Прятки с любовью
Пролог
— Играем в прятки?
Я чувствую, как пахнет её страх. Этот смрад наполняет сознание, забивает ноздри, пропитывает волосы, и даже поры моей кожи. Она тяжело дышит, подглядывая за мной сквозь створку приоткрытого шкафа. Глупышка.
Краем глаза замечаю испуганный взор, расширенные зрачки, вздымающуюся грудь.
Впрочем, вероятно это только фантазии
Делаю вид, что ищу её.
Все очень похоже на игру с ребёнком, который забивается в угол, и закрывает лицо руками, уверенный в том, что его не видно.
— Милая, я знаю, что ты здесь…
Мой голос обманчиво мягок. Вкладываю в интонацию максимум ласки и доброты, уверенный в том, что она купится.
Они всё покупаются.
Рывок, и я распахиваю створки шкафа. Она сдавленно кричит, но поздно. Пташка уже в моих руках.
Наматываю верёвки на её запястья, она пытается сопротивляться. Но я подлил в её напиток мощный наркотик. И время работает на меня. С каждой секундой она всё меньше ощущает своё тело, и всё больше оказывается в моей власти.
— Ангел… — нежно глажу белокурые волосы своей женщины, игнорируя её беспомощные, сдавленные рыдания, — Всё кончится очень быстро. Хоть ты этого и не заслуживаешь.
Затыкаю её мерзкий рот кляпом, ловлю пустой, растерянный взгляд. Она даже не удивлена. Конечно, когда делаешь людям дерьмо осознанно, надо понимать, что к тебе вернётся этот бумеранг.
Бумеранг дерьма.
Тащу её в свой подвал. На ум приходит детский стишок:
"Вдруг какой-то старичок Паучок
Нашу Муху в уголок Поволок
— Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить! "
Усмехаюсь. Весьма кстати. Только вот ошибки я не совершу и сделаю всё тихо и незаметно для окружающих.
Спускаюсь в свой подвал, она уже не может переставлять ноги. Только мычит и скорбно озирается по сторонам, судорожно осознавая, что всё. Её песенка спета.
— Добро пожаловать в мою берлогу, Энжи. Ты ведь её искала, правда?
Оставляю женщину в центре помещения, сам щёлкаю выключателем, и подвал заполняет яркий, холодный свет люминесцентных ламп. Блондинка щурится, погруженная в ужас, пока я деловито возвращаюсь к ней, и подтаскиваю к операционному столу. Она снова начинает биться, но её попытки — как в слоумо. Жалкие и смешные. Словно слепой котёнок, ей-богу.
Да, жаль, что ты, Анжела закончишь свою яркую жизнь именно так.
Подхватываю её на руки, как невесту, когда она теряет связь с реальностью окончательно и кладу её на стол. Вытягиваю руки, закрепляю ремнями. Потом ноги.
Любовно срезаю с её роскошного тела всю одежду. Некогда прекрасное платье оседает тряпкой на пол, вместе с кусочком кружева её трусиков.
Оглядываю Стругацкую затаив дыхание и позволяю себе улыбнуться. Прекрасная кожа, идеальные пропорции и волосы. Жидкое золото распадается вокруг её головы ореолом. Она могла бы осчастливить кого-то, стать матерью и женой.
Но предпочла быть грязной шлюхой, везде сующей свой нос.
Я беру инструмент и подхожу к её вытянутой руке.
— Ну вот ты и попалась, Анжела.
Глава 1
Светлана
Я спешно пересекаю улицу и понимаю, что самое время бежать. А этим мне приходится заниматься довольно редко. Ну, примерно дважды в неделю на беговой дорожке. Но, никогда. НИКОГДА! В туфлях стоимостью в месячную зарплату моей матери.
Каблуки перестукивают по мокрому после летнего дождя асфальту, но опаздывать нельзя. Лужа!
Грязные брызги мгновенно орошают бежевые лодочки от Маноло, которые я так люблю. Чёрт.
Но если я успею, то смогу покупать себе такие, когда захочу. И почему я поставила машину так далеко от входа? Идиотка. Надо быть умнее в следующий раз, и продумывать даже такие детали. Как оказалось, это тоже очень важно.
— Добрый день, Светлана Георгиевна, — меня приветствует на входе охранник, я кидаю быструю улыбку.
