Прятки с любовью (СИ) - Софт Жанна

Я отключаю связь и поворачиваюсь к следователю. Тот терпеливо на меня взирает, ожидая, наконец, исповеди.

И я рассказываю. Не таясь. Все как было, что бы он понимал, что, как и почему произошло. Про протез, и про Нагольского, про смерть Татьяны, и про пожар. Меринов, слава богу, не перебивает. Много курит и не сводит с меня внимательных глаз. Когда же я сообщаю о том, что кухарка, возможно, имеет отношение к исчезновению Самойловой, он вскидывает брови.

— Полагаю, ваши коллеги уже работают на адресе, — прочистив горло, говорю, — но хочу сразу предупредить. На самоубийство Стругацкой приезжал Петр Иванович, и они большие друзья.

Брови Меринова удивленно сходятся к переносице. Улавливаю в этом жесте оттенок раздражения, и больше ничего.

— Все это тянет на… что-нибудь? — с надеждой в голосе интересуюсь, — Поможете найти Самойлову?

Следак молча тянется к трубке телефона, снимает ее и быстро набирает номер. Дает ориентировку, просит кого-то сделать запрос всем такси на адрес Теряевых. Спустя двадцать минут Меринову сообщают, где такси высадило Светку.

Только вот беда в том, что я понятия не имел, что это за адрес.

Я вообще, чертовски мало, знал об этой женщине.

Меринов берет распечатку адреса и встает со своего места.

— Если все, что вы говорите, подтвердится, дело может быть крупным.

Я смотрю на мужика и медленно киваю. Преступный сговор, где в его главе стоит чиновник — дело на «звездочку» на погонах. А может и больше.

— Для начала, нам надо разговорить вашу рыжую красотку, — деловито говорит полицейский, — Так что давайте найдем ее. Фото есть?

Я спешно достаю мобильник и нахожу снимок с той квартиры, где мы провели две волшебные недели. Меринов окидывает изображение взглядом и хмыкает насмешливо.

Но мне уже плевать на все. Не доброе предчувствие охватывает меня. Отгоняю дурные мысли, но понимаю, что Нагольский, если это действительно он, точно бы не позволил нам уйти.

Мы с Мериновым садимся в машины и едем по адресу, что дали таксисты. Оказываемся возле роскошного жилого комплекса. Показываем фотку Светы охраннику, и тот сразу же ее узнает.

— Да, заблевала урну вон, — кивает на улицу, — Я думал пьяная. Шаталась тут, стояла. Хотел полицию вызывать. Если войдет. Но она не стала.

— А куда пошла? — возвращая мне, телефон с фотографией, продолжает опрос следователь.

— Куда-то туда, — охранник махнул в сторону сквера, — на ней куртка яркая такая, розовая. Далеко ее видно было.

Я тяжело вздыхаю. Знаю эту куртку. Вчера купил ей, как и джинсы, белье и пару свитеров. Угнал то невесту из-под венца в одном платье. А домой ехать, за вещами, было все же опасно.

Оборачиваюсь на сквер и спешу туда, поперек полицейского. Тот прощается с охранником, и за мной. Идем молча и решительно, уж не знаю, как так выходит. Но мне все больше не нравится это. Ей было плохо. Она пошла в пустой парк. Что там могло произойти? Мне вдруг привиделся ее труп, посиневшие губы на мокром от снега лице.

— Смотри, — следователь указывает куда-то в сторону от узкой дорожки, и я перевожу взгляд к дереву, что росло возле лавочки.

А под ним — розовый капюшон. Ее капюшон. С куртки. Он крепился на заклепки, и теперь валялся в грязи. Кто-то сорвал его, или она его сама потеряла?

— Её?

Медленно киваю, ощущая, как волна ярости и отчаяния от собственного бессилия, душит меня.

Меринов подходит к фрагменту одежды, склоняется к нему, берет в руки. А под ним — Светкин телефон. Промокший и явно простившийся с жизнью. Следователь смотрит на меня, потом на гаджет.

— Ну, варианта тут два, — наконец, говорит он, — Либо ты морочишь мне голову и грохнул свою подружку, что бы отвести от себя подозрения на счет Воронина. Либо ты говоришь правду, и мы можем не хило подняться на этом деле. Если успеем до того, как твой хитроумный босс выкинет тело красотки со следами твоей спермы или остатками кожи под ногтями.

