Николь С. Гудин
Мистер Октябрь
ГЛАВА 1
Мэйсон
— Ты вообще меня слушаешь, Мэйсон?
Я улавливаю свое имя в конце предложения и лениво поворачиваю голову в сторону Энджи, моей пиарщицы.
Ей действительно нужно потрахаться; эта женщина вечно из-за чего-то ноет.
— Ну? — требует она, когда наши взгляды встречаются.
Я пожимаю плечами. Не знаю, о чем она, черт возьми, говорит. Да и мне, в общем-то, все равно.
— Он даже не слушает меня, — шипит она, переключая свое внимание на Чака, моего менеджера. — Я не знаю, как ты продержался с ним так долго.
Я зеваю. Снова едва скрываемая угроза увольнения.
Я размышляю над тем, не сказать ли ей, чтобы она просто ушла, но тогда мне бы пришлось нанимать кого-то другого, а это слишком проблематично.
Чак бросает на меня взгляд, который говорит о том, что ему нужно, чтобы я помог ему выпутаться.
Если бы это был кто-то другой, я бы, наверное, проигнорировал его, но я неравнодушен к Чаку. Он единственный человек в этом здании, который все еще видит во мне человека, а не просто того, на ком можно срубить кучу бабла.
— Я слушаю, — растягивая слова произношу я. — Говори.
Она хмурится на меня, поправляет свою и без того идеально уложенную папку и начинает говорить.
— Нам нужно разобраться с твоим имиджем, посещение реабилитационного центра сильно ударило по твоим продажам.
Я вмешиваюсь:
— Не думаю, что проблема была в реабилитации.
Она щелкает языком. Ничто не может так быстро взбесить пиарщицу, как упоминание о ситуациях, которые портят имидж, и, черт возьми, на моем счету имеется несколько таких.
— Тем не менее, — жестко отвечает она, — твои продажи упали, а репутация пошла псу под хвост.
Я фыркаю с горьким смешком. Псу под хвост. Она говорит так, будто чертовски старая, хотя я сомневаюсь, что она старше меня больше, чем на десять лет. Я спал с женщинами старше нее.
— Я мудак года, понимаю. Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?
— Приведи себя в порядок, — тут же отвечает она.
Я приподнимаю бровь и смотрю на нее.
— Я думал, что именно этим я и занимался в реабилитационном центре.
Ее взгляд смягчается, но лишь немного. Знаю, что в глубине души она чертовски благодарна мне за то, что я бросил пить, но за последние два года я превратил ее жизнь в ад, и, по моим подсчетам, состарил ее как минимум лет на десять; потребуется нечто большее, чем тридцатидневная программа, чтобы добиться ее расположения.
— Боюсь, для этого потребуется немного больше усилий, чем то, что ты уже сделал.
Я провожу рукой по лицу. Конечно, потребуется. Ничего никогда не бывает достаточно — всегда нужно больше.
— О чем ты думаешь?
Я не уверен, что мне есть до этого дело, но никоим образом не даю ей понять, что собираюсь воплотить в жизнь хоть что-то из того, что она сказала, я просто хочу выбраться отсюда, чтобы, наконец, закурить. Это единственная вредная привычка, которую мне разрешили оставить.
— Мы собираемся снова начать приглашать тебя на публичные выступления... мероприятия, красные дорожки и тому подобное. Нам нужно, чтобы СМИ и твои коллеги увидели, что Мэйсон Леннокс — трезвый.
— Как скажешь. — Я машу ей рукой. — Это все?
Она качает головой.
— Нет. Мы с Чаком считаем, что для тебя будет весьма полезно, если в твоей публичной и личной жизни появится женщина.
Я самодовольно ей улыбаюсь.
— С чего ты взяла, что в моей жизни нет женщин?
— Женщина! — огрызается она. — В единственном числе. Подруга, а не куча шлюх, прыгающих из постели в постель.
Мой рот подергивается от смеха. Я никогда не слышал, чтобы она произносила слово «шлюхи».
— Я не завожу подружек.
Она смотрит на Чака, прося о помощи, и он наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, и буравит меня взглядом.
