Цветочница - Берндт Алёна

Уже за полночь усталость взяла своё, тепло окутывало её, и Ленка уже не слышала, как в комнату вошла бабушка, накрыла её тёплым стёганным одеялом и долго сидела возле внучки, вытирая бегущие по морщинистым щекам слёзы.

Утром все встали ещё до свету, да и не мудрено, зимой светает поздно, а бабушка так и вовсе глаз не сомкнула в эту ночь. Сидела Капитолина под старыми образами, доставшимися ей от родителей. Тусклый свет старой лампадки освещал потемневшие от времени лики, строгими глазами взирающие на людей, обращавших к ним свои мольбы.

О чём молилась Капитолина всю эту бессонную ночь, ей одной ведомо. Разрывалась от боли душа, и глубоко внутри всё же теплился тоненький, слабый, как первый весенний росточек, огонёк надежды на то, что телеграмма эта окажется ошибкой… или чьей-то злой шуткой!

Не было ещё восьми часов, когда бабушка с Ленкой и дедом Федосом уже стояли около почтамта, ожидая, когда Валентина Игнатьевна откроет навесной замок на окрашенной в синий цвет двери.

Глава 9.

– Капитолина Захаровна, доброе утро! – улыбчивая Валентина спешила на работу, – Федосей Захарович, и ты к нам пожаловал, и Леночка с вами… Что-то случилось?

По лицам своих ранних посетителей Валентина поняла, что не праздный интерес, и не хорошие вести привели эту семью сюда сегодня. Она поспешила отомкнуть замок и на ходу развязывая шаль вошла внутрь, пригласив посетителей не мёрзнуть на улице и подождать внутри.

Обещанных переговоров они ждали минут сорок, Ленка с беспокойством смотрела, как неподвижно сидит бабушка, замерев и глядя в одну точку. Дед Федос вздыхал и покачивал головой, думая о чём-то своём и сминая в руках свою шапку-треух.

Телефон звонил, Валентина Игнатьевна брала трубку, и каждый раз виновато качала головой в ответ на три пары глаз, обращённых к ней с немым вопросом. И вот наконец она кивнула головой и указала на небольшую переговорную кабинку, стоявшую в углу. Что ж, Вишняки не могут похвастаться удобствами почтамта, какие есть в городе, но хорошо, что хоть такое тут есть!

Капитолина Захаровна не сразу смогла подняться, чтобы пройти к телефону. Валентина смотрела на неё с испугом и сочувствием, хоть она и не знала, в чём дело, но понимала – несчастье привело сюда эту семью. Помертвевшей рукой, кое как справившись с собою, Капитолина поднесла трубку к уху и сказала: «Алло!» Ленка и дед Федосей стояли в открытых дверях тесной кабинки и с нетерпением ждали…

– Капитолина Захаровна? Это я, Тамара! – голос в трубке звучал жёстко и торопливо, – Я долго не могу говорить, денег и так нет, ещё на разговоры тратить! Сергей… погиб, на производстве случился несчастный случай. До больницы скорая не довезла! Крепитесь! Похоронили вчера. Вы уж извините, но сообщить вам раньше у меня не было времени – столько всего нужно было сделать к похоронам!

– Тамарочка, как же… ты бы хоть телеграмму…, – задыхаясь и держась за грудь, проговорила Капитолина, – Я бы хоть на самолёт… один ведь он у меня… да и дочка у него здесь! Как же ты…

– Знаете, что! – Тамара едва сдерживалась, это было слышно даже стоявшей рядом с бабушкой Ленке, – На меня и так на одну всё свалилось! Вы-то далеко! А у меня ещё девчонки! Да и чего вам ехать сюда? Чем бы вы помогли?! Всё, дорого болтать! Потом я вам в письме всё подробно напишу!

В трубке послышались короткие гудки, а Капитолина Захаровна никак не могла заставить себя положить её на аппарат. Дед Федосей склонился к сестре, осторожно вынул трубку из холодной руки:

– Капушка, идём домой. Полежать тебе надо!

Валентина Игнатьевна стояла за ним со стаканом в руке, она накапала туда капель валерианы, и думала, что сейчас и себе тоже наведёт… уж очень было тяжело смотреть на всё это.

– Леночка, постой! – остановила она Ленку, когда дед Федосей с Капитолиной вышли на улицу, – С отцом что? Или с кем?

– С отцом. Он погиб, – ответила Ленка и сильно сжала свои руки, – Мы не знаем ничего, его жена не сказала. Обещала написать в письме. Тётя Валя, вы приглядите, если вдруг придёт письмо, чтоб не потерялось…

– Хорошо, пригляжу, конечно, – ошарашенно ответила Валентина, – Это как же… матери не сообщить ничего, что ж там у женщины в груди вместо сердца! Ведь один сын он у Капы, единственный! Крепись, доченька! – Валентина обняла Ленку, – Если что нужно, скажи, я всегда помогу! Ох, ты, горе-то, горе!

