Не тайная связь - Асхадова Амина

Ничего не угасло.

Ничего не погорело.

Что будет дальше – я не знала, но страшно было уже сейчас.

Глава 6

Камаль усаживает меня в автомобиль и только после этого приходит в себя. Его дыхание нормализуется, а руки перестают сжимать руль с бешеной силой. Он откуда-то достает раствор, обрабатывает мою ладонь и заботливо накрывает рану антисептической салфеткой. Бинта в машине не находится.

– Болит? – спрашивает.

– Заживет…

Я смотрю на Камаля и замечаю, что его лицо в ссадинах и гематомах. Они с Эльманом серьезно повздорили, теперь он еще долгое время не сможет проводить переговоры в Лондоне, хотя его должность не предполагает делегирования. Мне трудно было представить своего мужа, прирожденного дипломата вот в таком виде.

– Что теперь будет? Мурад не оставит это просто так, мы сорвали грандиозное событие в его честь…

– Не забивай свою голову, Ясь. Я обо всем позабочусь.

Мы с ревом трогаемся с места, и я бросаю на Камаля осторожный взгляд. Он взбешен и прямо сейчас – опасен, но не для меня.

– Я просил тебя не говорить с ним. Не смотреть на него, – заводится он.

– Он подошел первый…

– Ваш разговор по словам. Перескажи мне.

– Там и пересказывать нечего…

– Пересказывай.

– Я не хочу…

– Пересказывай! – рявкнул Камаль.

Сжавшись, опускаю подбородок и потираю порезанную руку. Шепотом начинаю говорить:

– Он напомнил мне, что я ношу фамилию Шах только по одной причине: когда-то я сменила его хуй на хуй его дяди. Потом назвал меня итальянской подстилкой и шлюхой. Ты доволен?

– Я просил тебя, Ясмин. Я тебя просил, – выдыхает сквозь зубы.

– Он подошел ко мне сам. И заговорил тоже первым. Я не виновата, ясно?!

Сцепив челюсти, Камаль с бешеной скоростью выезжает на проспект. Я понимаю, что мы едем за дочерью, что будет дальше – я не знала, и спрашивать не хотелось.

– Ко мне подходила журналистка. Я сказала, что вы не поделили деньги и бизнес. Чтобы не было слухов.

Мы добираемся до дома Шахов очень поздно, когда на улице становится совсем темно. Охрана пропускает нас внутрь, но почти сразу я замечаю возле ворот неизвестную машину. По окнам в доме я понимаю, что помимо детей и няни внутри никого нет, но здесь был припаркован автомобиль с номерами особенного цвета – так похожий на тот, на котором меня встречал Мурад.

Все начинается, когда мы выходим из машины. Охрана предупреждает, что приехали из органов и что не пропустить их – они не могут.

– Камаль Булатович, вы должны проехать с нами, это распоряжение Мурада Шаха.

– Кто вы такие? – я напряженно впиваюсь в локоть Камаля.

– Вам не стоит беспокоиться. Это обычная процедура допроса и возмещения ущерба, нанесенного комплексу. Пройдемте с нами.

– Почему вы допрашиваете только моего мужа? Он ни в чем не виноват!

– Ясь, – прерывает Камаль. – Все в норме. Иди домой к дочери, ладно?

– Эльмана Шаха уже опрашивают. Это обычная процедура, – настойчиво повторяет мне офицер.

– Какой там ущерб? Два бокала шампанского? – не понимаю я.

– Зафиксирован ущерб в несколько миллионов рублей. Пройдемте с нами, Камаль Булатович, – повторяет офицер.

– Камаль…

Мое сердце бешено бьется, и я впиваюсь в руку мужа, не отпуская его. Он обнимает меня одной рукой, второй обхватывает подбородок. На улице в одном платье и плаще становится очень холодно и очень страшно. Без Камаля мне здесь страшно.

– Не уходи с ними, Камаль, – прошу его.

– Чего ты дрожишь? Обычный допрос. Накосячил, надо оплатить ущерб. Сейчас только решим, кто и сколько из нас двоих будет платить. Я вернусь.

– Мне это не нравится.

– Что со мной может произойти, Ясмин? Кто посмеет?

– Я им не позволю… – обещаю в пылу.

– Я рад, – честно отвечает Камаль. – Я вернусь и заберу тебя.

– Вернешься?

– Да.

– Хорошо.

