Лора Павлов
Просто моя
1 Шарлотта
Последние две недели перед каникулами всегда изматывали. Лето будто звало нас по имени, и все мечтали вырваться на солнце и проводить дни у озера, особенно мои первоклашки — вчерашние детсадовцы, заканчивавшие свой первый полный учебный год. Скоро мои ученики перейдут в первый класс, и я буду по ним очень скучать. Я думала обо всех переменах, которые их ждут, пока занимала свое место перед классом — как делала каждое утро с первым звонком. Все двадцать два моих малыша сидели на ковре передо мной, на тех же местах, что и последние два месяца, если не считать Дарвина. Он весь год сидел только там — это место меньше всего провоцировало его на шалости.
— У нас было десять дней до каникул, когда мы уходили в пятницу, но я сегодня пересчитал. Нам осталось проснуться всего девять раз, и будет лето, — выпалил Дарвин, и все переглянулись, гадая, напомню ли я ему поднять руку и дождаться своей очереди.
Разумеется, напомню. Я ведь учительница в детском саду. Это часть моей речи — особенно после десяти с лишним месяцев с Дарвином Дирборном. Его воспитательница в подготовительной группе предупреждала меня, что с ним непросто. Предупреждала и его мама, которая так и не нашла способ заставить его слушать. Полкласса тоже предупреждало, что он будет часто менять карточки, как делал в прошлом году.
Смена карточки в детском саду — как штраф за неправильную парковку у взрослых.
Как домашний арест у подростков.
Как когда тебя перестают обслуживать в баре, когда тебе двадцать с небольшим.
Карточки Дарвина — самая обсуждаемая тема в классе, и я была горда тем, что случалось это теперь не так уж часто. Мы просто научились понимать друг друга.
Я втянула воздух, тихо ахнула, привлекая его внимание, и приложила палец к губам. Другой рукой я напомнила ему, что нужно сделать, встретившись с ним взглядом.
Он сжал кулачки и глухо фыркнул, будто злился на себя за то, что снова забыл. Глаза сузились — он обдумывал, чего я от него хочу. Через секунду его рука взметнулась вверх, и он замер, ожидая.
Мы шли к этому месяцами.
— Да, Дарвин, — сказала я с улыбкой, потому что была ужасно горда его прогрессом.
Он повторил вопрос, и я кивнула:
— Верно. Сейчас утро, так что сегодняшний день мы тоже считаем. Но ты прав — у нас осталось девять ночей до каникул. Я буду по вам всем скучать, но очень хочу увидеть, как вы расцветете в первом классе.
Я любила своих учеников, даже в те дни, когда хотела вырвать себе волосы.
Белла подняла руку, и я разрешила говорить.
— Надеюсь, я встречу вас у озера этим летом, мисс Томас.
— Я тоже надеюсь. Было бы здорово, — кивнула я.
— У меня три... — начал Дарвин, но вовремя пискнул и поднял руку. Я прикрыла рот ладонью, чтобы не расхохотаться, и жестом позволила ему продолжить. — Три вопроса.
— Слушаю.
— Вам нравится озеро? Вы хорошо плаваете? Вы знаете, что я на вас женюсь?
Все засмеялись, кроме Марси Уотерс. Ее Дарвин раздражал просто по факту своего существования.
— На учительнице нельзя жениться, — прошипела Марси, и ее яркие рыжие кудри подпрыгнули на плечах.
— Нельзя говорить без поднятой руки, — назидательно заявил Дарвин, оглянувшись на нее, а потом снова улыбнулся мне.
— Так, успокоились. Марси права, но можно сказать и помягче, — я подняла бровь на девочку, которая была неиссякаемым источником колкостей. — Озеро я люблю, плаваю я хорошо, я ведь росла у воды. А женишься ты однажды на ком-то особенном. Просто тебе пока рановато об этом думать. И спасибо за предложение, но я для тебя немного старовата, милый. А сейчас нам пора возвращаться к делу — у нас сегодня спортивный праздник, и нужно пораньше закончить работу.
Дети радостно закричали, и мы начали утренние задания.