Не радостные каникулы были в тот год у Ленки. Бабушка слегла, дома терпко пахло лекарствами и стояла тишина. Доктор приходил дважды в день делать бабушке уколы, и Ленка уже с самого утра была на ногах, сон не шёл к ней, заставляя ворочаться в постели и прислушиваться к тяжёлому бабушкиному дыханию.

Капитолина старалась, очень старалась выбраться из мрака, который затягивал её всё глубже. Она лежала в кровати и ей казалось, что на грудь ей положили тяжёлую бетонную плиту. Как в тумане видела она лицо местного фельдшера, мелькала рядом Федосова седая борода и испуганное Ленкино лицо. Ради внучки она должна… должна…

И она поднялась, пролежав четыре дня. Ленка заглянула к бабушке и радостно вздрогнула, та сидела на кровати, пытаясь нащупать босыми ногами тапки.

– Бабушка! – Ленка кинулась к ней и обняла, стараясь не разрыдаться, – Бабушка, тебе лучше?!

– Ничего, Ленок, ничего… Дай-ка гребень, волосы причешу, а то, наверное, на пугало похожа, хоть на грядки ставь.

Надо дальше жить, что ж поделаешь, Ленку учить, время-то вон какое сейчас, а то ли ещё будет. Какие только слухи не приходят из города! Не на кого старой Капитолине заботы о внучке переложить! Федосей, брат её, сам стар, бывает, что еле ходит, хоть и старается хорохориться!

– Ну, расскажи хоть, как там у тебя, в институте, – вечером Ленка и бабушка сидели за столом в кухне, – Исхудала вся… Наверно, буду сама к тебе каждую неделю приезжать, продукты привозить, а то так и здоровье недолго подорвать! Желудок надо беречь, внученька. Кушать надо, ведь сколько сил эта учёба отнимает!

– Бабушка, ты что! Это ж тяжело, и не думай даже мне ничего возить, тем более сейчас! Я сама буду теперь каждые выходные приезжать к тебе! – Ленка прижалась головой к бабушкиному плечу, – И я сейчас хорошо питаюсь, я же на работу устроилась! А то, что похудела… так я специально, чего я как плюха деревенская! Вот, джинсы теперь себе куплю на базаре, сейчас там много продают.

– На работу? Это куда же? – нахмурилась бабушка, – Что ещё придумала, ведь учиться надо, на учёбе это скажется, работа…

– Ничего не скажется, я после учёбы. Прибираться хожу, – Ленка не стала раскрывать подробностей, что моет подъезды многоэтажки, – Ничего не тяжело, наоборот, физическая нагрузка полезна.

– Ну, может быть, наладится всё в скором времени, не может же быть такого, чтобы в стране такой бардак устроили. Должны же порядок навести! – ворчала бабушка, налаживая в печку горшок с кашей на завтра, – Ты, внуча, всё же подумай, может лучше все силы на учёбу направить? Ведь у тебя пока одни пятёрки, как бы не съехала…

– Бабушка, да у нас многие работают уже. Но я тебе обещаю, если пойму, что это мешает учёбе, тут же уйду. Вот, посмотри… я это тебе купила! И дедушке тоже, только тут всё закрутилось, что… забыла про подарки.

– Ты что, зачем ты тратишься на нас! Это неразумно! Что нам тут в деревне надо? На всём своём живём, а тебе нужнее, хоть бы вон себе чего купила.

– Я и купила, сапожки себе взяла. На рынке, мне однокурсница Иринка подсказала, она там себе ботинки брала. Женщина торгует на рынке, скидку мне сделала! Только… не для нашей деревни сапожки-то, бабуль! Пока шла, ноги застыли, у нас тут лучше валенок ничего нет!

Бабушка рассмеялась, и Ленкино сердце радостно дрогнуло. Боялась она за бабушку свою, никого у неё нет роднее, а тут такое горе свалилось на них! Ещё и Тамара эта! Так поступить, это не укладывалось в голове…

Когда Ленка ложилась спать, закутываясь потеплее в стёганное ватное одеяло, одетое в пахнувший душицей пододеяльник с прорезью посередине, она долго не могла заснуть и всё думала, думала… И сердилась на эту Тамару! Как так можно! И Ленка давала себе клятву, что вот закончит она учиться, заработает денег и обязательно выберется, поедет в этот далёкий северный город… чтобы посмотреть в глаза этой женщине, у которой вместо сердца кусок льда, не иначе! Вот уж тогда она всё выскажет этой Тамаре! И за бабушку, и за себя саму! Купит билеты им с бабушкой, чтобы к отцу на могилу сходить, и может быть наконец познакомиться с сестрой Галинкой…