Победитель будет один - Вальц Карина

Кими вздохнула:

– И зачем мне эта информация? Я интересовалась вовсе не Пьером.

– Конечно. Я верю.

– Мы на отдыхе, выключи уже эту свою проницательность.

В прошлом году у них с Пьером что-то намечалось, да так и не наметилось, что для многих стало неожиданностью. Со стороны Кими и Пьер казались идеальной парой: он смуглый, со смоляными кудряшками и с олимпийским спокойствием, и она – в вечных футболках с логотипами рок-групп и с бурлящим энтузиазмом. Оба по-своему яркие, они без конца пожирали друг друга взглядом.

Но команда отправилась на зимний перерыв, и за это время Пьер ни разу Кими не позвонил. Хотя она жила в Лондоне, а он в пригороде Парижа, а это не ахти какое расстояние даже для личной встречи, что уж говорить о звонке. И теперь Кими на него жутко злилась, но пыталась этого не показывать, лишь делать намеки. Схема запутанная, но у Кими получалось – Пьер чувствовал, что повинен во всех грехах.

– Пьер – француз, какой ему хоккей? – через несколько минут не выдержала Кими. – Французы вообще в хоккей играют?

– Все играют. А ты просто с ним поговори по-человечески, объясни, что он неправ и должен был позвонить или приехать, потому что мне кажется, что Пьер этого не понимает.

– Поговорить по-человечески? Не тебе это советовать, Соня.

– Это еще почему?

– Ты с Давидом лет пять нормально не общаешься.

Шесть, но кто считает?

– Это он со мной не общается, что большая разница. Да и незачем нам играть в друзей. Что касается гонок – у нас все отлично. Полное взаимопонимание.

– Феликс рассказывал, как один раз бегал, передавая послание от тебя Давиду и обратно. При этом вы оба торчали в гаражах, но отказывались друг к другу подойти.

– Феликс тот еще… болтун. – Соня допила малиновый коктейль и заказала еще такой же. – Это было давным-давно.

Тогда Соня пришла в команду, а Давид вместо нейтрального профессионализма обрушил на нее… ну типичного себя. Ей даже выяснять не захотелось, что у него на уме, так было обидно. Потом она уже не делала этого принципиально, думая, что если Давид захочет, то сам объяснит, на что обиделся и почему так себя ведет. Потом это все вошло в привычку, а желание что-то выяснять пропало. Их отношения утряслись до такого состояния, что поддерживалось и сейчас. Так бывает: не проработаешь обиды вовремя, становится поздно и что-то поменять уже практически невозможно.

– Как думаешь, скоро наш хоккеист задумается об уходе? – сменила тему Кими. – Слышала, механики делают ставки. Тоже думаю поучаствовать, а то все деньги трачу на аренду квартиры, в которой даже не живу.

Если о ставках слышала Кими, то и до Кори слухи дошли. Бедняга.

– Гонок через десять-двенадцать появятся первые мысли, как это всегда бывает. Уйдем на летний перерыв, он улетит в Канаду, поймет, как там хорошо, вернется с нулевой мотивацией, кое-как докатает оставшуюся часть сезона и свалит. Или его уволят за отвратительные результаты. Тем более парнем интересовался «Килнер», а там другие условия для молодых талантов – я бы сказала, близкие к идеальным.

Малышу Джексону стоило идти туда, а не в «Зальто», для Сони это было очевидно, для остального мира тоже. Непонятно лишь, почему сам Кори принял столь недальновидное решение. Давид Моро – звезда, рядом с ним может быть только кто-то не отсвечивающий и без всяких амбиций.

– Значит, двенадцать гонок?

– Около того.

– Так себе перспектива. Лучше бы он в хоккей пошел.

– Может, коньки и лед – это не его?

– И что? Не считаю это препятствием, с его-то семьей.

Кори за глаза звали не только малышом, но и хоккеистом. Второе – из-за его отца, Оливера Джексона, канадского миллиардера и владельца хоккейной команды «Ванкувер Уайт Уингз». После прихода в команду Кори многие думали, что Оливер Джексон теперь приглядывается и к королевским гонкам. К команде «Зальто», например.

