Просто моя (ЛП) - Лора Павлов

Я закатил глаза, поднялся по ступенькам, подхватил ее на руки и раскрутил.

— Ты же знаешь, ты для меня единственная, Нэн.

Я любил эту женщину так, что не смог бы описать словами. Мы всегда были близки, и я обязательно приезжал домой хотя бы раз в месяц — к ней, Джилли и маме. Иногда я мог остаться только на одну ночь, потому что работал безумно много, но я всегда находил возможность приехать.

Я не был своим отцом.

Я не бросал тех, кого любил, только потому, что не мог держать свое хозяйство под контролем.

— Ммм… пахнешь успехом, — сказала она, хихикнув, когда я поставил ее на пол.

— А ты пахнешь беконом.

— Путь к сердцу мужчины лежит через свинину, верно? — Ее седые волосы были коротко подстрижены и аккуратно уложены. Она носила цветастое платье и фартук. Нэн всегда носила фартуки. Я дарил ей новый на каждый день рождения, Рождество и День Нэн. Да. У нас был День Нэн. Он выпадал на следующий день после Дня святого Валентина, потому что она ненавидела этот праздник с тех пор, как умер дедушка — мне тогда было пять лет, и она переехала в домик за нашим домом. Так что я придумал День Нэн. И она позволяла себе наплакаться в День святого Валентина, а потом отрывалась на следующий день.

— Так и есть. А я уже сто лет не ел домашней еды.

— Дай угадаю, — сказала она, ставя передо мной тарелку за круглым белым столом на кухне и показывая мне на стул. — Джессика не готовит?

— Не ее стихия. И мы, вообще-то, расстались.

Она поставила свою тарелку и села напротив. В вазе посреди стола стояли персиковые розы. Ее страстью был сад. Ну и грязные разговоры. Она называла себя грязной пташкой, и я любил ее за это.

— Я говорила с тобой несколько раз на прошлой неделе, а ты ни словечком не обмолвился, — сказала она.

Я откусил от сэндвича с беконом, салатом и помидорами, только Нэн могла сделать его настолько вкусным, и застонал, глядя на домашний картофельный салат.

— Черт, я соскучился по твоей еде.

— Ты выглядишь немного худым, — сказала она, как говорила каждый раз. Возможно, я действительно сбросил пару килограммов — работал как сумасшедший. Мне нужно было взять пару недель отпуска ради свадьбы, и я хотел избежать бесконечных звонков от начальника, так что загонял себя работой. — Рассказывай про Джессику.

— Ничего серьезного. Она хотела серьезности, а я — нет.

— И как это работает, если она дочь твоего начальника? — приподняла она бровь.

Я прожевал и сказал:

— Думаю, мы справимся по-взрослому. Он сильно давил, чтобы я пригласил ее на свидание, я попробовал. Но она уже планировала нашу свадьбу, а я просто шел по инерции. Мы встречались всего пару недель, и ничего глубокого не было. Думаю, ей просто нужен муж с хорошей зарплатой, и неважно, есть ли там что-то еще.

Я долго сопротивлялся настояниям босса Гарольда познакомиться с его младшей дочерью. Джессика была настойчивой. Мы пару раз сходили на свидание за эти два месяца. Красивая, умная — но между нами не было ни искры, ни связи. Девушка не поняла бы шутку, даже если бы ее по лицу этой шуткой хлопнули. Мы не смеялись ни разу — а для меня это стоп-сигнал, и дело даже не в том, что я не искал ничего серьезного.

Не искал.

— Ну а секс какой был? — Она потерла руки, и я расхохотался.

— Нормальный, ты, грязная старая птичка.

— Мне восемьдесят семь, дорогуша. И запомни: счастье строится на одном секрете. — Она была удивительной. Цветочные платья, бабушкиная прическа и при этом ругалась как матрос и просила пикантные подробности.

— Ну, давай, — сказал я, зачерпывая картофельный салат и закрывая глаза от удовольствия.

— Твой партнер должен быть и лучшим другом, и любовником. А секс… должен сносить крышу. — Она хохотнула. — Хочется возвращаться за добавкой год за годом. Ты продолжаешь знакомиться с разными женщинами, но между вами нет связи. А без связи, уж извини, оргазмы получаются так себе. — Она пожала плечами и отпила апельсиновый сок.

