Прятки с любовью (СИ) - Софт Жанна

— Думаешь, это он⁈

— Нагольский не мог!

— Это бред!

Марк вскидывает руку, останавливая нас и продолжает:

— Дайте мне договорить, ладно?

Заручившись нашими кивками, Солнечный продолжает:

— Его любовь к протезированию и инвалидам, — я выставляю свою культю с протезом, как один из аргументов, — Он мог выбрать сотни вариантов для благотворительности. Почему именно центры протезирования? Но это так, для общей картины. Едем дальше. Воронин, — Марк смотрит на меня, а я лишь медленно соскальзываю в пучину паники, — Я позвонил Нагольскому сразу, как только достал Свету из горящей квартиры. На следующий день депутат пропал, — Солнечный разглядывает каждого из нас строго, проверяя реакции.

— Но он был в Казани, — пытаюсь включать критическое мышление.

Хотя, я, пожалуй, единственная из присутствующих знаю о его испорченности. Ну, если мне это не приснилось.

— Это легко проверить, — отзывается Теряев.

Марк кивает.

— И мы проверим, потому что лично мне не улыбается коротать остаток своей жизни в тюрьме. Дальше, — он кивает в мою сторону, — мы едем в отпуск, и по странному стечению обстоятельств оказываемся на яхте. Таня отравилась морепродуктами, случайно или он ее? Может, подстроил это, что бы убить ее?

Мои глаза расширяются от удивления, потому что я себе подобного не могла придумать даже в самом безумном сне.

— Да ну… — выдыхаю я, — … зачем ему это?

Марк пожимает плечами.

— Откуда мне знать? Я ж не псих.

Теряева скептически хмурит брови.

— Может, разозлился просто, — спокойно говорит она, — а может и не он вообще.

Солнечный отмахивается.

— Ладно, давай тогда Таню оставим. Это и мне кажется немного бредовым, — легко соглашается он, — Но подумай, — обращается к Олегу, — Ты мне сказал, что профайлер составил примерный психологический портрет убийцы Воронина, и каждое слово подходит Нагольскому просто на сто процентов.

Теряев кивает.

— Да, и еще сотне человек.

Марк хмурится, подмечая, что его друзья не верят ему, спешно добавляет:

— Так, ладно. А что если я вам скажу, что у него в доме точно есть потайные ходы?

Я удивленно распрямилась.

— С чего ты взял?

— Он часто исчезает из своего кабинета, а потом появляется в нем, — говорит Марк, но я читаю в его лице неуверенность.

— Но у меня есть все чертежи, и…

— И тебе он подсыпал какую-то дрянь в еду и питье, — перебивает Солнечный, — Ты же не будешь этого отрицать?

Я смотрю в его глаза, но мысленно еще в размышлениях о потайном ходе. Забавно, но я ни разу не присутствовала на объекте, в момент стройки. А бригаду нанимал Дима сам. Вот если бы найти их и расспросить…

— Я не знаю, что он делал, — мрачно отвечаю, не в силах терпеть все эти взгляды, — почти не помню ничего.

— Может, тогда покажем им твою спину?

Я неловко откидываюсь на стуле и отрицательно качаю головой.

— Ни в коем случае.

— А что тогда? Позволим ему победить⁈ — от возмущения, Солнечный повышает голос и резко встает со стула, — Меня посадят. А тебя разрежут на маленькие кусочки!

— Спокойно, — встречает Теряева, подмечая состояние Марка, — Может, имеет смысл обо всем рассказать Меринову? Он же следак.

— А где вероятность, что не по наводке Нагольского, менты меня и взяли⁈

Все смолкают и переглядываются. Конечно, у такого человека как Дмитрий Васильевич, наверняка отличные связи. Да что там, они точно у него есть. Ведь в деле Саши Теряевой, он смог все сделать так, что ее отмазали от тюрьмы, хоть улики и указывали на нее.

В столовой воцаряется тяжелая пауза.

А мне не дает покоя только одно.

Еще летом я нашла странность в конструкции его стены в гостиной. Но не придала этому значения.

Глава 24

Марк

Чем больше я думал о том, что все происходящее — дело рук Дмитрия Васильевича, тем сильнее в этом сомневался. Ну, разве человек способен на такое? Чисто психологически?

