М. Джеймс
Искалеченная судьба
1
ВАЛЕНТИНА
Солнце Майами отбрасывает длинные тени на глиняную черепицу особняка в испанском стиле, который я называю своим домом. Оно заливает его золотистым сиянием, когда я выхожу из машины и вешаю на плечо единственную сумку, которую взяла с собой. Для этой последней миссии я путешествовала налегке, мне не нужно было ничего, кроме оружия и нескольких смен одежды. На этот раз мне не пришлось ни с кем разговаривать, очаровывать или убеждать, чтобы подобраться достаточно близко для убийства. Мне оставалось только ждать.
Я недолго поворачиваю голову взад-вперёд, выходя на улицу, залитую послеполуденным солнцем Майами, и разминаю уставшие мышцы, вдыхаю влажный воздух и наслаждаюсь вкусом соли на языке. Несмотря на все сложные чувства, которые я испытываю каждый раз, когда возвращаюсь сюда, этот город - мой дом.
И я рада быть дома.
С кожаной сумкой на одном плече и сумочкой в другой руке я иду по извилистой каменной дорожке, которая ведёт к входной двери из тикового дерева. По всему фасаду дома распускаются летние цветы, их яркие розовые, жёлтые и синие оттенки контрастируют с летней зеленью травы. Владелец этого поместья, Николас Кейн, тратит целое состояние на полив цветов каждое лето. Он мой наставник и самый близкий человек, который когда-либо мне был ближе всего к отцу.
Меня встречает домработница с улыбкой и протягивает руку, чтобы помочь с сумкой. Но я качаю головой:
— Я справлюсь, Роза. Не беспокойся обо мне.
Она хмурится, глядя на меня, но не спорит. Это привычный обмен мнениями между нами. В то время как Кейн наслаждается тем, что персонал всегда к его услугам, мне всегда было немного не по себе от мысли, что люди должны меня обслуживать. Я бы предпочла сама носить свои сумки, сама заправлять постель, и сама готовить себе еду.
— Мистер Кейн хотел бы видеть тебя сразу по возвращению, — говорит Роза, заметив мой уставший вид. — Но, возможно, тебе стоит сначала привести себя в порядок?
Я не могу сдержать улыбку, глядя на неё. На мне мятые штаны для йоги и футболка с капюшоном, которую я накинула ещё в самолёте, а само по себе возвращение из Москвы было утомительным. Всё, чего я хочу – это принимать душ в течение часа, а затем поспать ещё восемь часов. Однако я достаточно хорошо знаю Кейна, чтобы быть уверенной, что он не станет ждать так долго.
— Скажи ему, что я собираюсь принять душ и переодеться, а затем спущусь, и мы сможем поговорить, — говорю я, зная, что он захочет услышать отчёт о выполнении задания, но я тоже кое-чего жду от этого разговора. Мне нужно быть в правильном настроении.
На обратном пути у меня было много времени, чтобы подумать.
Я с улыбкой отвечаю ей и поднимаюсь по винтовой лестнице на третий этаж, где находится моя спальня. Как только я захожу внутрь, в нос ударяют знакомые запахи деревянной мебели, ананасовой свечи и моих духов, и я чувствую, как напряжение покидает меня. Разговор с Кейном, который меня ожидает, будет непростым, но всё же лучше, чем то, откуда я только что приехала. И несмотря на все сложности моей жизни здесь, это мой дом.
Бросив сумку на кровать, я снимаю толстовку с капюшоном, футболку и спортивные штаны и иду прямо в душ. Позже я отнесу оружие обратно в арсенал, где его никто не тронет. Сейчас же моя главная задача: смыть с себя грязь, накопившуюся за несколько дней наблюдения. В гостиничном номере, где я пряталась, душ был, но он был небольшим, и у меня было не так много времени, чтобы воспользоваться им.
Через полчаса я выхожу из ванной комнаты, свежая и благоухающая. Мои ноги гладкие, как шёлк, а влажные волосы собраны в пучок на макушке и перевязаны шёлковой резинкой. Я чувствую себя заново родившейся, и это ощущение только усиливается, когда я переодеваюсь в новую одежду – широкие льняные брюки цвета морской волны и коричневую хлопчатобумажную рубашку без рукавов.
