Я смотрю на него недоверчиво, пока капелька пота не застревает у меня в ресницах, заливая глаза, и приходится болезненно заморгать.
Где-то в стороне пикает прибор и на крошечном мониторе, что демонстрирует происходящее у двери потайного хода все приходят в движение. Меринов и Марк спешно распахивают двери, и выходят из кадра.
Я перевожу взгляд на Диму, но тот уже вышел в противоположную дверь, плотно прикрыв ее за собой.
Через мгновение в стерильную комнату Нагольского врываются четверо, в числе которых и Марк. При виде меня он бледнеет.
— Господи Боже!
Я ловлю его взгляд и медленно проваливаюсь в бессознательное счастье. Наверное, я умерла. И хорошо.
Глава 26
Марк
— Как она? — Меринов стоит в коридоре, яростно жует жвачку, и провожает взглядом проследовавшую мимо медсестру с длинной белокурой косой.
Я тяжело вздыхаю, сидя на диванчике в коридоре.
— Доктор говорит, жить будет, — мы доставили Свету с больницу, часы показывали уже за полночь, — Нашли его?
Меринов отрицательно качает головой.
— Нет, улетел. Самолет с ним на борту летит в Тель-Авив, — говорит майор зло, — А меня завтра вызывают на ковер к Петру Ивановичу.
— Ого, — понимаю, что Меринову будет не легко.
Майор присаживается рядом со мной на диванчик и вздыхает.
— Скажу тебе так, — выдержав долгую паузу, говорит он, — я это так не оставлю. Найду его, чего бы мне это не стоило. Не может быть такого, что бы псих разгуливал на свободе.
Перевожу взгляд на профиль майора и почему-то не сомневаюсь, что он доведет дело до конца.
— Это довольно-таки опасная затея, — осторожно замечаю.
Майор кивает.
— Но ты ведь теперь, всякий раз глядя на изуродованное тело Самойловой, будешь о нем вспоминать, ты ведь это понимаешь?
Наши глаза встречаются. Мы оба это понимали. А как отреагирует на это сама Света?
Он вырезал на ее животе слово «ШЛЮХА» большими, размашистыми буквами. Будто потешаясь. Конечно, хирурги обещали сделать все, чтобы убрать это. Но сколько времени уйдет?
— Для меня главное, что она осталась жива, — говорю упрямо, не желая понимать очевидное.
Светлана выжила только потому, что Нагольский так захотел. И это меня пугало больше всего.
— Ладно, — Меринов поднимается, и потянувшись, достает сигарету из пачки, вставляет ее в рот, словно собирается курить, — Пойду я. Примерный круг общения Нагольского у меня есть, так что завтра и начну. Соберу базу нормальную и добьюсь объявления его в розыск, как особо опасного.
Киваю. Правда Петр Иванович в этой ситуации выглядит гораздо более угрожающим, чем Меринов. Но хочется верить в то, что наши органы не столь погрязли в коррупции.
— А Руслана восстановили? — давно с другом не общался, и вдруг понял это.
Как сложилась его судьба после нашего ареста, ни разу ни у кого не спросил.
— Нормально все. Работает, — кивает Меринов, — Но ты свою береги. Что-то мне подсказывает, вернется он за ней.
Качаю головой. Не найдет он нас. Я уверен.
Светлана
Я медленно возвращаюсь в реальность. Понимаю это потому, что низ живота горит огнем. Слышу голоса над собой, тихий разговор двух мужчин.
— Что могли, мы сделали. Теперь дело за Светланой Георгиевной. Покой, не вставать. Швы заживут, и приступим к пластике. Организм истощен, но проколем витаминки, прогулки на свежем воздухе, здоровое питание. И минимум стрессов.
Открываю глаза и вижу Марка, что кивает на каждое слово врача. При виде того, что я пришла в себя, губы Солнечного растягиваются в улыбке. Доктор, уловив перемену в настроении собеседника, тоже разворачивается. И улыбается ободряюще мне.
Я пытаюсь ответить ему тем же.
— Не вставайте пока, — дает наставления уже мне, — в туалет только с сопровождением, примерно через час. От наркоза может быть головокружение.
