Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 (СИ) - Туманова Кира

- Пойдём. – Тяну её к выходу. - Я не хочу...

- Стой на месте, - фыркает. - Будто это мне надо!

На нас цыкают окружающие, Кир что-то говорит на фоне тихим и сдавленным голосом. Я, боясь потерять сознание, цепляюсь за рукав подруги. Всё будто в тумане. Мне душно...

- Мне жаль, папа, что ты не увидишь, что я вырос достойным человеком. Я прощаю тебя. Надеюсь, и ты меня простишь...

Голос Кира срывается, на несколько секунд в зале повисает полная тишина.

- Говорят, сын только ради похорон приехал. Даже попрощаться с отцом не захотел. – недовольно цедит слезливая соседка в шляпке своей спутнице - высокой седой женщине в сером кардигане. – Появился месяц назад на один день, и тут же свалил за границу. Еще и помолвку устроил, как в насмешку.

Невольно прислушиваюсь к разговору.

- Скандал был страшный. Говорят, сынок Славу и довёл. Слава не захотел бороться, ему незачем было дальше жить.

- Да уж, воспитал Слава наследничка, – женщина в кардигане поджимает губы. – Не дай Бог со мной дети так поступят, прокляну.

- Ещё не известно, что в завещании. Стасу было что отписать. – Пожимает плечами шляпка.

- В кошачий приют лучше перевести, чем такому сыну.

- Это точно. Отца он прощает, совесть бы имел...

- Я не была близко знакома со Станисловом Эдуардовичем. – Недоумённый шепоток гостей, после речи Кира прорезает звонкий девичий голос. – Я уверена, что он был замечательным, потому что смог воспитать такого верного, искреннего и надёжного сына. Настоящего мужчину.

- Это кто? Невеста этого поганца? – Шляпка склоняется к соседке. И та вытягивает шею.

- Да, обелить пытается перед присутствующими.

- Обещаю вам, что буду заботиться о нём. Я не смогу заменить ему родителей, но стану женой, которая достойна носить вашу фамилию.

Мне больно! Так больно, словно сердце когтями рвут на части. Через силу заставляю себя вслушиваться. Шёпотки и мелодичный женский голос вливаются в меня словно через плюшевый фильтр. Половина слов оседает где-то, но я улавливаю смысл и настрой.

- Пора, Арина. – Таня дёргает меня и одновременно рядом стоящие женщины, вяло переговариваясь начинают движение вперёд. – Сейчас прощание.

- Нет, я не пойду! – Выкручиваюсь.

- Успокойся, не привлекай внимание. Это твой долг, ты помнишь о чём мы говорили?

Кровь шумит в ушах и тёмные пятна перед глазами. Таня тащит меня вперёд, а у меня ноги ватные. Чувствую себя так, словно приближаюсь к эшафоту. С каждым шагом, всё ближе и ближе...

Я уже вижу тёмно-бордовый гроб на постаменте и опускаю глаза. Вытираю со лба ледяные бисеринки пота.

- Соболезнуем, - соседки-сплетницы, уже жмут руки и холодно чмокают в щеки стоящих у гроба родственников.

- О, Господи... – Выдыхаю, концентрируясь на двух парах ног. Мужских - в чёрных брюках и сияющих ботинках. И женских – в скромных лодочках без каблуков и телесных колготках.

- Соболезнуем, - бурчит Таня.

- Арина, я знал, что ты придёшь проститься. – Тихий голос, как шелест. Не решаясь поднять глаза смотрю на отглаженные стрелки на брюках Кира.

Конечно, он знал, что я подойду. Мой оранжевый свитер видно за версту.

- Он помог мне, - шепчу.

- Так приятно, что даже одногруппницы Кира пришли. – Приятный женский голос бьёт по моим натянутым нервам. - Станислава Эдуардовича многие ценили. Он никому не отказывал в помощи.

Туфли-лодочки приближаются, меня обдает ароматом лёгких цветочных духов, и я получаю невесомый поцелуй в щёку. Чуть не теряю равновесие от неожиданности.

- Спасибо, что пришли. Таня, Арина... Папа был бы рад.

Рискую поднять взгляд. Кир окидывает меня равнодушным взглядом. Лицо, как каменная маска – ни жизни, ни чувств.

Смотрю в его глаза – холодные, насмешливые, и не верю, что между нами что-то могло быть. Как горячо и взволнованно он шептал мне «Я так скучал по тебе».

- Я здесь ради твоего отца.

- Не сомневаюсь, – высокомерно поднимает бровь.

Я разворачиваюсь. Проклинаю ту секунду, когда послушала Таню. Мне хочется выть в голос.