Схватив свою сумку, я спускаюсь на первый этаж, чтобы почистить и спрятать оружие, а затем отправляюсь на встречу с Кейном. Я знаю, где его найти в это время суток, он будет в своём кабинете, великолепной комнате в старинном стиле с высокими потолками, книжными шкафами и мебелью из тикового дерева. Из огромного окна открывается потрясающий вид на набережную в задней части его дома в Майами.
Когда я стучу в дверь, я слышу плеск волн. Его глубокий, звучный голос незамедлительно отвечает:
— Входите.
Как всегда, когда я захожу в эту комнату, у меня возникает ощущение, что я становлюсь меньше. Это место всегда напоминает мне о моём детстве, о тех часах, когда я сидела здесь, пока Кейн занимался со мной, учил меня и рассказывал о том, какой будет моя жизнь. Даже став взрослой женщиной, я всё ещё живо ощущаю это чувство каждый раз, когда переступаю порог.
Кейн сидит в кожаном кресле у открытого окна, и ветерок с пляжа развевает его тёмные волосы. На деревянном столике рядом с ним стоит хрустальный бокал с виски, и он выглядит совершенно расслабленным. На нём летний костюм без галстука и пиджака, а рукава закатаны, открывая татуированные предплечья.
Когда я была ребёнком, я часто разглядывала его татуировки, удивляясь их замысловатости, но не понимая их значения. Теперь, глядя на эти чернила, покрывающие его руки, я осознаю истину. Каждая татуировка, это напоминание о его прошлом, о трофеях, полученных в результате убийств, о невидимой крови на его руках, которую он теперь готов пролить с моей помощью.
— Валентина, добро пожаловать домой, — его голос глубокий и культурный, с едва уловимым южным акцентом, от которого он так старался избавиться за эти годы. Для человека, не привыкшего замечать такие тонкости, этот акцент может показаться незначительным.
Кейн предпочитает скрывать свои корни, а именно, тот факт, что много лет назад он вырос среди болотных крыс Миссисипи. Я одна из немногих, кто знает о нём правду, и что его старомодный образ не соответствует действительности.
— Присаживайся, — предлагает Кейн, указывая на кожаное кресло табачного цвета, стоящее напротив него. Он сам встаёт и берёт с барной стойки бутылку выдержанного виски «Макаллана». Наполнив хрустальный бокал на два пальца, он протягивает его мне.
За многие годы у меня сложилось желание не разочаровывать его. Я не верю, что он когда-либо причинит мне боль, но, как и с бойцовой собакой, которая притворяется домашним любимцем, лучше быть осторожной.
— Спасибо. — Говорю я, делая глоток виски. — Работа выполнена, Кейн. Он мёртв. Я лично удостоверилась в этом.
— Я уже слышал, — на лице Кейна появляется тёплая и искренняя улыбка. — Ты молодец, Валентина. Мой маленький профессионал. Ты ни разу не провалила задание. Ни разу не допустила промаха в убийстве. Я каждый раз всё больше горжусь тобой.
Его похвала согревает мне душу. В широкие окна врывается лёгкий ветерок, играя с моими волосами, и я бросаю взгляд на пляж. Волны цвета морской волны мягко разбиваются о берег, создавая пенные барашки. Я ощущаю непреодолимое желание выйти и пройтись по песку, почувствовать, как он крошится у меня под ногами.
Мне нужен отдых, передышка. Я знаю, что впереди ещё одно задание, новая работа, новое убийство. При мысли об этом мои плечи опускаются. После десяти лет службы я чувствую, что совершенно измотана.
Я устала от охоты и убийств. Хотя сам процесс никогда не вызывал у меня беспокойства, я никогда не испытывала симпатии к тем, за кем Кейн отправлял меня в погоню. Большинство из них были нехорошими людьми: мошенниками, лжецами и обманщиками. Они давали обещания, но не выполняли их. Я никогда не задавала лишних вопросов и не позволяла себе слишком глубоко задумываться об этом. Что бы эти мужчины ни сделали, чтобы привлечь моё внимание, это было не моё дело.
Мой бизнес – это искусство точно попадать в цель, вот и всё.
Тот, кого я устранила в Москве, был банкиром. Я не знаю, кому он перешёл дорогу, чтобы его имя оказалось на столе у Кейна. Я лишь знаю, что это произошло, и я стала его причиной.
