Елена Попова
Предатель. (Не) твой сын
Глава 1
Вологда
Диана
Со свистом колес останавливаю свою старенькую «реношку» у спортивного комплекса, пулей вылетаю на улицу, открываю пассажирскую дверь, достаю из автокресла сына, и мы мчимся к крыльцу.
– Матвей, сыночек, сегодня на тренировке ни с кем не дерись, ладно? – запыхавшись, тараторю я. – Мамочка очень устала выслушивать замечания от родителей ребят и от тренера.
Набираю полную грудь воздуха и на выдохе протягиваю:
– Дай мне хотя бы немного передохнуть, пожалуйста.
– Костя сам тогда полез ко мне в лаздевалке, – возмущается сын. – А я плосто дал ему сдачи. Немножко стукнул его и все.
Мотя пожимает плечами и недовольно хмыкает.
– А он слазу заплакал и побежал к тленелу жаловаться.
– Ты ударил ему по лицу и укусил за руку! – сердито напоминаю я. – А сегодня в садике ты подрался с Егором и дернул за волосы Вику.
– Егол пелвый меня толкнул, а Вика после плогулки облила меня водой в туалете. Я назвал ее дулой, а она сказала, что нажалуется папе.
Я закатываю глаза и недовольно мотаю головой.
«Значит, завтра утром мне снова придется выслушивать упреки в адрес моего сына. Как минимум от мамы Егора и от папы Вики…»
Слышу пиликанье телефона, бегло смотрю на экран и на ходу читаю начало сообщения из родительского чата нашей садиковской группы.
«Мама Матвея Новикова, поговорите со своим сыном!!! Сколько можно это терпеть?!»
Чтобы читать дальше, нужно открыть чат, но у меня нет никакого желания это делать.
Такие сообщения приходят стабильно два-три раза в неделю: то Матвей с кем-то подрался, то что-то разбил, то еще что-нибудь. Я знаю, что у него характер не сахар, и делаю все возможное, чтобы это исправить.
Каждый день провожу с ним воспитательные беседы, вожу его к детскому психологу, читаю ему поучительные книги, не разрешаю сидеть за планшетом и смотреть дурацкие видео, от которых дети глупеют, капризничают и садят зрение.
Я делаю все возможное для того, чтобы он рос добрым и послушным мальчиком, но Матвей копия своего отца, поэтому справляться с ним невероятно сложно. Иногда мне кажется, что он вообще не поддается воспитанию. Не будет делать то, что ему не нравится, а если ему что-то приспичит, то он обязательно этого добьется.
И ему сейчас всего лишь четыре года…
Входим в раздевалку и на меня с порога набрасывается мамочка.
– Я надеялась, что вы больше не приведете Матвея на карате. Вы что, плохо поняли, когда мой муж говорил вам, что больше не желает видеть вашего сына рядом с нашим Костей? Чего вы ждете? – взвизгивает невысокая, полная блондинка. – Когда ваш сын еще кого-нибудь покалечит?!
Я набираю полную грудь воздуха и сдержанно произношу:
– Я провела беседу с сыном. Он больше не подойдет к вашему Косте.
Наклоняюсь к Матвею и шепчу на ухо:
– Иди переодеваться. Тренировка уже началась.
– Пф, может, к Косте и не подойдет, а нам что делать? – возмущается еще одна мамочка. – Лично я побаиваюсь водить своего ребенка в одну группу с вашим Матвеем. Он же при любой возможности размахивает кулаками!
– Я предлагаю написать коллективную жалобу и отнести ее директору спорткомплекса, – встряла в разговор еще одна.
Три женщины, перебивая друг друга, обсуждают поведение моего сына и хотят, чтобы он перестал посещать тренировки.
Внутри меня разгорается пожар. Я сжимаю губы и по очереди смотрю на них.
– Если мой сын дал сдачи Косте, который первым его ударил, это не означает, что он и ваших детей побьет! Кто дал вам право вешать на него ярлыки? Он же совсем ребенок! У вас тоже сыновья, и…
– Наши сыновья не ведут себя как дикари, – перебив на полуслове, усмехается блондинка. – Они, в отличие от вашего Матвея, воспитаны в полной семье.
– Что вы сказали? – в шоке выдыхаю я и вздрагиваю от голоса тренера.
