Ольга Дашкова
Огонь запретного желания
Глава 1
Лиза. Декабрь. Наше время
Снег за окном кафе падал медленно, словно нехотя, будто зима сама не верила в свою силу над этим серым городом. Я сидела у окна, сжимая горячую кружку латте, пальцы грелись о керамику, а мысли путались, как клубок ниток, который я никогда не умела распутывать.
Дима напротив меня сыпал шутками, его темно-карие глаза искрились, и я смеялась – громко, как всегда, чтобы заглушить ту часть себя, которая все еще ныла от старых ран.
Мой смех был как яркая оранжевая кофта с дурацкими ананасами, которые я надела сегодня: слишком заметный, слишком вызывающий, чтобы никто не заподозрил, что за ним прячется что-то еще.
Что-то, что болит.
– Лиза, ну серьезно, – Дима откинулся на спинку стула, его улыбка была такой открытой, что на секунду я почти поверила, что могу быть счастлива. – Если бы я знал, что ты так ржешь над моими кошачьими мемами, я бы уже записал стендап и гастролировал по миру. Представляешь заголовки? «Дима и его коты покоряют планету!»
Я фыркнула, чуть не пролив кофе на свою кофту.
Да, я знаю, что выгляжу, как сбежавшая с карнавала: рыжие волосы, которые вечно лезут в глаза, зеленые глаза, веснушки на вздернутом носике, который бабушка Светла называла «озорным».
Я прячусь за этой яркостью, за этими ананасами, за громким смехом. Потому что, если остановиться, если замолчать, я услышу голоса прошлого.
Слова, улыбку, ложь. Все, что я пыталась оставить в том городе, в той квартире, где ухаживала за бабушкой и думала, что любовь – это мотоцикл, кожаная куртка и звезды над головой.
– Стендап? – приподняла бровь, поправляя непослушную прядь. – Дим, не обольщайся. Твои шутки – это максимум для этого кафе, а не для сцены. Хотя, знаешь, я бы купила билет. Чисто чтобы посмеяться, когда ты забудешь текст и начнешь импровизировать про котов и мировое господство.
Он рассмеялся, и его смех был как теплый луч в этом декабрьском холоде. Дима был настоящим – не идеальным, с растрепанной челкой и привычкой кусать губы, когда нервничает. Мне нравилось это в нем.
Нравилось, как он смотрит на меня, как будто я не просто Лиза, девчонка с веснушками и слишком громким голосом, а кто-то, кого можно разглядеть. И я старалась разглядеть его в ответ.
Старалась забыть прошлое, растворить его в этом смехе, в этом уютном кафе с запахом кофе и корицы. Потому что с Димой я почти забывала.
Почти.
– Слушай, – он наклонился ближе, ловлю легкий запах его парфюма – древесный, с ноткой лимона. – Ты уверена, что твои друзья готовы ко мне? Я же, знаешь, загадочный тип. Ты предупредила Сашу и Егора, что я могу начать рассказывать про теорию заговора?
Хихикнула, представляя, как Саша заливается смехом, а Егор закатывает глаза, но втайне ухмыляется. Они мои люди, мои друзья, и я обещала познакомить их с Димой на выходных.
Хотела, чтобы они увидели, как мне с ним легко, как он заставляет меня чувствовать себя чуть менее сломанной. Но внутри я боялась. Боялась, что они заметят, как я замираю, когда разговор заходит о прошлом. Боялась, что они увидят трещины в моей яркой, бунтарской маске.
– Они переживут, – ответила, отпивая кофе, стараясь прогнать мысли о том, что было год назад. – Саша уже в предвкушении, а Егор… ну, он просто Егор. Если начнет ворчать, я скажу, что ты его новый конкурент по сарказму. Смотри, не подведи.
Дима ухмыльнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ. Он был хорошим. Не героем из кино, но настоящим. Я хотела, чтобы у нас все получилось.
Хотела, чтобы он стал тем, кто закроет дверь в прошлое. Но стоило мне отвернуться к окну, как сердце сжалось от чего-то необъяснимого, будто предчувствие.
Снег все еще падал, укрывая тротуар тонким слоем, который тут же таял под ногами прохожих. И тут я увидела ее – черную машину, припаркованную у обочины. Она была такой роскошной, такой чужеродной среди серых улиц, что я невольно задержала дыхание.