Через час они сидели за партами и заполняли тетради по фонетике, а моя помощница Келл Андерс обходила столы и проверяла работу. Я заносила оценки в электронный журнал, когда дверь открылась. Вошел директор Питерс, за ним — Дэн Гарфер, руководитель нашего округа. Я распрямилась и встала. В следующее мгновение в класс вошел Леджер Дейн. У меня внутри все ухнуло. Ладони сжались, по виску скатилась капля пота, и я прочистила горло — ученики обернулись на троих мужчин, направлявшихся ко мне.
Что за черт? Леджер встретился со мной взглядом, и меня накрыли воспоминания о каждом подростковом сюжете, который я когда-то воображала. Большинство девчонок мечтают о певцах или актерах. Мои мечты всегда крутились вокруг него — вокруг мальчишки, который теперь давно не мальчишка. Я видела его дома за последние годы, когда он приезжал, но всегда держалась на расстоянии. Все же у нас была история. О которой знала только моя младшая сестра Эшлан.
— Мисс Томас, — директор остановился передо мной. — Надеюсь, мы не помешали.
Он говорил так каждый раз. Он был прекрасным руководителем и относился ко мне с добротой.
— Конечно нет, — сказала я, отводя взгляд от Леджера. — Чем могу помочь?
— Мы надеемся, что вы поможете уговорить этого человека поделиться своим талантом — у нас большие планы для новой средней школы на Хани-Маунтин. Мистер Дейн утверждает, что вы его давняя подруга, — сказал Дэн Гарфер, приподняв бровь.
Леджер Дейн — старший брат моей лучшей подруги. Тот самый парень, по которому сходили с ума все девчонки в школе. Теперь он был успешным архитектором в Сан-Франциско.
И да, он был моим первым увлечением.
Первым поцелуем.
Первым... не будем углубляться.
— Да. Леджер — брат Джилли, — сказала я как можно спокойнее, хотя сердце просто колотилось. Его присутствие всегда действовало на меня так.
— Ну же, не смущай меня. Я все же немного больше, чем брат твоей лучшей подруги, — Леджер дернул бровями, и я почувствовала, как краснею. Он обнял меня за плечи. — Я бы сказал, мы и сами друзья.
Я осторожно выдохнула, боясь, что он ляпнет что-то лишнее. Ну а что? Что мы целовались, когда мне было пятнадцать? Что делали куда больше, когда мне было семнадцать? Что я фантазировала о нем половину своей юности?
Нет. Он бы так не поступил.
— Конечно. Мы друзья.
Оба мужчины рассмеялись, и директор тепло улыбнулся.
— Отлично. Мы только что вышли с ним на школьное поле — показали участок под новую среднюю школу. Надеемся, он согласится ее спроектировать. Он ведь родом с Хани-Маунтин, значит, ему не все равно.
— Так вы свяжетесь с нами, когда узнаете больше? — спросил мистер Гарфер.
— Да. Я поговорю со своим руководителем и уточню детали.
— Прекрасно. У вас есть мой номер. Буду ждать.
Леджер кивнул. Темно-каштановые волны его волос были теперь короче, чем раньше, а скулы подчеркивала легкая щетина. На нем были темные джинсы и белая рубашка. Он всегда возвышался надо мной — ростом больше метра восьмидесяти, стройный, с нужной долей мускулов. Рубашка натянулась на плечах, когда он убрал руку с моего плеча и пожал руки мужчинам.
В этот момент прозвенел звонок на перемену, и дети выстроились у двери. Келл заняла место впереди, остановилась за спиной Леджера и подняла бровь в мою сторону — с привычной озорной улыбкой. Ей было чуть за тридцать, она много смеялась и никогда не упускала случая отметить симпатичного мужчину, хотя была счастливо замужем уже десяток лет. Она вечно пыталась меня с кем-то познакомить.
— Не хотите пройтись с нами? — спросил директор Питерс, и Леджер бросил на меня быстрый взгляд с понимающей усмешкой на красивом лице.
— Я задержусь на минуту и поболтаю с мисс Томас, если вы не против?
— Конечно. Спасибо еще раз. — Оба мужчины вышли из класса, и Келл распахнула дверь и повела детей на площадку. Когда она закрыла дверь, воздух будто изменился.
В классе стало тихо, и его взгляд сомкнулся с моим.
— Как ты, Божья коровка? — У меня внутри все перевернулось от прозвища, которым он называл меня всегда. Ну да, в детстве я спасала божьих коровок. Что тут скажешь? Я люблю красный цвет и обожаю горошек.
