Цветочница - Берндт Алёна

Бабушка вздыхала порой, храня секрет – раздобыв у сына адрес бывшей снохи, она написала Наталье пространное письмо о дочери, фотографию Ленкину вложила… В городском фотоателье Ленку фотографировали, для поступления в институт, заодно и портрет сняли. Глаз не отвести, как сказал старый фотограф…

Ответа Капитолина не получила, вернее, получила не тот, что ждала – её письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл», на этом и завершила Капитолина попытки хоть как-то матери напомнить, что у той дочка растёт.

Учиться Ленке нравилось, химико-биологический факультет она выбрала сама, и планировала после окончания вернуться в родные края, работать на молокозаводе. Ей в учёбе нравилось буквально всё, и вечера она проводила за книжками, иногда выбираясь на какое-нибудь мероприятие от студенческого комитета. Особенно ей нравились разные выставки и театр… Такого в деревне не увидишь, и приезжая в выходные домой, Ленка с жаром рассказывала бабушке, что ей довелось посмотреть.

Ленка заканчивала первый курс, когда стало понятно, что перемены в стране – явление вовсе не временное. А вот что непонятно было, так это чего же ожидать от этих перемен…

– Распределение отменили, – сказала Лена, приехав домой, – Теперь после окончания института искать работу мы будем сами. Даже не знаю, хорошо это или плохо… С одной стороны, я могу быть спокойна, что не пошлют за тридевять земель, точно на наш завод попаду. А с другой… не знаю.

Бабушка качала головой и не признавалась Ленке, что сама ночи не спит от раздумий, что же происходит и как они дальше будут жить. На молокозаводе людей отправляли в отпуск без оплаты, а тем, кому повезло остаться на сменах, зарплату выдавали продукцией, под запись…. А кому оно в деревне надо, когда здесь в каждом дворе и молоко своё, и сметана, и творог. И вот вроде бы пришла пора тратить отложенные раньше деньги, те самые, с книжки. Капитолина Захаровна, словно что-то предчувствуя, сняла их и хранила дома, но… теперь на них можно было мало что купить, потому и вертела бабушка Капа в руках эти новые цветные купюры и думала – муки да сахару, хоть на какое-то время хватит! Ленке продуктов запас, чтоб с собой в общежитие возить…

Народ потянулся на электричку, которая в пять утра отъезжала от маленького полустанка в город. Нагруженные сумками и корзинами, деревенские, кто попроворнее, везли на городские рынки овощи с огорода, яйца и домашнюю «молочку». Вечером той же электричкой возвращались домой. Торговля шла не бойко – стихийные рыночки наводнили город, продавали всё чуть не на каждом углу. Только вот денег у людей не было, зарплаты везде задерживали.

– Капа, давай и мы поедем, – говорила соседка Алевтина, – Сколько уж пенсии-то нет, задерживают…Да что там её – за свет заплатить только и хватит, да и хватит ли, снова ведь подымут, ироды! Что ж творится, охо-хо!

– Да я не умею торговать-то, – сокрушалась Капитолина, а сама думала, как же она сможет дотащить сумки до станции, ноги болят, и спина не разгибается, – Думаешь, кто купит у нас чего-то? Поди в городе магазины есть!

– Так дорого всё в магазинах, и попробуй ещё найди – печенья импортного полно, а разве это еда?! Скоро новый год, вот мы огурчиков солёных повезём, капусту квашенную по пакетикам нафасуем, яичек сколько-то возьмём, продадим. У тебя Ленка приедет на новый год, хоть ей денежку какую-то дашь.

Подумала Капитолина, да и пошла сумку в чулане искать. Сергей уже чуть не полгода денег не шлёт, только три коротеньких письма пришло, что приехать не сможет. А девчонку учить надо…

А Лена сама понимала, что времена изменились. От отца помощи ждать не приходилось, это ей было понятно, а тянуть с бабушки совестно, ведь взрослая уже. Стала Лена присматривать себе работу – брала все газеты, какие только попадались на глаза, и внимательно изучала объявления, которыми были оклеены все остановки. Но, к сожалению, про работу там почти ничего не было, только – продам, продам…

И пока Лена искала работу, она старалась экономить на всём, но цены росли с такой быстротой, что стипендии хватало на скромный набор продуктов – примерно на неделю… А дальше – выворачивайся, как хочешь. Выручали овощи со своего огорода и то, что давала бабушка со скромного их хозяйства, только всё равно есть хотелось постоянно, и Лена вскоре привыкла к неведомому ей раньше чувству постоянного голода. Ну, думала она, зато похудела, а раньше стеснялась своих румяных «деревенских» щёк.

