Надежный попутчик - Лайза Фокс

– Ром, возьми меня с собой! Мне здесь страшно и люди злые. Меня мама ждёт, папа волнуется. Возьми меня с собой.

– Нет.

– А, я поняла, возьми меня с собой, пожа-а-а-алуйста.

Гранин хмыкнул.

– Стрекоза Алиса, тебе уже 20. Это в 5 лет к просьбе было достаточно добавить «пожалуйста» и все проблемы решались сами собой. Но сейчас этого мало, и я тебя с собой не возьму.

– Неужели ты меня здесь бросишь?

Роман посмотрел на меня изумлённо, а потом, усевшись на деревянный табурет рядом, расхохотался.

– Ого! А ты женщина-драма! Звучит, как фраза из какого-то фильма. Хорошо, что я уже вырос из этого сопливого возраста. Я тебя не бросаю и не оставляю одну. Ты останешься в надёжном месте. Здесь есть запас еды, спальные места, вода и ответственность авиаперевозчика. Вас отсюда заберут, как только появится возможность.

Мне стало обидно.

– И зачем же ты собираешься сбежать из этого волшебного места? Сиди себе, жди помощи, ведь там, за окнами метель и погода нелётная.

– Нелётная и невыездная. Трасса закрыта. Из Новосиба до нас не доберутся ещё дня три, если прогноз погоды не соврал. Нам и правда повезло. Раньше этот аэродром принадлежал военным. Здесь осталось и постельное бельё, и запасы сухих пайков. Мы с Иваном Васильевичем проверили сроки годности. На них можно легко прожить неделю. Так что тебе в стенах бывшей казармы ничего не угрожает. Живи и радуйся. И улыбайся, когда тебя заберёт авиаперевозчик или папочка пришлёт спасательную экспедицию. Уверен, он уже всех поднял на уши, и, если есть хоть малейшая возможность, ты будешь эвакуирована первой. Так что не надо драматизировать. Просто подожди, пока терпимые условия снова сменятся на роскошные. Пара тройка дней и всё станет как обычно, комфортно.

Меня это совершенно не убедило. Я знала, что Роман трезво оценивает ситуацию. Трасса закрыта, но он собирается ехать. Это точно глупость, а дураком его назвать было сложно.

– Ром, но ведь ты понимаешь, что трасса закрыта из-за метели, но сам куда-то хочешь ехать, не дожидаясь, пока нас спасут. И с чего бы это? Решил самоубиться?

Гранин улыбнулся, услышав, как я ввернула его же выражение, а потом снова стал серьёзным и непримиримым.

– Нет, стрекоза. Во мне такая жажда жизни, что на десятерых хватит. Мне срочно надо попасть в город. От того, успею ли я привезти информацию, зависит не то, в какой постели буду спать, а что будут есть семьи моих сотрудников. Какие подарки на Новый год смогут купить детям. Я не собираюсь спорить с метелью. Снежная стена движется со стороны Новосибирска, а я поеду в другую сторону.

Теперь мне казалось, что он меня обманывает. Вешает лапшу на уши, как маленькой. Он мне даже чем-то напомнил в этот момент отца, и я разозлилась.

– Не надо мне говорить всякую чушь, как идиотке. Да, я неприспособленная к вот этому всему. – Я махнула рукой в сторону раковины. – Но я не дебилка. Не хочешь брать с собой, так и скажи. Потому что я понимаю: ехать в противоположную сторону от Новосибирска, это словно прорубать дно в яме. Ты уже и так опаздываешь. Если ты будешь ещё увеличивать расстояние до Новосиба, это только ухудшит ситуацию.

– Нет. Я всё рассчитал. Я доберусь, пока нас не накроет бураном, до ближайшей железнодорожной станции. Поезда ходят. Куплю билет и доберусь до Новосибирска быстрее, чем откроют автомобильную трассу в его сторону. Мне надо успеть за 3 дня. Я должен успеть.

– Но почему ты не хочешь взять меня?

Роман посмотрел на меня, устало вытянув ноги.

– Потому что я поеду на развалюхе, которую здесь бросили военные, и чинил автомобилист любитель. У меня разбит телефон, но даже если бы он работал, пришлось бы ехать без навигатора, интернета нет и не будет. Я поеду по обычному атласу автомобильных дорог. Это безумный риск. У меня нет выбора. Если не отвезу флешку на конкурс, работа нашей компании в течение 3 лет – псу под хвост. Я буду рисковать собой только потому, что должен добиться результата не только для себя, но и для всей фирмы. Я за них отвечаю. И рисковать ещё кем-то я не хочу.

