Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 (СИ) - Туманова Кира

- Что делать? – кривлю уголок рта в жалком подобии улыбки. – Жить дальше. Завтра с Лёвой встречаюсь.

- Ну вот, другое дело. Хороший парень, и тебе подходит.

Чтобы не комментировать это утверждение, втягиваю коктейль через трубочку.

От того, что все считают Лёву «хорошим парнем» мне ни холодно и ни жарко. Ничего в душе ни эти слова, ни сам Лёва не трогает. Но почему бы и нет?

- Хотя бы отвлекусь. И домой не хочу возвращаться, там этот, мамин...

- И Данил у твоей мамы ничего, хороший мужик.

Танька с аппетитом откусывает гамбургер, а я почему-то злюсь. Все вокруг видят достойных и классных, только я замечаю, что Лёва занудный, а мой будущий отчим хочет сэкономить на съёме жилья.

Может быть я, в принципе, теперь буду ненавидеть всех мужчин? Спасибо одному избалованному ублюдку.

Нарочито громко втягиваю остатки коктейля. Невежливо, но это лучшая демонстрация моего отношения к маминому ухажёру. Словами такое пренебрежение не высказать.

- Как у тебя со Стасом? – стараюсь спрыгнуть с неприятной темы.

- Да нормально. – Машет рукой и торопливо прожевав дополняет. - Главное, что сестрёнок моих любит, на фигурное катание несколько раз отводил, когда я не могла. Соне помогал сочинение написать, представляешь?

Утыкаюсь взглядом в стол, чтобы Таня не увидела там скуку. Я рада, что Таню всё устраивает. Но в том состоянии, что я сейчас, даже Стас... Знакомый вдоль и поперёк Став видится каким-то извращенцем. Сестрёнок он любит...

Со мной точно что-то не то!

- В общем, у нас, как у всех... – Окончание Таниной фразы тонет в остатке гамбургера, куда она вонзает зубы.

С завистью смотрю, как она ест. У меня нет аппетита уже очень давно.

Но «как у всех» не вызывает зависти, скорее, зелёную тоску. У мамы тоже, «как у всех». А я так не хочу! Я уже, наверное, никак не хочу.

Чуть не вздрагиваю от оглушительного голоса «Милый звонит, возьми трубку! Милый звонит»

- Кстати, вот и он. – Таня лезет в сумочку. – Классный рингтончик на него поставила, правда?

Снова втягиваю коктейль. Подходящих слов у меня не находится.

- Да, Стас. Ага, с Аринкой сидим. Не, не долго. Вот забежали перекусить, да поболтать. Да, чего случилось, говори. Угу... – Таня прислушивается, откусывает, но перестаёт жевать.

Из гамбургера капает соус на поднос, но она не замечает. Её всегда такое подвижное и живое лицо превращается в маску деревянного истукана. Усилием воли глотает, даже видно, как сокращается шея. Наконец произносит с усилием:

- Да ладно... Сейчас скажу ей.

Кладёт мобильный экраном вниз и смотрит на меня широко открытыми глазами.

Меня пугает её реакция. Невольно подаюсь вперёд, упираюсь ладонями в стол.

- Что случилось, Тань? – Спрашиваю с придыханием.

- Слушай, ты только не волнуйся. Но, кажется тот мужик умер... Ну который тебе лечение оплачивал. Отец Кира.

С облегчением опускаю плечи. Неприятно, конечно, но ожидаемо. Жаль Станислава Эдуардовича. Только звонить Киру и выражать соболезнования я не стану. Да и не могу, потому что я в чёрном списке нежелательных контактов.

- Я и не волнуюсь. Жаль, конечно, неплохой он человек... Но что поделать.

- Вставай, - Таня быстро вытирает пальцы о салфетку, подлетает ко мне и дергает меня под локоть. – Вставай, вставай...

- Чего ты хочешь от меня? – вяло отбиваюсь.

- Стас говорит, в новостях прочитал, что гражданская панихида или что-то такое сегодня. Пойдём.

- Ты чего, сдурела?

- Пойдём, пойдём. У тебя куча причин там присутствовать. – Таня отпускает мой локоть и выразительно загибает пальцы перед моим лицом. – Во-первых, Станислав Эдуардович для тебя много сделал. Во-вторых, так ты выскажешь своё уважение. В–третьих, там будет этот ублюдок, но это не точно.