Это был не просто автомобиль – это была декларация статуса, богатства, власти. Дверь машины открылась, и из нее вышел мужчина.
Высокий, с темными волосами, на которых искрились снежинки, как звезды на ночном небе. Черные брюки, черная рубашка, укороченное пальто, которое сидело на нем, как вторая кожа.
Туфли, нелепо блестящие для декабрьской слякоти, выдавали пренебрежение к погоде, к правилам, ко всему, что могло его ограничить. Он двигался с грацией хищника, уверенно, как будто мир был создан для него. Обогнул машину, открыл пассажирскую дверь, и оттуда вышла… она.
Хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными светлыми волосами, струящимися, словно шелк. Норковая шубка, укороченная, но явно баснословно дорогая, подчеркивала ее изящество, а темно-синее вечернее платье делало ее похожей на снежную королеву – холодную, неприступную и совершенную.
Они были как из другого мира, мира, где нет места для таких, как я, с моими ананасами на кофте и веснушками, которые я в детстве ненавидела. Я смотрела на них, как завороженная, как будто передо мной разворачивалось кино в замедленной съемке.
Они были идеальной парой, созданной для глянцевых обложек, для роскошных ресторанов, для жизни, которой я никогда не касалась.
И тут он повернулся. Его профиль, резкие черты лица, взгляд, который я узнала бы даже в темноте.
Артем. Моя первая любовь.
Тот, кто разбил мое сердце на такие мелкие осколки, что я до сих пор слышу их хруст, когда пытаюсь заснуть. Тот, из-за кого я сбежала из родного города, сменила университет, оставила все, что было мне дорого.
Тот, кто был соседом по квартире бабушки Светы, где я жила год назад, ухаживая за ней.
Мое сердце остановилось, а потом забилось так быстро, что я почувствовала, как кровь стучит в висках. Я ждала, что он сейчас повернется к двери кафе, войдет, и я увижу его глаза – те самые, что смотрели на меня, когда он говорил, что я для него ничего не значила.
Ждала и боялась этого момента, боялась, что он увидит меня, такую же, как тогда – наивную, ранимую, с глупой верой в любовь. Но он не пошел к кафе. Вместо этого они направились к соседнему зданию – роскошному ресторану с зеркальными витринами и золотыми буквами на вывеске.
Конечно. Артем больше не ходит по таким местам, как это кафе, с его деревянными столами и запахом дешевого кофе. Теперь он в мире, где все блестит, где все идеально, где нет места для таких, как я.
– Лиза? – голос Димы вырвал меня из оцепенения, вздрогнула, чуть не уронив кружку. Он смотрел на меня с беспокойством. – Ты в порядке? Ты как будто призрака увидела.
Заставила себя улыбнуться, хотя губы дрожали, как будто их кто-то растягивал против моей воли.
Самоирония, Лиза, давай, ты же умеешь. Включи свою яркость, спрячь боль, как всегда.
– Призрака? – фыркнула, отводя взгляд от окна. – Да нет, Дим, просто засмотрелась на снег. Знаешь, я иногда такая – увижу что-нибудь красивое и зависаю. Может, мне стоило стать художником, а не дизайнером? Рисовала бы снежинки и продавала их за миллионы.
Он улыбнулся, но я видела, что он не поверил. Дима был слишком наблюдательным для парня, который притворяется, что живет одними шутками.
Сжала кружку крепче, чувствуя, как тепло обжигает пальцы, но не спасает от холода внутри. Артем. Почему именно сейчас? Почему именно здесь?
Я смотрела, как он и его снежная королева исчезают за дверью ресторана, и чувствовала, как старая боль, которую я так старательно закапывала, поднимается из глубины, как ядовитый дым.
Год назад я была другой. Я была Лизой, которая верила в любовь, которая думала, что парень на мотоцикле с татуировками – ее судьба. Переехав к бабушке Свете в маленькую квартирку, пропахшую старыми книгами и мятным чаем, я встретила Артема.
Я влюбилась в него с первой встречи, когда он, прислонившись к своему мотоциклу, предложил подвезти меня до магазина, зимой, и я согласилась. Я держалась за его кожаную куртку, чувствуя ветер в волосах, и думала, что это и есть свобода.