Но, чем дальше я отхожу от Кира, тем больше понимаю, что Таня права. Меня отпускает. Будто с каждым шагом тают призрачные кандалы, сковывавшие ноги.

На сердце становится легче. Я попрощалась со Станиславом Эдуардовичем. А Кир пусть катится на все четыре стороны.

Глава 15.

Нужно пройти через пропасть, чтобы оказаться на другом берегу. Так начинается всё новое.

Арина После похорон настроение такое, что хочется все бросить. Во мне прямо зудит желание начать жизнь с чистого листа!

Быстро сбрасываю обувь и чуть ли не бегом несусь в комнату. Швыряю на кровать вещи. Нужно сделать всё быстро, пока я не передумала. Пока желание перемен пульсирует во мне горячим сгустком.

Сколько можно сидеть в этом болоте? Чего я жду? Принца на белом коне? Что ко мне придёт директор Газпрома и предложит работу мечты? Того, что у меня объявится богатый родственник и осыплет меня деньжищами? Смешно!

Станислав Эдуардович вон тоже ждал, что его сын вырастет достойным человеком. А что сейчас?

Мне уже 24, и что? Никаких планов, целей и особых перспектив. Выйду замуж, рожу кучу детей и буду трепетно ждать, что они меня не опозорят. Тфу...

Меня впервые в жизни накрывает ощущением безвозвратно уходящего времени. Оказывается, так тяжело осознать, что ты зря прожил свою жизнь!

Порыв сбежать улетучивается также, как и пришёл. Внезапно и быстро. Сажусь на кровать, бессильно складываю руки на колени. Я неудачница, я всё равно ничего не смогу!

Взгляд падает на листок бумаги на этюднике. Чистый лист!

Нет, маслом долго и вонюче, пока соберусь и запал пройдёт. Хватаю мелок и рисую. Штрих за штрихом. Периодически закрываю глаза, чтобы вспомнить.

И через некоторое время там появляется Кир, что стоит вполоборота и смотрит на меня через плечо пустым и холодным взглядом. Рядом девушка в чёрных балетках без каблуков.

- Отлично смотритесь вместе!

Одним движением зло комкаю лист и швыряю его под ноги.

Щелкает замок, мама пришла. Я не поднимаюсь ей навстречу, она часто приходит со своим обожаемым Данилом. Не хочу пересекаться лишний раз. Снова встаю и хмуро запихиваю вещи в дорожную сумку. Даже не складываю, просто бросаю.

Сегодня мама одна, сразу проходит в комнату, открывает дверь.

- Что делаешь?

- Да так... Собираюсь, хочу съехать.

С громким треском закрываю молнию и ставлю сумку на пол.

- Вот как? Интересно! – Опирается о стену, скрестив руки на груди. – А на какие деньги ты собираешься жить? Ты знаешь, сколько стоит даже маленькая студия? А где ночевать будешь?

- У Тани со Стасом, потом разберусь, - хмуро хватаю чемодан и раскрываю его на кровати.

Она отлипает от косяка и плывёт ко мне. Становится рядом. Не помогает, но и не останавливает.

- Что за спешка? Давай у Данила спрошу. Может быть он знает, кто сдаёт по дешевле...

Резко поворачиваюсь к ней, зажимаю виски пальцами.

- Мам, не произноси его имя, пожалуйста. – Неожиданно взвизгиваю. - Сегодня и так был тяжёлый день.

Она заправляет мне за ухо прядь, и в этом я вижу жест покровительства и превосходства.

- Перестань, Ариша. Он хороший человек. Когда-нибудь ты поймёшь. – Заглядывает в глаза. – А что случилось?

- Станислав Эдуардович умер, - глухо отвечаю. – А твой убогий Данил пусть себе поможет...

Чувствую щекой, как вздрагивает мамина рука. Она вдруг отшатывается от меня.

Прикусываю язык, но уже поздно, слова сказаны! Внутренне сжимаюсь в ожидании скандала. Я бы хотела уйти по-другому. Мама сама виновата, не надо было про упоминать своего хахаля!

Рядом со мной звонит мой мобильный. Незнакомый номер! Сейчас я буду рада телефонному мошеннику, предложению банковского кредита – чему угодно! Лишь бы она ушла и попрощалась со мной только на выходе.

- Да, я слушаю.

Поджав губы, киваю, слушая собеседника. Мне зябко от маминого пронзительного взгляда, но боюсь попросить её выйти. Будет выглядеть, словно я веду какой-то интимный разговор. После недавнего хамства скандала не миновать.