Глава 25

Дмитрий

Я чувствую, как пахнет её страх. Этот смрад наполняет сознание, забивает ноздри, пропитывает волосы, и даже поры моей кожи. Она тяжело дышит, пробуждаясь от забытья и осознавая, что произошло.

Пухлые губы несостоявшейся жены заклеены скотчем, от чего кажутся еще больше.

Она лежит на моем хирургическом столе. Окутанная блеском металла. Совершенно обнаженная. От чего ее ярко-рыжие волосы на фоне белой матовой кожи выглядят неестественно и пошло. Словно она пародия на клоуна из страшной сказки.

Черные круги под глазами от размазанной косметики, следы грязи на руках. Она распята передо мной. Беззащитна и так мнимо чиста…

От чувства собственной власти все мое тело дрожит и отзывается восторгом.

— Ну вот ты и попалась, Светлана, — хрипло от охватившего меня возбуждения, говорю и ловлю ее взгляд.

Самойлова, словно тигрица в клетке. Тело обездвижено, но взгляд…Яростный, полный ненависти и высокомерной самонадеянности. Интересно, что она хочет мне сказать?

Я протягиваю руку, и очень медленно отлепляю скотч с ее лица. На липкой ленте остается красный след помады. Все внутри сжимается от отвращения.

Надо ее отмыть. Она слишком грязная для этой комнаты.

Привычный аромат хлорки и формалина нежит мои ноздри. Я наслаждаюсь каждым мгновением здесь. С ней.

— Дима, что ты делаешь? — говорит предсказуемые вещи.

Мне хотелось, что бы Света, в отличие от остальных, пребывала в сознании. Мне хотелось видеть панику на ее лице. Отчаяние и вину. Осознание своих ошибок, и полное принятие возмездия.

— Я? Получаю то, к чему шел все эти долгие месяцы… — мягко улыбаюсь ей, сдвигая растрепавшуюся прядь волос с лица.

Затем достаю ватные диски и средство для снятия макияжа. Смачиваю обильно, и склоняюсь к женскому лицу.

Она замирает, в ужасе наблюдая за происходящим. Ее прекрасные, налитые груди вздрагивают от тяжелого и частого дыхания.

Совершенство.

Женщина покрывается крупными мурашками, пока я тщательно, сантиметр за сантиметром убираю с ее лица остатки косметики.

— У тебя чудесная кожа. Я уже говорил?

Свежим ватным диском стираю помаду с ее губ, любуясь тем, как их припухлая кожа немного тянется за моими пальцами.

Света совсем не плачет. Лишь молчаливо следит за мной, ожидая когда я совершу фатальную ошибку, что позволит ей сбежать.

Но знать Самойловой надо только одно.

Я не совершаю ошибок.

Каждый мой шаг — тщательно продуман и взвешен. И даже, появляясь перед Марком из ниоткуда, я готовился к тому, что однажды он поймет. Догадается об Анжеле, и моем подполье.

Забавно, но я не учел только одного — Олега Теряева, и его помощь этой парочке. Еще один предатель, с которым стоило бы свести счеты. Но все потом.

Сейчас я должен совершить то, что задумал еще пол года назад.

Провожу по гладкой коже Светланы рукой, наслаждаясь бархатом ее тела.

— Если ты что-то со мной сделаешь, все всё поймут… — шепчет она, не в силах сказать громче, но мне хватает этого.

Я перевожу взгляд на свою прекрасную невесту и улыбаюсь.

— Пускай поймут. Мне все равно.

— А мне — нет, — говорит она уже увереннее, — мы можем быть вместе, как ты и хотел. Можем быть счастливы, как ты и хотел.

Окидываю ее насмешливым взглядом и качаю головой.

— Хотел я только этого, — произношу с улыбкой, и отхожу к небольшому столику, где разложены хирургические инструменты, — жаль, что ты так ничего и не поняла.

Беру со стерильной марли свой скальпель и пару мгновений наслаждаюсь блеском лезвия в свете люминесцентных ламп.

Света наблюдает за мной и в ее глазах мелькает осознание. Наконец, она поняла, что все кончено.

— Доигралась в прятки, Светик-семицветик?

Мои губы сами собой расплываются в улыбке, и я шагаю к жертве.

Марк

Меринов молча рулит, пока я сижу на пассажирском сидении, и размышляю о том, что хочется дать подзатыльник майору из-за того, что он так медленно ведет машину.