Поэтому их новичок… такой. Богатеньких мальчиков редко брали в команды уровня «Зальто» – как правило, они катались в средних коллективах за деньги. Но решение Кори гоняться с Давидом загадочно, очень загадочно. Время покажет, чего он хотел на самом деле, у Сони не было желания размышлять еще и об интригах руководства. Ей хватало гоночных.

– Пьер идет к бару, – взволнованно прошептала Кими. – Мне пора!

– Куда?

– Припудрить нос! Пусть не думает, что со мной так легко заговорить.

– Мне кажется, он идет к бармену, чтобы заказать коктейль.

– О том и речь! Меня не должно здесь быть.

– Ничего не понятно, но очень интересно, – резюмировала Соня. – Уверена, Пьеру тоже.

Бросив на Соню убийственный взгляд, Кими ушла.

Это она зря. Пьер до места назначения не добрался, в компании пары механиков свернул на улицу. Соня получила от бармена малиновый коктейль и в отсутствие подруги задумалась о гонке. Все-таки как им повезло с погодой! Жары не было, асфальт не грелся, шины держались дольше обычного – на то и был расчет. Удачно все получилось, можно записать эту гонку себе в плюс. Не зря Соня так долго к ней готовилась.

– Мне воды, пожалуйста. – Это Кори сел рядом.

Он не выглядел уставшим и замученным, как после гонки. Комбинезон сменил на бежевые шорты и белую футболку и теперь сильно отличался от коллектива «Зальто». Смахивал на ученика церковно-приходской школы, попавшего на тусовку рокеров – именно так выглядела большая часть механиков: все в татуировках, с накачанными мышцами, на драйве. А Кори… каштановые волосы, обычная стрижка, татуировок у него явно не водилось. Он даже пил только воду.

Хотя последнее, возможно, предосторожность – современные гонщики не могли себе позволить бездумный кутеж в общественных местах. Это раньше пилоты тусовались с командой в барах и вели себя как рок-звезды, но сейчас другие времена: гонщики не просто пилотировали, а представляли бренды, спонсоров. Тряслись над репутацией. Соня до сих пор помнила, как их бывшего пилота Отто оштрафовал отдел кадров за пропаганду нездорового образа жизни, когда он сфотографировался с кружкой пива. А Давида так запугали штрафами за сквернословие во время гонок, что он перешел на итальянский.

– Они тут крутят только Bee Gees? – вдруг спросил Кори. В этот момент играла How Deep Is Your Love, успокаивая народ в баре.

Соня не ожидала, что Джексон с ней заговорит, да еще о музыке.

– Знаешь Bee Gees?

– Они же поют про любовь. Да и кто их не знает?

– Я не знала. До первой поездки в Австралию.

– И давно это было?

– Пять лет назад.

– Значит, столько ты с «Зальто»?

– Около того.

– И столько же лет впереди? – Кори смерил ее внимательным взглядом, словно разговор шел не о рок-группе или количестве визитов в Австралию, а о чем-то важном. Парень улыбался, его глаза оставались серьезными. Соня быстро вспомнила, что Кори мог видеть ее на парковке с Кифером Вайсбергом.

Джексон хотел что-то сказать, но появился бармен с водой. Кори взял бутылку и спрыгнул со стула.

– Подожди, – остановила его Соня. – Ты… вчера ходил на парковку. – Она мысленно поморщилась, поняв, как тупо это прозвучало.

Ответ получился не менее гениальным:

– Ходил.

– После третьей практики. Перед квалификацией.

– Я видел тебя с Кифером Вайсбергом, – не стал он отпираться.

Прозвучало неожиданно. Соня пригубила коктейль, чтобы не выдать эмоций, ведь она готовилась к долгому диалогу и игре в непонимание, а не к такому. Но Кори оказался удивительно прямолинейным.

– Я никому не скажу, не волнуйся, – как ни в чем не бывало продолжил он. – Зачем плодить слухи? Тем более если они могут отвлечь главного стратега от… стратегий.

– Спасибо за это, Кори. Встреча ничего не значила.

– Как скажешь. – Он кивнул ей на прощание и ушел.

Соня смотрела ему вслед, думая, что милый малыш Джексон как будто не такой уж и милый. А возможно, и не милый совсем, потому что в его тоне чувствовалось что-то… неоднозначное, царапающее. Она не до конца понимала свои ощущения, но успокоения разговор точно не принес.