Предатель. (Не) твой сын - Попова Елена

– Мне конец… – шепчу, с ужасом понимая, что мой сын только что процарапал пружиной дорогущий «мерседес».

Здесь везде камеры и остаться незамеченными точно не получится.

Достаю из сумки блокнот и пишу:

«Мы поцарапали вашу машину».

Ниже вывожу свой номер телефона, затем вырываю листок, сворачиваю его и засовываю под дворники на лобовом стекле.

– Девушка, уберите с машины рекламу! – раздается за спиной.

Догадываюсь, что этот громовой голос принадлежит владельцу «мерседеса», убираю из-под дворников листок и разворачиваюсь с виноватым лицом.

– Это не реклама. Это записк…

Замолчав на полуслове, пристально смотрю в до боли знакомые зеленые глаза и чувствую, как от волнения учащается сердцебиение.

– Здравствуй! – спустя несколько секунд произносит Роман.

Он устремляет взгляд на листок, который я сжимаю в руке, затем замечает царапину и резко меняется в лице.

– Мам, ну ты сколо? – подъезжая к нам, ворчит Матвей.

Сын останавливается между нами, сердито смотрит на Романа своими большими зелеными глазами, и даже не догадывается о том, что это тот самый папа, о котором он так часто спрашивает.

Папа, который четыре года назад не захотел забирать его из роддома.

Глава 2

Диана

Роман смотрит на Матвея так, словно увидел перед собой привидение.

Он медленно ведет взглядом по его лицу, изучая каждый миллиметр своей маленькой копии.

Беру Матвейку за руку, гордо поднимаю голову и в упор смотрю на человека, который бросил его в роддоме.

Четыре года назад он посчитал своего новорожденного сына проблемой. Недоношенный ребенок не входил в его планы. Ему не хотелось тратить на него драгоценное время, ухаживать за ним и возить по клиникам на различные обследования.

Зачем столичному олигарху такие трудности, когда можно улететь в Швейцарию, чтобы строить там карьеру и наслаждаться беззаботной жизнью.

Каждый тогда сделал свой выбор: он выбрал деньги и красивую жизнь заграницей, а я – лечение Матвея и долгий уход за ним. А затем я приняла решение переехать из Москвы в свою родную Вологду, чтобы начать жизнь с чистого листа.

Интересно, а что он сейчас делает в Вологде? Что он здесь забыл?

За моей спиной стоит целый ряд черных иномарок с московским регионом, среди которых и его «мерс», значит, он приехал сюда по работе. Точнее не только он, а, видимо, целая делегация из столицы.

Конечно он здесь по работе, зачем же еще.

Уж точно не для того чтобы повидаться с сыном, на которого все эти годы было глубоко наплевать.

Но судьба все равно привела его к Матвейке. Наверное, для того чтобы своими глазами увидел самого лучшего на свете мальчишку, от которого он когда-то легко отказался.

«Не ожидал увидеть собственного сына живым и здоровым? – мысленно задаю вопрос Роману и продолжаю сверлить его взглядом. – Что ж, я дам тебе ровно одну минуту полюбоваться им. Смотри в его глаза – точно такие же зеленые, как у тебя. Смотри и вспоминай, как отказался от него. Как не желал видеть его, брать на руки, и забирать домой. А ровно через минуту ты снова исчезнешь из нашей жизни и больше никогда его не увидишь».

– Как тебя зовут? – продолжая изучать лицо Матвея, хрипло спрашивает Роман, и садится перед ним на корточки.

– Матвей, – покосившись на меня, отвечает сын.

– Матвей… – едва слышно протягивает Роман, словно примеряя к нему имя.

Он только открывает рот, чтобы еще что-то сказать, как за моей спиной раздается запыхавшийся мужской голос.

– Роман Геннадьевич, звонят из мэрии. Хотят говорить именно с вами.

Мужчина в черном строгом костюме протягивает ему мобильник и смотрит на наручные часы.

– Нужно поторопиться, Роман Геннадьевич. Через пятнадцать минут начнется совещание. Вы знаете, что нам нельзя на него опаздывать.

Роман встает на ноги, прижимает телефон к уху и, развернувшись, отходит от нас на несколько метров.

