Сколько часов прошло после того звонка? Шесть, двенадцать, сутки?
Эльза помогала собирать вещи. Секретарь, поднятая среди ночи, спешно оформляла билеты. Я же сидел на кровати, и рассылал всем сообщения.
«Простите, по семейным обстоятельствам вынужден отлучиться и бла-бла-бла»
Очень хотелось позвонить Арине и всё рассказать, но она явно спала.
Я отправил ей сообщение:
«Скоро вернусь, отцу плохо. К твоей выписке вернусь, встречу с цветами»
Про цветы и встречу я, наверное, загнул. Но мне нужен был какой-то крючок.
Обещание, данное не столько ей, сколько самому себе.
Да, я вернусь, и встречу её! Её выпишут через пять дней – это целая вечность, и я все успею. Съездить к отцу, разобраться с Эльзой.
Я так думал.
Но сейчас смотрю на высохшее лицо, измученное борьбой с тяжёлой болезнью, и понимаю... Мне придётся ждать конца.
Теперь я не знаю, когда вернусь. Еще рано писать Арине, сначала нужно поговорить с врачами. Хватит с неё пустых обещаний.
- Кирилл, помнишь я сказал, - сухое покашливание, - что ты моя гордость?
- Да, я помню.
- Так и есть. Не посрами меня, сын!
Не могу отвести взгляда от куриной лапки, которая ещё недавно была сильной мужской рукой.
Я до сих пор помню свист ремня, и как я испуганно втягивал голову в плечи, когда эта рука замахивалась на меня.
Стыжусь и того, что вспомнил о детских обидах именно сейчас. Я должен испытывать сострадание и любовь, а не дикую смесь разных эмоций.
Я должен!
- Ты должен быть хорошим человеком и достойным...
Отец, как эхо с искусственным интеллектом повторяет и продолжает мою мысль. Жаль, что конец её тонет в надсадном кашле.
Хотя нет, не жаль. Ничего нового я не услышу.
- Да, конечно, пап, – смиренно киваю.
- Твоя Эльза – хорошая девушка, передай ей, пусть заботится о тебе получше.
Он пытается улыбнуться, хотя это больше похоже на оскал. И это пугает меня.
- Мы с ней расстаёмся. – Сам не знаю, как эта фраза вылетает из меня.
Произношу и тут же прикусываю язык в досаде. Что мне стоило сказать что-то типо, «сам ей скажешь» или что-то вроде такого. Надо было дать отцу уйти спокойным за меня.
Но отец воспринимает это спокойно, даже с каким-то скрытым удовольствием.
- Ничего, - пытается снова усмехнуться, - значит, ещё лучше найдёшь.
Я благоразумно молча киваю. Не время сейчас для личных откровений.
- Кир, я хочу попросить прощения у тебя.
- У тебя свои методы воспитания.
Видимо, первоначальный шок от встречи проходит. Я снова могу говорить обтекаемо, ёмко и без субъективной оценки. Как дипломат.
- Шалопутным мальчишкам нужна дисциплина, я пытался... - надсадный то ли кашель, то ли смех. – Но не за это, сын. Не за это...
С шумом выдыхаю, раздувая ноздри. Меня уже окончательно отпускает и наваливается привычная духота от близкого присутствия отца.
Всё-таки мне тяжело находиться с ним рядом в любом его состоянии – хоть он бодр, хоть умирает. На расстоянии это ощущение смазывается, и даже временами я испытывал какое-то подобие тоски. Всё-таки, кроме отца у меня никого нет из родственников. Но стоит побыть с ним рядом – и вот опять.
- Пап, всё нормально. Тебе не за что извиняться. Ты был всегда лучшим отцом.
Вру, безбожно вру.
- Для тебя был. Но для твоей сестры – нет.
Сестры? О чём это он? Встаю, хочу позвать медсестру, чтобы она проверила его показатели, что-то вколола, ведь он явно бредит.
- Сядь, Кир! – неожиданно громко для умирающего рявкает он.
Послушно сажусь. Наверное, в этот окрик он вложил последние силы, потому что какое-то время, лежит, глядя в потолок. Мы оба угрюмо молчим под равнодушное попискивание приборов.
- У тебя есть сестра, Кир. – Наконец тихо продолжает он. - Прошу тебя, не обделяй её наследством. Я вписал её в завещание... У моего поверенного.