— Слушай, я буду с тобой откровенен, парень, лейбл все еще хочет тебя уволить.
Вот дерьмо.
Мое выражение лица остается прежним — неподвижным и непроницаемым, но он кивает, зная, что я понимаю, насколько это серьезно.
Я думал, что реабилитация их успокоит, но, видимо, ошибался.
— Либо ты приводишь себя в порядок, либо уходишь.
— Когда мы упомянули, что ты остепенился с хорошей девушкой, это, похоже, действительно произвело на них эффект, — вклинивается Энджи.
Я стону.
— Ты уже сказал им, что у меня есть цыпочка.
Я в полной заднице. Они наебали меня. Загнали меня в угол и знают это.
У меня нет подружек, и я не собираюсь заводить их сейчас, поэтому, если я хочу сохранить свою карьеру, похоже, мне придется притворяться.
Чак бросает на нее взгляд, а затем снова поворачивается ко мне, он думает о том же, о чем и я.
— Мы можем нанять профессионала — эскортницу или что-то в этом роде, продержать ее несколько месяцев, может быть, даже год, и платить ей достаточно хорошо, чтобы она никому не проронила ни слова, — предлагает он.
— А что будет, если один из ее предыдущих клиентов узнает ее? Придаст огласке? Это может быть хуже, чем нажраться в хлам и блевануть на красной дорожке.
Он гримасничает.
Он прав, хуже, наверное, не будет, но все равно.
— Мы наймем кого-нибудь из другого города, черт, из другой страны, если понадобится.
— Так, остановись, — говорю я ему. — Дай мне подумать хоть одну чертову минуту.
Мой взгляд начинает блуждать по огромным стеклянным стенам и офисам, окружающим нас.
Им реально удается проделать отличную работу, чтобы заставить меня чувствовать себя как в клетке; люди из моего лейбла буквально окружают нас.
Продюсеры, ассистенты, секретари, стажеры... все здесь, и, вероятно, все они тоже меня осуждают.
Не то, чтобы мне было не насрать. Пока я могу заниматься музыкой, мне плевать на все это.
Я задерживаю взгляд на девушке с длинными каштановыми волосами; она приносит кофе какому-то придурку из студии звукозаписи.
Он отмахивается от нее, когда она ставит перед ним чашку, и я не пропускаю выражение «пошел ты», написанное на ее лице. И уж точно не пропускаю, когда она поднимает средний палец ему в затылок, прежде чем броситься прочь, покачивая своей красивой попкой.
— Если я собираюсь это сделать, то хочу сам выбрать девушку, — предлагаю я сделку.
— В пределах разумного, — отвечает Энджи. — Она не должна выглядеть так, будто ты нашел ее на углу улицы.
— Мы сделаем это по-моему, — говорю я, игнорируя ее оскорбление моего вкуса в отношении женщин.
— Посмотрим.
Это лучшее, чего я могу добиться от этой злобной стервы.
Я медленно киваю головой, раздумывая над этим. Я умею притворяться. И могу притвориться на несколько месяцев, чтобы спасти свою карьеру — единственную вещь, которая меня все еще волнует.
— Хорошо, — отвечаю я, не сводя глаз с брюнетки. — Я сделаю это.
— Отлично. Я начну составлять список возможных кандидаток, — говорит Энджи, ее голос, в котором слышится облегчение, доносится до меня сверху, когда она поднимается на ноги. Всегда такая деловая.
— Нет необходимости, — говорю я, поворачиваясь к ним лицом.
Чак хмурится, а брови Энджи сходятся вместе.
— Но ты же сказал...
— Я сказал, что сам выберу девушку.
— Хорошо... — отвечает Энджи, все еще сбитая с толку. — Что же… тогда где она?
Я поворачиваюсь через плечо и указываю на безобидную на вид брюнетку, которой, кажется не занимать дерзости.
— Вон там. Я хочу ее.
ГЛАВА 2
Билли
— Билли, мисс Стил хочет видеть тебя в конференц-зале.
— Кто хочет? — в панике отвечаю я.
Я сделала все возможное, чтобы запомнить имена и лица всех людей, работающих в этом здании, но не могу вспомнить никого по имени — мисс Стил.