Лежа в постели, и прижимая к себе сонную Свету, ощущая ее торчащие ребра ладонью, я быстро возвращался к полной уверенности в обратном.

Да, это он.

Воронин напал на его женщину, и он решил, вероятно, таким образом отомстить? Честно говоря, не очень похоже на поведение нормального человека. Но если разобраться, то ни один нормальный человек на такое неспособен. Значит… Нагольский не нормальный?

Возможно, у него есть какие-то обращения к специалистам. Наверняка, были. Может даже есть истории из детства?

О Нагольском я знал не так уж и много. Работал на него последние десять лет, но чем он занимался раньше, где учился, и что стало с его родителями — не имел ни малейшего понятия. Если мне удастся найти что-то реальное на этого человека, то возможно, я смогу избежать заключения и даже обвинения?

От этих мыслей голова пошла кругом.

Я осторожно вытащил руку из под головы Светланы, которая выглядела неожиданно юной и беззащитной без косметики и своего воинственного выражения лица. И выбрался из теплой постели.

За окном барабанил дождь, и мягкий свет уличного фонаря рассекал нашу спальню. Если бы не Теряевы, где бы мы сейчас были?

Накинул рубашку и побрел из комнаты, с острым желанием покурить. В темноте нащупал сигареты.

Когда я спускался по лестнице на первый этаж, увидел тусклый свет, падающий из дверного проема кухни. Осторожно двигаюсь туда, что бы не напугать. Вдруг Саша встала малышке кашу смешать? Поравнявшись с кухней, отмечаю, что там Олег. В халате, помятый весь какой-то. Видно, что не спал. Так же, как и я.

Услышав меня, поворачивается, и я подмечаю в его руке бутылку с виски.

— О, — он усмехается, — на ловца и зверь?..

Я прекрасно помнил о том, что у Олега были проблемы с алкоголем, и несколько напрягся.

— Уверен что это хорошая идея? — осторожно спрашиваю, покручивая сигарету между пальцев.

Теряев, заметив мои движения, открывает окно, впуская холодный осенний воздух и кивает. Мол, кури.

Потом ставит два стакана с квадратными гранями и толстым дном и наливает напиток примерно на палец.

— Что бы лучше думалось, — поясняет он, — не спится что-то.

Киваю, поднося огонь зажигалки к сигарете, что сжимаю губами. Втягиваю дым, ощущая, как кожу холодит воздух. Выдыхаю и на мгновение блаженно прикрываю глаза.

Теряев подвигает мне стакан и говорит:

— Мои родители дружили с Нагольским и я все никак не могу понять, верю я тебе или нет.

И тут я понимаю, что Олега так же, как и меня, одолевают сомнения. Ведь на кону стоит такой простой факт — жизнь человека. Если это он, все понятно. Но что, если нет?

Быть тем, кто собьет всех вокруг и пустит по ложному следу — мне не хотелось.

— Ты помнишь, каким он был раньше?

Олег отпивает из своего стакана и садится на стул, возле кухонного острова, что разделял нас. Вздыхает. Пожимает плечами.

— Замкнутый, — лениво тянет, — Но мои родители и Остроуховы списывали это на молодость. Он ведь был помоложе их.

— Как стал главой фонда?

Теряев пожимает плечами.

— Не знаю. Просто появился однажды и все.

Я смотрю задумчиво на приятеля. Он на меня. Мы оба уверены в том, что само существование этого человека выглядит довольно таки странно.

— И сразу богатый?

Теряев кивает.

— Говорили, что он жил в Европе, в Германии что ли. И что у него есть дочь. Но никто ее никогда не видел.

А вот это было и правда, удивительно. Я никогда не слышал ни о какой дочери.

— А Анжела о дочери знала?

Эта новость все же несколько шокировала меня. Как можно было скрыть такое⁈ Я всегда считал Нагольского своим другом.

Олег снова пожимает плечами.

— Это все сплетни, ты ж понимаешь? Говорили о нем много. Что якобы бабку с дедом его немцы замучили, родители его вместе с ним уехали заграницу. Отец Нагольского дипломатом был, или что-то в этом роде, из Союза выехать им дали. А вернулся оттуда он уже один.