Я уже почти плакала от отчаянья! На него не действовали ни уговоры, ни просьбы.

– Это потому что я неприспособленная? Потому что не могу вставлять одеяла в порванные пододеяльники и не понимаю, как можно пить воду из крана?

Роман поднялся на ноги.

– Это потому, стрекоза Алиса, что мне и без тебя там будет тяжело. Самому терпеть, сжав зубы, проще, чем уговаривать и упрашивать человека, который не приучен ни преодолевать трудности, ни терпеть. Одному легче, а мне нужен результат. – Он грустно улыбнулся и взял меня за руку. – Хватит разговоров. Пойдём, я отведу тебя к спальному месту. Тебе надо отдохнуть, да и мне выспаться перед дорогой не помешает.

В его глазах была такая непреклонность, что я не стала упорствовать. Такие глаза бывают у отца, когда ему нельзя перечить. Глупо и небезопасно.

Рома завёл меня в тёмную комнату. Там на матрасах, постеленных на пол, спали женщины. Гранин, оставив дверь открытой чтобы ориентироваться в свете из коридора, бесшумно утащил меня к противоположной стене.

Подвёл к свободному спальному месту и качнул головой. Я всё поняла без слов. Сняла шубу и села на холодный матрас. Рома не стал дожидаться, пока я улягусь, и вышел.

Чувствуя себя никому не нужной, я легла на бок, лицом к окну. С улицы лился тусклый свет раскачивающегося на ветру фонаря. Снегопад усилился.

Я уже собиралась закрыть глаза и укрыться шубой, как заметила тонкую, едва различимую тень. Она спускалась от подоконника прямо ко мне. У меня моментально заледенели руки, и я резко села на матрасе, зажав рукой рот.

Не давай врагам оружие сама

Паук был небольшим, но страшным. Он спускался на тонкой паутине прямо ко мне. Руки и ноги моментально стали ледяными. Сердце так быстро молотило, что могло проломить грудную клетку.

Мне было не просто страшно, меня сковал ужас. Свитер моментально промок. Ладони стали липкими от пота. И чем ниже спускался паук, тем больше мне не хватало воздуха, словно мне на шею накинули удавку.

Кричать было нельзя. Вокруг спали люди. У кого-то из женщин, на матрасе лежал ребёнок. А стоит разбудить хоть одного малыша, как всё здание наполнится детским плачем.

Закусив основание большого пальца, чтобы не закричать, я встала на четвереньки. Сгребла шубу и сумку. Стараясь не смотреть в сторону окна, поднялась на ноги и медленно, стараясь не шуметь, вышла на цыпочках в коридор.

Арахнофобия не давала мне жить в детстве, но терапия у психолога, лекарства и время, значительно улучшили ситуацию. Свели неконтролируемый ужас к неприязни, но сегодня меня накрыло, как в детстве.

Я была готова выбежать на улицу и отправиться в Новосибирск пешком. В буран, в метель, лишь бы только не оставаться в пространстве, где есть пауки.

Зубы стучали, руки ходили ходуном. Голова кружилась так сильно, что я едва смогла добраться до комнаты с чайником. Набрала в кружку ледяной воды из крана. Стуча по зубам, сделала несколько болезненных глотков.

Было ощущение, что я проталкивала воду насильно. За грудиной пекло так сильно, словно я пила расплавленное олово. Но это был единственный способ успокоиться без лекарств. И почему так сильно накрыло? Думала, что всё уже улеглось.

Но в самый неподходящий момент снова стало плохо. И с этим надо было что-то делать. Я умылась ледяной водой, растёрла руки, уши, пальцы. Теперь горела кожа, и это было хорошо.

Надо было любой ценой вернуться к настоящим ощущениям от гипотетического ужаса. Умом я понимала, что ничего страшного не случилось, но тело не давало мне в это поверить.

Сначала я хотела попросить помощи. Роман упоминал лазарет, значит там были врачи. У кого-то могли быть с собой нужные таблетки. Но надежды на это практически не было.

К тому же паническая атака могла стать предметом обсуждения. Если меня начали травить из-за отсутствия примитивных навыков застилания постели, то пауки стали бы просто подарком для таких «милых» людей.