– Диана Сергеевна, я вынужден попросить вас забрать Матвея из секции. Он только что ударил по лицу Пашу.
Вниз живота ухает булыжник, руки опускаются, глаза жгут слезы.
Я разворачиваюсь к тренеру, смотрю на него мутным взглядом, а за спиной слышится хоров недовольных голосов.
– Ну вот, тренировка только началась, а он снова ударил мальчика.
– Ему не место среди наших детей.
– Этого Матвея нужно срочно изолировать!
– Простите, Диана Сергеевна, – подойдя ко мне, вздыхает тренер. – У Матвея все отлично получается, он один из лучших в этой возрастной категории, но на него слишком много жалоб. Попробуйте вернуться к нам через пару лет, когда он станет постарше.
– Мам! – кричит из коридора Матвей и с округлившимися глазами влетает в раздевалку. – Я не виноват. Паша пелвый толкнул. Он длазнил меня. Он говолил…
Сын поджимает губы, подбегает ко мне и прижимается лицом к животу.
Он никому не показывает своих слез, но я-то знаю, что сейчас происходит у него внутри: там бомбы взрываются. Там все бурлит от обиды и несправедливости.
У меня нет сил снова спорить с матерями невоспитанных детей и доказывать им, что мой сын таким образом постоял за себя.
Мне хочется поскорее увести его отсюда и спокойно поговорить с ним без лишних глаз.
Забираю из шкафчика одежду Матвея, беру его за руку, и под косые взгляды женщин выходим из раздевалки.
– Мам, я плавда не виноват, – идя по коридору, всхлипывает сын. – Плосто Паша длазнил меня. Он говолил, что у всех есть папы и только у меня нет.
Внутри меня все сжимается.
Я знаю, что для Матвея это больная тема.
Он часто спрашивает про своего отца и пока до конца не понимает, почему его нет и никогда не будет в нашей жизни.
Возможно, когда он вырастет я расскажу ему правду. Расскажу о том, как он родился на тридцать второй неделе беременности, как я переживала за него, как сутками напролет сидела у кувеза, в котором он лежал, и молилась всем святым, чтобы он выжил.
А его отец в это время строил карьеру в Швейцарии.
Этот предатель уехал туда сразу после рождения Матвея.
Роман понял, что у него родился недоношенный ребенок, за которым нужен уход, и первым же рейсом улетел подальше от этой проблемы.
Даже не захотел взглянуть на собственного сына…
Видимо, он был готов только к здоровому, девятимесячному ребенку, а к трудностям готов не был.
В первый год после родов я прошла огонь, воду и медные трубы: у Матвея было много обследований. Мы каждый день ездили в реабилитационный центр, бесконечно сдавали анализы, ходили по врачам, делали специальную гимнастику и массаж.
Я справилась в одиночку и ни разу не обратилась за помощью к человеку, которого язык не поворачивается назвать отцом Матвея.
– Мам, ты ласселдилась на меня? – идя к машине, виновато спрашивает сын.
– Нет, милый, – выйдя из размышлений, вздыхаю я. – Просто устала. Но у меня есть немного сил на то, чтобы съездить в парк и покататься на самокатах.
–Ула-а! – радостно кричит Мотя и вприпрыжку бежит к машине.
***
Я почти час сижу на скамейке и наблюдаю, как Матвейка гоняет по парку на самокате. Погода теплая. Для начала мая я бы даже сказала, что на улице жарковато. Гуляй да гуляй.
– Мам, тут какая-то плужинка вылетела, – выкрикивает сын, показывая на руль.
Подхожу к нему и, глядя на торчащую пружину, недовольно вздыхаю.
– Неудивительно, если учесть, что мы купили этот самокат с рук… Ладно, давай к машине. Приедем домой и попробуем вытащить эту пружину. И лучше слезь с самоката, чтобы не дай бог не пораниться об нее.
Но сын, игнорируя мою просьбу, со всей дури летит к парковке.
Матвей отталкивается ногой, проезжает между двумя черными иномарками, я слышу неприятный скрежет, словно только что провели гвоздем по металлу, и мое сердце на мгновение перестает стучать.
Подхожу к одной из иномарок и, округлив глаза, смотрю на жирную царапину.