Доктор вручает Марку бумажку с рецептом и кивнув на прощание, покидает палату.
Я лежу одна, на окнах — светло-розовые жалюзи, и пара букетов.
Возвращаю взгляд на Солнечного.
Он осторожно садится рядом со мной и берет за руку.
— Его нашли? — первое, что спрашиваю, желая поскорее забыть этот кошмар.
Марк отрицательно качает головой, и мне становится плохо. Впрочем, обрывки речи Нагольского, что я пыталась восстановить в своем сознании, давали мне ясно понять, что возвращение пока в его планы не входило. Как и быть пойманным.
— Но майор обещал приложить все усилия, что бы найти.
Отвожу глаза к окну.
— Мне кажется, что Дима был прав… — говорю осторожно и улавливая как Марк возмущенно втягивает воздух в легкие, что бы прервать меня, спешно говорю, — я вела себя как сука. Знаю это.
Солнечный сдерживает свой словесный поток, несколько растерявшись и списывая все, должно быть на шок и наркоз.
— Не говори глупостей…
— Я не должна была, не должна… — голос срывается и ощущаю как горячие слезы стекают по моим щекам, — Прости меня пожалуйста. Я ведь влюбилась в тебя давно, но не хотела признаваться себе в этом. И тебе.
Тяну руки к его лицу, и Солнечный нежно обнимает меня.
— Я знаю, — шепчет мне в ухо, — все будет хорошо.
Киваю, потому что не сомневаюсь в этом.
Пять лет спустя
Выхожу на террасу, щурясь в лучах заходящего солнца.
Светлана идет меж стройных рядов виноградника, чьи налитые гроздья свисают под листвой, и цепляет их плечом.
На ней светлый сарафан, а голову венчает соломенная шляпа. За руку она ведет нашего сына — Матвея.
Мальчику исполнилось три года, но он с удовольствием гуляет с матерью, любознательно исследуя владения. Света подхватывает его на руки и машет мне, с широкой улыбкой.
Она стала матерью моего ребенка, а мне — женой. Несмотря на все свои «нет», сказал все же заветное «да», решив больше не прятаться от себя.
От простого счастья.
Ведь оно бывает совершенно разным.
За моей спиной слышатся шаги. Выбегает Лера Теряева, с книжкой в руках и толкаясь с братом, мчится к качели. За ними молча выходит Олег и Руслан, в руках у обоих шампура с шашлыками.
На террасе сервирован стол, и мужчины кладут мясо на деревянное длинное блюдо. За ними следом выходит Меринов, и несет салатницу.
— Где Света, блин? — возмущенно кричит Саша из кухни, — Какого блин хрена она гуляет, а мы тут с Лизкой на кухне убиваемся?
Спутница Меринова выходит с большой плетеной корзинкой, полной хлеба и ставит его в уголке.
Света, услышав слова Саши, смеясь идет к террасе и усаживает сына на руки Лере.
— Тут я, тут. Вы просто раньше начали.
— Ага, — отзывается Саша, из окна кухни, — А ты вовсе не опоздала.
— Простите, Зануда Юрьевна, что все веселье прогуляла. Всю жизнь мечтала на кухне картошку чистить.
В голову Свете летит картофельная кожура, под смех детей. Лиза смущенно улыбается и смотрит на все недоуменно.
Рыжая отмахивается шляпой и оглядывает скептически стол.
— Пахнет шикарно! — садится на стул, как раз когда Саша выносит последний штрих к их столу — бутылку красного вина к мясу.
— Тогда давайте начинать, — говорит бойко Теряева, пока рассаживаются все гости, — Что, с годовщиной, ребят? — поднимая бокалы, которые спешно наполнил Олег, озвучивает Сашка.
Наш виноградник простирается на много километров вверх, а за ним уже виднеются засахаренные вершины Кавказского хребта.
— Спасибо, — улыбаюсь на пожелание, — всё благодаря вам.
Теряевы отмахиваются, а Меринов вскинув бровь, ехидно замечает:
— А я, типа, не участвовал?
Дружный смех прокатывается над столом, и большая компания принимается за еду.