Я взволнованно кусаю губу и выпускаю руку Камаля из своей, провожая взглядом фигуру Камаля и офицеров. Потом не выдерживаю и выбегаю за ним за пределы двора, но его уже сажают в служебный автомобиль.

– Камаль! – выдыхаю без сил.

Проводив взглядом автомобиль мужа, я запоминаю автомобильный номер и очень быстро возвращаюсь в дом. В конце концов, если бы это были не люди Мурада, их бы не пропустила охрана дома. Осталось только разобраться, какого черта Мурад творит и насколько все серьезно.

Для чего понадобилось забирать Камаля? Мы могли отдать эти деньги без суда и следствия, а теперь…

Няня появляется совсем не вовремя, стоит мне только перешагнуть порог дома. Она сообщает, что Юна ни в какую не хочет спать. Когда Юна видит меня, она сразу тянет ко мне руки

– Ма-ма!

. Вручив мне ее в руки, она спешит к детям Софии, а я еще какое-то время задерживаюсь в гостиной с дочерью. Я даю дочери несколько развивашек на выбор, и это на время увлекает ее.

– Юна, посиди здесь, ладно? – я усаживаю дочь на диван и вручаю в руки развивашку, которая понравилась ей больше всего. – Мне нужно позвонить. Я только найду телефон и приду к тебе. Будь хорошей девочкой.

Поднявшись по крутой лестнице наверх, я нахожу в комнате свой оставленный телефон и сразу набираю Мурада. Что за шутки он устроил? Это беспредел, не иначе…

После пятого звонка я понимаю, что он не возьмет трубку, и с яростью бросаю телефон на пол. Я чувствую, как ярость молниеносно охватывает тело и разум и хочу выплеснуть ее хотя бы таким образом, но спустя минуту дисплей загорается от входящего звонка.

Правда, не от Мурада.

– Привет, Джулия, – перехожу на итальянскую речь, увидев имя на экране.

– Ясмин, я звоню напомнить вам про свой концерт в России. Вы мой учитель, вы же придете поддержать меня? Почему-то в этот раз я особенно волнуюсь…

В голове проносится вспышка. Концерт.

Джулия Гведиче запланировала дать свой первый концерт в России еще несколько месяцев назад, но я об этом совсем забыла. Я даже забыла, как Джулия приглашала меня, ведь она запланировала дату своего выступления под меня, зная, что я буду находиться здесь в ноябре.

Я не могла не приехать. Джулия была сестрой Валентино – человека, который много лет был предан моей семье.

– Конечно, я буду, маленькая синьорина.

– Я буду очень ждать, синьора.

Опустив руки вдоль тела, я устало падаю спиной на кровать, а затем резко подскакиваю.

Вечер выдался настолько нервным, что я забыла о дочери и оставила ее на первом этаже совсем одну. Сначала Мурад, затем Джулия отвлекли меня. Стянув с себя куртку, я остаюсь в вечернем платье и быстро спускаюсь обратно, в гостиную.

Только Юну здесь, увы, не нахожу.

Я тревожно оглядываю пустую гостиную и чувствую, как увеличивается собственный пульс, а ладони потеют.

В гостиной моей дочери не было.

Бросив плащ на диван, я замечаю огромную разбитую плазму, что лежит на полу, и сердце сжимается от страха. Если бы ее уронила Юна, она бы испугалась и плакала, но в доме было тихо. Тихо и страшно.

Развивашка, которую я дала дочери, валялась брошенной рядом с плазмой.

– Юна! – кричу, мотая головой в разные стороны.

Страх парализует все тело и сковывает движения. Я забываю об Эльмане, о концерте и обо всем на свете, ведь в голове присутствует только страх за дочь – истинный, неподдельный, жуткий.

Я открываю каждую дверь, но все тщетно – моей дочери нигде нет. Совсем нигде. Я зову ее снова, но ответом мне служит молчание. Пугающее, дикое, болючее.

– Юна! Юна, где ты?!

Горло окольцовывает жуткий страх, пока я не слышу знакомое «ма-м-ма» за одной из дверей. Толкнув дверь, я залетаю внутрь и оказываюсь в темном кабинете – свет здесь темный, приглушенный, но я четко улавливаю несколько фигур. Одну большую и одну маленькую. Маленькой была моя дочь.

– Юна, – всхлипываю с дрожью в голосе.

Следом, когда зрение привыкает к полумраку, к горлу подкатывает ком и едкий страх, который пронизывает все нутро.