаюсь, что он им шею вытирал. Направляясь к двери с указанной табличкой, прячу платок подальше в карман джинсов.

***

Пак сидит в кабинете, в десятый раз пробегаясь взглядом по строчкам в договоре, обведенным салатовым текстовыделителем. Глаза нещадно сохнут от напряжения, а линзы добавляют еще больший дискомфорт, лишая фокусировки. Неприятные ощущения раздражают слизистую, вызывая непрекращающееся чиханье. Сунувшись в сумку за спасительным лоскутком ткани, Элис удивляется:

- Где же он, я же его здесь оставила?!

***

Хлопок двери, закрыть на щеколду, очутиться вдвоем на ничтожном квадратном метре, большую часть которого занимает фаянсовое седалище. Втянуть носом аромат одеколона и легкий запах ментола, блаженно прикрыв веки, на выдохе произнести:

- Я скучал.

Да здравствует ваниль и сортирная романтика. Но выпущенных на волю слов не стесняюсь, без предательского румянца на щеках. Глаза блестят. А в горле пересохло, словно не я минуту назад потягивал любезно предложенный Пак капучино. Искренне понимаю желание парочек видеться первое время двадцать пять часов в сутки, не отлипать друг от друга даже во время прогулки по городу. Следовать всюду, держась за руки и, не упуская любой удобной возможности, не стесняясь косых взглядов и общественных мест, вторгаться в желанный рот напротив. Я не видел Ларса всего четыре дня – чертовы сантименты – и готов поклясться, что скопившиеся по каплям в процессе ожидания новой встречи страсть в купе с диким желанием наполнили мой сосуд с поверхностным натяжением.

Азартные огоньки пляшут в ртутных радужках, а довольная улыбка не сходит с лица Ларса. Стоит, вжимаясь в тонкую стенку туалетной кабинки и бровью не ведет, наслаждаясь моим цирком.

Не удивлен?

Ожидал?

Быть может, я не первый кто до спертого дыхания и пелены в глазах вот так ищет с ним встречи?

- Почему же не нагрянул таким ураганом раньше? Чего ждал?

Спрашивает, заставляя тут же задуматься: а ведь и вправду чего? Приглашение было давно получено, время свободное имелось, так чего же протирал штаны на кожаном сидении и, наворачивая круги по городу, так ни разу и не доехал до здания «Massword» или его дома?

Ответ находится не сразу:

- Слишком долго провожал взглядом слетевшую крышу и осознавал, что она не вернется… А новая мне не очень-то нужна, - неотрывно смотрю на его ухмылку, борясь с желанием влипнуть в нее своей.

- Улетала, случаем, не на свидание с моей? – с губ Ларса слетает ядовитый смешок. Большим пальцем скользит по моему подбородку, подмечая идеальную выбритость. – Я смотрю, ты тщательно подготовился к этой встрече. А я вот как-то совсем заработался, - убирает руку и тыльной стороной ладони проходится по той части лица, где красуется щетина. И не получается выкинуть из головы мысль, что легкая небритость ему идет, добавляет мужественности, как бы завершая образ заваленного до головы работой журналиста.

- Выглядишь брутально.

Смеется мне в плечо, сгибаясь, прислоняется лбом, выдыхая прямо в грудь:

- Могу смело покупать байк, надевать косуху и пускаться в бесконечный путь по трассе 66? – отстраняется, заглядывая прямо в глаза. – Сможешь так просто отпустить меня на произвол судьбы? – не дает сказать и слова, обхватывая рукой талию, делает уверенный шаг вперед, толкаясь в мою ногу своей, заставляет проделать меня тоже самое по инерции. Отступить, чтобы напороться спиной на противоположную панель, въехать в нее затылком с глухим ударом, завибрировать телом вместе с ней от сильной тряски. Не торопится, с грациозностью лани и выдержкой снайпера, что несколько часов сидит в неподвижном положении, пристально смотря в прицел, касается уголка моих приоткрытых губ своими.