Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К.

В большинстве случаев мне больше всего нравится прямота Луэнн. Она прямолинейна. Я всегда точно знаю, о чем мы говорим и что ей нужно от меня.

В некоторые дни это также моя наименее любимая черта в ней, а именно, когда она не желает принимать мою чушь, даже на одну ночь.

Я вздыхаю.

— Я бы не возражала, если бы что-нибудь упало мне на колени, но я действительно пытаюсь. Адский пейзаж, помнишь?

Она бросает на меня такой же взгляд, каким смотрит на Тоби, когда он пытается выманить у нее второй завтрак.

— Ладно, если ты так стараешься ... Когда ты в последний раз ходила на свидание?

Я делаю паузу. Прокручиваю в голове цифры.

Черт.

— Ладно, в последнее время свидания не были приоритетом, но...

— Год, — повторяет она, и я моргаю, удивленная тем, что она следит за ходом событий. — Последний раз, когда ты ходила на свидание, и да, я знаю, потому что буквально живу с тобой, был год назад. Какой-то старый одноклассник из Пратта, и ты вернулась, жалуясь, что он такой же напыщенный, как и в колледже...

— Он был таким, — говорю я ей. — Его «искусство» – это просто куча записей, где он орёт, пропущенных через старое видеооборудование, чтобы выглядело круто. Он заставил меня слушать это целый час, Луэнн. Ещё одна запись – и я бы дала ему реальную причину орать.

— А как насчёт того парня до него? Маркус… как-то там? Вы же всего два раза сходили на свидания, прежде чем ты всё закончила.

— У него был австралийский акцент.

Она поднимает бровь.

— И что?

— Он был не из Австралии.

Она выдыхает.

— А бариста, которого ты привела домой? Тот, которого я застала за приготовлением блинов на нашей кухне, совершенно с голой задницей? Кевин, или Кайл, или...

— Ты имеешь в виду Кена?

— Верно, — кивает она. — Кен. Он казался достаточно милым и по-настоящему горячим, что делает бесстыдную наготу немного более простительной.

Джо усмехается, но я вспоминаю Кена и его блинчики.

Перепихоны для меня еще реже, чем свидания, но, как призналась Луэнн, он был действительно сексуальным.

— Да, мне нравился Кен, — пожимаю я плечами. — Он был хорош в постели. Я бы дала ему шанс.

Она выжидающе смотрит на меня.

— И что?..

— Итак, он мне так и не перезвонил, — говорю я ей. — Совершенно сбил меня с толку.

Она поджимает губы.

— Ладно, Кен - исключение, но это ничего не меняет. Встречаться в Нью-Йорке - отстой, но ты не из тех людей, которые когда-либо уклонялись от сложных задач. Ты умеешь добиваться своего. Точно так же, как ты сделала с этой художественной выставкой. — Она бросает взгляд на своего парня. — Поддержи меня, Джо.

Он поднимает руки вверх, сдаваясь.

— Я не вмешиваюсь в эту тему.

Луэнн закатывает глаза, а затем вздыхает.

— Послушай, я не хочу быть назойливой, но я хочу, чтобы ты была счастлива, и я просто надеюсь, что тебя ничто конкретно не сдерживает. — Она делает паузу, взгляд смягчается. — И никто.

Я замираю.

— Что ты имеешь в виду?

Она не отводит взгляда.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я яростно мотаю головой. Обсуждать мою личную жизнь и так неприятно, а уж сюда мы точно не пойдём.

— Нет, нет. Мы не будем говорить об этом.

Она наклоняется вперед.

— Ты никогда не хочешь говорить о нем.

Взгляд Джо мечется между нами.

— Ладно, что я здесь упускаю?

— Этот парень, с которым она встречалась десять лет назад в старших классах, — объясняет Луэнн, прежде чем я успеваю ее остановить. — Он действительно облажался с ней, но Поппи отказывается говорить об этом.

Я снова издаю стон.

Я больше никогда не буду пить ром "Малибу".

И уж точно не рядом с Луэнн.

Я не помню подробностей, но год назад я выпила целую бутылку этого напитка и, очевидно, решила, что хочу поделиться всей историей своей жизни с Луэнн.