Любезничать с тобой, неудачник, у меня сегодня времени нет.
Открываю дверь подъезда элитного жилого комплекса ключом, и забегаю в холл. Перевожу дыхание.
Старая карга, сморщенная словно изюмина, окидывает меня недоумённым взглядом, с ног до головы. Я остро ощущаю её неодобрение, от вида моих забрызганных грязью туфель.
Да пошла ты. На улице дождь, а я не научилась летать.
— Здравствуйте, Светочка, — расплывается в деланной улыбке бабка, прижимая к груди мохнатого йорка.
— Добрый день, Мария Семёновна, — киваю я в ответ и стремительно двигаю в сторону лифта, игнорируя желание старухи в костюме от Шанель, перекинуться парой фраз. Хватит с меня подъездных бабок, наелась ими ещё в Рязани.
Подхожу к металлическим дверям, жму кнопку. Смотрю на часы. Тороплюсь.
Лифту пофиг.
Поглядываю не двери ведущие на лестницу. Но нет, до десятого этажа мне на своих двоих не добежать.
И что за идиотская привычка у мужиков всё усложнять? Почему нельзя было привести бабу в загородный дом?
Двери лифта разъезжаются, я вхожу и жму кнопку нужного мне этажа.
В зеркальном отражении вижу себя. И пока жестяная коробка несётся вверх, я разглядываю отражение.
Немного запыхалась, заделала туфли. Но в целом — идеальная. И меня видели, как минимум двое. Видели и узнали.
Лифт играет музычку, и наконец, выпускает меня на десятом.
Подхожу к квартире, которых всего две на весь этаж и перевожу дыхание. Приглаживаю волосы. Считаю до трёх, и, наконец, отпираю входную дверь в наше семейное гнёздышко.
Мой муж, Александр Воронин — депутат, слуга народа.
Ему важно жить среди людей. Поэтому мы, сразу после свадьбы поселились в этом занюханном жилом комплексе. Правда, жили большую часть времени в особняке, оформленном на его маму. Хорошо, что мне удалось уговорить его, что наш дом должен принадлежать нам, и теперь чудесная постройка в тысячу квадратов, с конюшней, двумя бассейнами и финской баней числится как моя собственность.
Вхожу в просторную прихожую и ставлю брендированные бумажные пакеты на пол. Скидываю туфли, чтобы не обозначить своё присутствие раньше положенного, и иду в недра квартиры.
Вижу женские туфли. Они валяются небрежно у входа в нашу гостиную. Кстати, этот ковёр выбирала я. Чтобы он гармонировал со шторками. Полная безвкусица, но Сашка схавал. Думает, что я дизайнер интерьеров в прошлом.
Впрочем, обида оттого, что он так легко повёлся на Таньку, всё же в душе присутствовала. Я ведь лучше неё! Всё это знают.
Брезгливо морщусь, замечая недалеко от туфель её кричаще-красные стринги.
Я лучше хотя бы в том, что не одеваюсь как шлюха.
Из спальни раздаются характерные ахи вздохи. Едва сдерживаю мстительную ухмылку.
Ну вот и всё, голубчик. Попался.
Решительно пересекаю гостиную, прихватив шлюшьи трусы, и врываюсь в нашу супружескую обитель.
Мой муж, сорока двухлетний депутат от партии либералов вдалбливает в матрас Таньку с воодушевлением пятнадцатилетнего юнца. И с таким же невероятным самовлюблённым выражением лица, с которым я уже успела познакомиться.
В койке он, конечно, полный ноль. И стручок маленький, и совершенно бесполезный с его умениями, но Саша верит, что всё это не так. И я приложила к этому немало сил. Мужик должен верить в себя, иначе на приключения не пойдёт. С дивана не сгонишь.
Татьяна Ларина (это конечно, ненастоящее имя), стонет под ним, распахнув свой алчный рот. Её чёрные волосы разметались по подушке. Как поэтично.
Постельное бельё, кстати, тоже я покупала. То самое, на котором и происходило действо.
— Ах ты кобель! — ору я и швыряю в спину своего неверного мужа вазу с полки.
Не попадаю, сосуд бахается в стену и взрывается на сотни осколков.
Воронин вздрагивает и оглядывается. Танька деланно визжит, то ли от оргазма, то ли от ужаса. Явно переигрывает, но мы это потом с ней обсудим.