Лена шла из библиотеки и решила срезать путь через двор выстроенной недавно элитной многоэтажки. Улица города теперь чистили от снега редко, а тут, в широком дворе, снег был вычищен чуть не до асфальта и уложен на газоны аккуратными горками. Ленка засмотрелась на такую картину, зимний вечер был тих, с неба большими хлопьями медленно спускался снег, сверкая в свете фонарей.

– Чего ты тут бродишь? Чего надо? – возле ровной горки снега стоял пожилой мужчина с лопатой в руках и нахмурившись смотрел на Лену, – Ходят тут по чужим дворам…

– Я в общежитие иду, вон туда, – показала Лена, – Решила немного путь срезать… красиво тут у вас. Это вы такие ровненькие сугробы сделали?

– Я, – голос деда потеплел, – Дворником тут работаю, а ты, выходит, студентка?

– Да, студентка. В библиотеку ходила, – тут Лена приметила небольшую доску объявлений возле подъезда и подошла, вдруг что про работу есть.

– Я бы тоже куда-нибудь дворником пошла, подработать, – вздохнув, сказала она деду, – Да только где сейчас устроишься…

– Что, тяжко на стипендию-то, оно и понятно, – дед подошёл поближе к Лене и негромко спросил, – А полы мыть не согласишься поди? Молодёжь сейчас всё больше другую работу ищет…

– Соглашусь! – воскликнула Лена, – А платят за работу или задерживают? И где мыть?

– Ишь ты, – усмехнулся дед, – Согласная она, надо же! Ну ладно, коли так, приходи что ли послезавтра. Я вон там, в дворницкой обретаюсь, дедом Семёном меня кличут. Я с кем надо поговорю, а там уж они сами всё тебе скажут – где мыть, и сколько платить станут. А так, зарплату дают, не обижают. Иногда и премия сверху.

Ленка от радости чуть не подпрыгнула – появился какой-то просвет, надежда на заработок! Пусть даже немного денег будут платить, но всё же хоть что-то, она сможет помочь бабушке и купить себе обновки… Сейчас все девчонки ходят на большой рынок, там можно сторговать подешевле что-то, вот сумка у неё совсем поистрепалась, надо новую…

В назначенный день Лена пришла пораньше, чем говорил ей дед Семён, на всякий случай, чтобы её не ждали. И была встречена им самим, в той самой «дворницкой», как он называл небольшое помещение рядом с подвальной дверью.

– А я думал, не придёшь, – заулыбался дед, – Ну, садись покуда, сейчас придёт работодатель твой, скажет всё. Опоздает поди опять, не знают люди нынче, что такое пунктуальность.

– А как вас по отчеству? – смущённо спросила Лена, – Как-то неловко вас дедом величать.

– Ну, коли неловко, зови Семён Ильич, – усмехнулся дед, – Вон, идёт Геннадий Петрович, на работу тебя принимать.

Так и устроилась Ленка полы мыть в двух подъездах «дома для богатеев», как называл его Семён Ильич. Работы было много, но так как подъезды закрывались на железные двери и посторонние здесь не ходили, грязи было немного. Убираться Ленка приходила после пар в институте, и добросовестно делала свою работу, мыла лестницы, протирала подоконники и перила. Жильцы тут были своеобразные… при встрече здоровались единицы, в основном все проходили с заносчивым выражением лиц, некоторые останавливались указать, что окна бы тоже неплохо мыть чаще…

После работы Семён Ильич угощал Ленку чаем в своей «дворницкой» и рассказывал разные истории. Сам он жил неподалёку, и после смерти супруги, с которой прожил душа в душу почти пять десятков лет, устроился вот сюда работать, помог бывший его сосед, этот самый Геннадий Петрович.

– Управляющим тут служит, – говорил про Геннадия дед Семён, – А раньше подсобником в гастрономе работал, подсобным рабочим, значит. Хлебная была должность, знакомства нужные завёл, вот сейчас и управляет тут, у богатеев. Ты гляди, дочка, ежели кто тут грубить тебе станет, не отвечай. Промолчи, стерпи, себе дороже выйдет. Народ тут хоть богатый, а насквозь гнилой. А ты сюда за зарплатой ходишь, и всё.