Внутри свербит от нетерпения. Он так медленно говорит, а мне хочется понять, правда это или нет.
Неужели он думает, я буду судится с какой-то женщиной или девчонкой за деньги? Да я буду счастлив, если у меня найдётся кто-то из родственников! Двоюродная, наверное? Тогда есть и тетя или дядя?
- Я виноват перед девочкой. И перед матерью её тоже. Но я не знал, пока она не пришла ко мне...
Кто пришёл к нему? О чем он?
- Перед смертью нужно отдавать долги... Узнай, как она, я не следил за ней после того, как...
Ничего не понимаю. Он еле бормочет.
Нажимаю кнопку вызова медсестры. Кажется, отцу становится хуже. Напряжённо вглядываюсь ему в лицо. Вены на шее вздулись, будто по ним поднимаются в рот слова, которые он сейчас пытается до меня донести.
- Ты же помнишь её? Я отослал тебя подальше... Ты же помнишь, Кир? Арина... Я не хотел, чтобы ты...
Как в замедленной съёмке складываются стены, гнутся металлические конструкции, потолок падает на мою голову, рассыпаясь в мелкую пыль.
Весь мир кажется погребённым под руинами. И только шёпот отца над полным Апокалипсисом
- Арина... Ты же помнишь её...
Глава 11
Больнее всего звучит молчание
Арина
- У вас такой заботливый супруг, - закончив осмотр врач перебрасывает через шею фонендоскоп. – Так переживал за вас. Передайте ему, что у вас обострение сезонного ОРВИ, последствий для организма не будет. В лёгких чисто.
Смущенно улыбаясь застёгиваю пуговки на пижаме. Почему-то приятно слышать, что доктор принял нас за супружескую пару. И даже то, что он сообщает о моём состоянии не мне напрямую, а как бы через «супруга», не раздражает и кажется милым.
- Муж так переживал за вас. Пусть напишет заявление на возврат средств.
- Каких средств?
Поправляю хвостик, попавший под воротник пижамы, и волосы мягко выскальзывают из-под ткани.
- Он оплатил стационар на неделю вперед, но думаю, это лишнее. Скорее всего, уже завтра вас отпустим. Он сегодня придёт вас навестить? Пусть зайдёт ко мне.
Хмурюсь, вспоминая последнее сообщение Кира.
- Он уехал, но скоро вернётся. Я позвоню ему, передам.
- Благодарю.
Доброжелательно кивнув, врач выходит.
Едва за ним закрывается дверь, бросаюсь к телефону. Наконец-то у меня появился повод связаться с Киром.
Последние пару дней, что я в больнице, кошки скребут на душе. Тревожно так, что не могу найти себе места. Наверное, с его отцом что-то случилось, чем ещё объяснить то, что Кир внезапно пропал?
Мне ужасно хочется ему позвонить. Пусть ненадолго. Я так устала крутить в голове произошедшее, то тешить себя розовыми иллюзиями, то проваливаться в отчаяние. Но страшно!
Воображение рисует самые мрачные картины. Вдруг мой звонок раздастся прямо во время похорон? Вряд ли он будет счастлив слышать, что я прекрасно себя чувствую? Да и сообщению в такой момент не сильно обрадуешься.
Бр... Даже мороз по коже от одной мысли об этом.
До их пор не знаю, как относиться к его заботе. Боюсь думать, что он поступил так из жалости.
Чтобы убедить себя, что Кир настроен серьезно, открываю его последнее сообщение и в сотый раз перечитываю. Додумываю то, что он хотел сказать.
Наверное, когда я выйду, между нами всё будет по-другому. Иначе, разве он собирался забрать меня из больницы? Разве приехал бы по первому звонку Софи, разве тащил бы меня на руках?
Я ведь отчётливо помню это! Я ощущала прикосновения Кира, его тепло. И его страх.
- Всё будет хорошо! – шептал он мне.
Тогда, в полузабытьи казалось, что это всё не по-настоящему, голос просто звучит в моей голове.
Я открывала глаза и смотрела на его подбородок, и утыкалась в грудь снова. Потом помню сладковато-терпкий запах кожаного салона, тряску и снова его руки.
Я не понимала, это сон или явь, но мне хотелось, чтобы это было правдой.
«Скоро вернусь, отцу плохо. К твоей выписке вернусь, встречу с цветами»
Перечитываю снова и снова, чтобы убедиться, что всё происходило в реальности.