К счастью, я была слишком пьяна, чтобы она разобрала смысл сказанного, и я быстро отключилась, не успев сказать ничего слишком ужасающего, но Луэнн собрала воедино общие штрихи: что я любила только одного человека, в старших классах, и это плохо закончилось.

И с тех пор она добивается дополнительной информации.

— Я не зациклена на нем, — говорю я ей. — Это было миллион лет назад. То, что я делаю сейчас, не имеет к нему никакого отношения.

Луэнн оценивает меня.

— Тогда почему ты не говоришь об этом?

— Потому что мне нечего сказать, — парирую я, не в силах сказать, притупляет ли алкоголь мое разочарование или усугубляет его. — Я была молода и глупа, и я влюбилась в того, кто не смог полюбить меня в ответ. Поэтому я ушла. Он обещал… — Я замолкаю. — ...что мы...воссоединимся однажды, но очевидно, что этого так и не произошло. Я не думаю о нем, и уж точно не принимаю решения о свиданиях, основываясь на нем. Он - воспоминание. Вот и все.

Я откидываюсь на спинку барного стула, чувствуя, как под кожей нарастает зуд.

Она хмурит брови.

— Где он сейчас?

— Ни хрена не знаю, — честно отвечаю я ей. Если мир и оказал мне одну услугу, так это не тычет Адриана Эллиса мне в лицо. — Вероятно, врач и женат на какой-нибудь супермодели. Или спортсмен-олимпиец, который может скрутить свое тело в крендель. Или и то, и другое. Вероятно, и то, и другое.

Я очень стараюсь, чтобы в моем голосе не звучала горечь - потому что нельзя испытывать горечь из-за воспоминаний, - но, судя по выражениям лиц Луэнн и Джо, мне это не удается.

— И это не имеет значения. — Я почесываю предплечье. — Пусть он будет каким-нибудь суперуспешным, богатым врачом с женой-супермоделью-олимпийской спортсменкой, которая понятия не имеет, насколько он псих. Или, может быть, она знает. Может, он женат на другой психопатке, и они просто психи вместе - мне все равно. — Я делаю глубокий вдох. — Нет.

Лгунья, шепчет тихий голосок у меня в голове.

Я думаю, что сейчас зуд распространяется - я чувствую, как он поднимается вверх по моим рукам, к плечам.

Луэнн выглядит так, будто у нее накопилось еще больше вопросов, но все, что она говорит, это:

— Прости. — Она гладит меня по плечу, но это никак не облегчает невидимый зуд. — Мне не следовало совать нос в чужие дела. Это не мое дело.

Я хочу резко ответить, что так и есть, но сдерживаюсь.

В глубине души я знаю, что она не понимает.

Луэнн хорошая.

Честный, искренний и безусловно хороший человек.

Она не прячется. Она не притворяется. Она не хранит свои секреты, как будто у них есть зубы, - в отличие от моих.

И я не могу винить ее за то, что она ожидает такой же честности, какую она проявляет ко мне.

— Все в порядке, — в конце концов вздыхаю я, почесывая ключицу. — В любом случае, мне нужно вернуться к некоторым из этих ... воспоминаний. Для художественной выставки.

— И мы здесь, чтобы это отпраздновать, верно? — Джо вмешивается, улыбаясь сквозь напряжение.

— Верно, — кивает Луэнн. — Итак... тогда еще по одной?

Мы не возвращаемся к теме Адриана Эллиса.

Но зуд не проходит.

Глава третья

Это глупо - этот зуд.

Я не могу избавиться от этого, независимо от того, как долго я чешусь, сколько полоскаю горло соленой водой (идея Луэнн) или как часто втираю в грудь антигистаминный крем с истекшим сроком годности, который я нашла в нашей аптечке (тоже идея Луэнн).

Но теперь это у меня под кожей, как призрачный паук, ползущий у меня между ребер. Не болезненный, просто настойчивый до такой степени, что постоянно мешает мне сосредоточиться.

Во всем виновата Луэнн, говорю я себе. Мне было хорошо не знать. Я хорошо умела притворяться, что мне все равно ... но она должна была настаивать. Она должна была спросить, а потом я должна была подумать об этом - действительно подумать об этом.