Я сжимаю ладонь сына и беру его самокат.

– Пойдем, малыш, – натянуто улыбаюсь и тихо добавляю: – Сеанс знакомства окончен.

Садимся в машину, выезжаем с парковки, а Роман так и продолжает разговаривать по телефону, стоя спиной к нам.

– Мам, а кто этот дядя? Он с твоей лаботы?

– С какой работы? А… ага, с работы, с работы, – заторможено отвечаю я, пытаясь привести себя в чувство после этой внезапной встречи.

– А мы в магазин пойдем? – спрашивает Матвей.

– Нет. То есть да. Наверное. Не знаю пока.

Останавливаюсь на светофоре, запускаю пальцы в волосы и делаю несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли.

Вполуха слушаю, как сын перечисляет что нужно купить ему в магазине, а сама невольно продолжаю думать о Романе.

«Надо же, сын как почувствовал, что нужно проехать именно рядом с его машиной и поцарапать ее, – мысленно поражаюсь я, и только сейчас понимаю, что я совсем забыла поговорить с Романом об этой царапине. – Ну и ничего страшного. Машина сто процентов застрахована, так что с него не убудет. Это ему маленький привет от сына. Нет, даже не «привет», а крохотная месть за то, как он обошелся с ним».

Меня снова накрывают воспоминания о том, как я сутками напролет сидела рядом с грудным Матвеем, который был подключен к аппарату ИВЛ, и, целуя икону, просила у богородицы, чтобы он задышал самостоятельно.

Я была совсем одна в тот момент. У меня не было никакой поддержки. Помню, как ночами плакала от обиды, а сердце кровью обливалось от мысли, что это маленькое чудо едва успело появиться на свет, а его уже предали самые близкие люди – его настоящие родители. Олигарх Шахов Роман Геннадьевич и его жена Шахова Оксана Альбертовна.

Я вынашивала для них ребенка и даже подумать не могла, что в один прекрасный момент они от него откажутся.

Точнее, если бы Оксана стала инициатором отказа, то я бы этому нисколько не удивилась.

Я вообще плохо представляла ее в роли матери. Она с утра до ночи пропадала в СПА-центрах, снималась для обложек журналов и любила красивую и свободную жизнь. Мне казалось, что она совсем не была готова стать матерью. А вот Роман ждал появления малыша как манны небесной.

Когда УЗИ показало мальчика, он не находил себе места от счастья. Ждал его рождения, чтобы увезти в Швейцарию и дать ему самое лучшее образование. Даже успел заказать игровую площадку, которую должны были установить во дворе их швейцарского особняка.

У Романа были большие планы на сына.

Правда, ровно до тех пор, пока этот сын не появился на свет…

Недоношенный мальчик в его сногсшибательные планы явно не входил. У Романа не было лишнего времени на уход за ним. Видимо, в Швейцарии «горела» карьера, которую он ставил выше всего.

До сих пор помню, как доктор, которая вела меня всю беременность, сообщила новость:

«Шаховы не будут забирать мальчика».

В тот момент меня как будто ударили по голове чем-то тяжелым. Я не могла поверить, что они его бросили, и главным предателем посчитала именно Романа, который так ждал, когда у него родится наследник.

Точнее, он ждал, что у него родится именно здоровый, девятимесячный наследник, и никак иначе…

– Купишь, мам? Купишь? – словно отдаленно слышится голос сына.

– Куплю, куплю, – не задумываясь над вопросом, отвечаю я, и вздрагиваю от звонкого крика.

– Ул-а-а! Ул-а-а! Спасибо, мамочка!

Смотрю в зеркало заднего вида на счастливое лицо Моти и понимаю: я только что необдуманно пообещала ему что-то купить.

– Милый, а что ты попросил купить? – уточняю я, немного напрягшись.

– Говолящего попугая! – подпрыгивая в автокресле, радостно восклицает сын.

Я распахиваю рот и смотрю на него во все глаза.

– И я сказала, что куплю его?

– Да! – выкрикивает Мотя. – Мы назовем его Клювик и будем учить его лазговаливать.

– О, боже… – Я хлопаю себя по лбу и смеюсь на всю машину.

«Вот что значит не слушать, о чем говорить тебе ребенок».