Я расхохотался и покачал головой:

— У меня все отлично, Нэн. Но за заботу спасибо.

— Ты не твой отец, Леджер, — ее голос стал серьезным.

— Я знаю. До сих пор не верится, что этот ублюдок вообще явится на свадьбу.

— Твоя сестра хочет помириться с этим болваном, — она приподняла бровь, давая понять, что слово на букву «б» ей не по душе. Насколько я знал, это было единственное ругательство, которое она не переносила. — Мы должны уважать ее желание. Но ты совсем не похож на него, мальчик. Еще тогда, много лет назад, когда твоя мама впервые привела его ко мне, он мне не понравился. Я сразу заметила, как он смотрит на других женщин. Но смирилась, когда они поженились и у них появились двое самых красивых детей на свете. Думаю, то, что его отец сбежал, когда он был маленьким, а мать спилась, надломило его во многом. Но надеяться, что человек станет тем, кем он не является, бессмысленно. Он проходимец, или как вы там это теперь называете? Игрок?

— Я за свою жизнь немало с кем встречался, так что, уверен, кто-то и меня назовет игроком, — я никогда не встречал деда по отцовской линии. Тот исчез и больше не объявлялся. А с его матерью я виделся всего пару раз. Она не держала с нами связь, а отец не хотел, чтобы мы ее знали. Мы с Джилли по ним не скучали — мы их толком и не знали. И я точно не горел желанием лезть на какой-нибудь сайт с родословными.

— Ты не игрок, Леджер, — она улыбнулась и потянулась ко мне через стол. — Ты не изображаешь из себя того, кем не являешься. Ты встречаешься с женщинами и не гуляешь налево, пока вы вместе. С самого начала честно говоришь, чего хочешь. Знаешь, думаю, после всего, что ты пережил с отцом, а потом еще так внезапно потерял Кольта, у тебя страх перед серьезными отношениями. Но ты не изменяешь, и в этом разница. Ты не врешь о себе. Ты принимаешь себя таким, какой ты есть.

Одно упоминание о том, что моего лучшего друга больше нет, тяжело навалилось на плечи. Да, я говорил, что моя бабушка тридцать лет работала терапевтом? Она обожала разбирать людей по полочкам, и мне казалось, что я у нее любимый подопытный.

— Спасибо, Нэн. Потеря Кольта — самое тяжелое, через что мне приходилось проходить. Но я не могу его вернуть, я это понимаю. Что касается отца, я никогда не хотел бы поступить с кем-то так, как он поступил с мамой. Но кто знает, может, если бы я был женат и несчастлив, я тоже превратился бы в козла. Вдруг у нас в семье это наследственное? — я приподнял бровь, наполовину шутя, наполовину всерьез.

Она сжала мою руку:

— У тебя нет этого гена, мальчик.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что козел не работает так, как работаешь ты. Козел не мотается домой каждый месяц к своим девчонкам. Козел не оплачивает сестре свадьбу мечты, когда отец отказывается дать хоть цент. Козел-подросток не тащит мать в душ и не поднимает ее с постели, когда она настолько разбита. У тебя слишком большое сердце, чтобы быть эгоистом. Это не ты. Просто ты сам этого не видишь.

Я поднялся. Этот разговор всегда меня выбивал. Я ненавидел говорить о человеке, которым когда-то восхищался первые тринадцать лет своей жизни. О том, как впервые застукал его с другой женщиной. О том, как он попросил меня никому не говорить. О том, как я впервые соврал матери.

Это меня изменило.

В тот день мой идеальный мир треснул.

— Не переживай. Я и так считаю себя вполне офигенным, — бросил я, уходя к раковине помыть руки, потому что не мог на нее смотреть. — Я вполне доволен жизнью холостяка до конца своих дней. С каких это пор быть богатым одиноким мужиком так плохо?

— Это не плохо, если ты правда этого хочешь. А теперь марш обратно, мальчик. От меня ты не спрячешься. С остальными можешь строить из себя крутого, но я-то знаю, что тебя это задевает. То, чего он от тебя просил. Он эгоист.

Я снова сел и посмотрел на нее:

— Давай просто сосредоточимся на свадьбе и сделаем эти дни счастливыми для Джилли Бин. Я не хочу копаться в глубоком, Нэн. Не сейчас.