- Нет, - испуганно трясу головой, - именно из-за последнего пункта я там точно не появлюсь.

- Тебе разве не хочется посмотреть в его лживые глаза? Увидеть, как он побледнеет при виде тебя? Ну или не побледнеет... Подойти и сказать что-то в стиле... – Танька прикладывает руку к груди и выразительно декламирует. – «Ваша семья потеряла последнего приличного человека. Соболезную».

Я бы поаплодировала её актёрскому таланту, но не могу. При одной мысли о том, что на похоронах может быть Кир и я увижу его, вызывает у меня тремор рук.

- Ты ничего не теряешь, Арина. – Подруга нависает надо мной. – Если он там, ты увидишь его истинное лицо. Увидишь, как он с тобой общается, как разговаривает. Получишь ясность и завершишь этот этап в жизни. Нельзя же киснуть всю жизнь из-за того, что тебя обидели?

Не знаю, что меня больше удивляет, неожиданная ясность мыслей подруги или то, что её слова откликаются где-то в груди.

- Возможно, он не успеет, он же за границей.

- Тем более. Если бы не отец Кира, ты бы здесь не сидела.

Морщусь, представив, что было бы со мной, если бы Станислав Эдуардович не подключил к моему восстановлению все ресурсы – и финансовые, и административные.

Может и правда, Таня права?

- Хорошо, - с неохотой поднимаю из-за стола. – Но только ради Станислава Эдуардовича. Куда идти-то?

Глава 14.

Настоящая сила в умении отпустить, а не держаться

Арина В большом зале людно и подозрительно тихо. Ни всхлипов, ни речей. Я никогда не была на похоронах, не сталкивалась со смертью лицом к лицу.

Стеснительно мнусь на пороге, и тут же получаю тычок от Тани:

- Заходи, чего ты.

Прохожу, стараясь смешаться с толпой. Женщины и мужчины в тёмной или блеклой одежде, многие с цветами.

Верчу головой влево и вправо, стараюсь разглядеть, что здесь происходит. Мне неловко – мы одеты, будто зашли погреться. Я в оранжевом свитере с горлом, Таня в драных джинсах. Наверное, неприлично заявляться вот так?

К счастью, подругу наш внешний вид не сильно волнует. И её не смущает несколько подозрительных взглядов, брошенных в нашу сторону.

- Знаешь, зачем там балконы наверху? – Шепчет мне, указывая глазами на второй ярус. – Если у покойного была вторая семья, они смогут проститься с ним украдкой, не привлекая внимания.

- Откуда ты только это знаешь? – Возмущённо шиплю.

А сама невольно шарю глазами по балкончикам, будто мне важно, есть ли у Станислава Эдуардовича свои тайны. Судя по отсутствию движения на балюстраде, у бывшего прокурора скелетов в шкафу явно не водится.

- Всё, началось. – Таня напряжённо вытягивает шею.

Стоя где-то в задних рядах слушаю проникновенную речь. Не знаю, кто её произносит, но в носу щиплет от сочувствия. Станислав Эдуардович, и правда, был классным – добрым, душевным, открытым. Да, всё так, как говорят...

Я ему никто, но всё равно ведь, спасал, помогал.

- Жаль его, совсем молодым ушёл, - всхлипывает рядом пожилая женщина в шляпке с вуалью. С удивлением кошусь на неё, по моим представлениям, бывший прокурор был очень даже пожившим мужчиной лет шестидесяти.

Когда оратор заканчивает рассказывать о важной государственной роли покойного, его замечательных человеческих качествах, и переходит к семье, я уже неприкрыто смахиваю слезинки с ресниц.

Рядом со мной мелькают белые платочки. Кажется, растрогана не только я.

Я бы всё отдала, чтобы у меня был такой отец. И как жаль, что Кир не ценит этого!

Даже на похороны не приехал. Эту речь должен был произносить самый близкий человек - его сын.

- Я скажу несколько слов...

На меня словно обрушивается пустой балкончик второго яруса. Услышав знакомый до боли голос замираю. Так и стою, опустив голову и зажимая пальцами внутренние уголки глаз, чтоб не разрыдаться.

Делаю несколько глубоких вдохов и поднимаю голову, слегка привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть. Но куда мне с моим ростом!

- Приехал-таки, наследничек! – Таня хищно улыбается рядом. У неё такое лицо, словно она готова распихать толпу плечом, прорваться к Киру и вцепиться в его горло.