Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

А я был слишком глуп и слишком амбициозен, чтобы позволить продать ее тому, кто предложит самую высокую цену. Я стал генеральным директором два года назад, после того как большинство членов совета директоров компании были насильно заменены, и все думали, что я потерплю неудачу.

Включая меня самого.

Компания с идеальными финансовыми отчетами теперь была в руинах. Необходимо было продать часть активов. Уволить людей. В то же время мой отец находился под стражей и ждал суда.

Падение золотой семьи.

Это был один из заголовков, опубликованный в небольшом журнале, который читала культурная элита, но я так и не смог отделаться от мысли о точности этого утверждения.

Прошло два года с того дня, и я не хочу переживать то время заново. Но Шарлотта заставит меня это сделать.

В мою дверь резко стучат. Я поворачиваюсь на стуле, но дверь открывается, прежде чем я успеваю сказать хоть слово.

В комнату входит блондинка. В ее волосах блестят медовые пряди, которых не было, когда я видел ее в последний раз. На лице застыла широкая улыбка.

Она практически прыгает по комнате.

— Ты выглядишь счастливой, — говорю я ей. — И ты должна была сначала позвонить.

Мэнди машет рукой.

— Конечно, нет, я всегда желанная гостья. Это ты мне так сказал.

— Могу я отозвать свои слова?

— Нет.

Она наклоняется, чтобы быстро поцеловать меня в щеку, и ее красная сумка задевает бумаги на моем столе. Она едва не опрокидывает кофейную чашку.

— Ты как будто не в настроении. Что случилось?

— А что не случилось? — спрашиваю я. — Каждый день новая проблема.

— Да, да, быть генеральным директором очень тяжело, — говорит она и опускается на стул напротив моего стола. — Но дело не только в этом. Тебя что, сегодня утром доска для серфинга по голове ударила?

Я бросаю на сестру уничтожающий взгляд.

— У меня больше нет времени на серфинг.

— Ладно, так в чем же дело?

Она откидывается на спинку стула, на ее лице сияет широкая улыбка.

— Позволь мне поиграть в психотерапевта.

Она на шесть лет младше меня, и это было слишком заметно, когда мы росли. Когда мне было шестнадцать, а ей всего десять, наши интересы были совершенно разными. Тогда я чувствовал себя взрослым, а она была просто ребенком. Но это было тогда, а за прошедшие годы мы сблизились. Научились быть взрослыми братом и сестрой.

— Я же рассказывал тебе о мемуарах?

— Ты правда собираешься это сделать?

— Я должен.

Мэнди сводит брови.

— Ты ничего такого не должен.

— Совет директоров требует это в обмен на одобрение моих планов по расширению.

Я постукиваю пальцами по столу.

— Так что я как бы должен.

— Кто их напишет? Ты?

— Нет. Совет одобрил решение руководства нанять литературного раба. Я встретился с ней вчера.

— Не уверена, что мне это нравится, — говорит Мэнди.

Я вздыхаю.

— Да. Мне тоже. Отсюда и настроение.

— Я имею в виду, что мемуары обычно пишут о людях, которые сделали многое. Например, о выдающихся спортсменах, ветеранах войны или бывших президентах. А что ты сделал?

Я снова бросаю на нее уничтожающий взгляд.

— Мэнди.

Она продолжает, в ее голосе слышится улыбка.

— Конечно, ты унаследовал компанию, которая находится в затруднительном положении, но подобное произошло со многими другими людьми. Ты уже не особо спортивный, даже если время от времени занимаешься серфингом. Ты не президент какой-нибудь страны, и, конечно же, ты не...

— Я понимаю, понимаю. Я совершенно невпечатляющий человек.

Она пожимает плечами.

— Ну, это не так, но ты же знаешь, что моя работа – не дать тебе за звездиться. Ты твердо стоишь на ногах?

— Мы на тринадцатом этаже.

— Значит, нет. Тогда я продолжу.

Она поднимает руку, как будто собирается считать на пальцах.

— У тебя нет чувства...

— Ты смешна.

— А ты в лучшем настроении, чем когда я пришла, — говорит она самодовольно. — Так что тебя беспокоит? То, что правление хочет, чтобы ты... пережил все заново?

— Они хотят, чтобы мемуары взорвали общественное мнение. Они должны стать поводом для того, чтобы меня приглашали на интервью, писали обо мне в журналах. Это попытка раскопать прошлое, контролируя при этом повествование.

— Они так сказали?

— Им не нужно было. Это и так ясно.

Она впивается зубами в нижнюю губу.

— Это звучит... Эйден, я не думаю, что я хочу этого.

— Я знаю. Я тоже не хочу.

— Как ты это предотвратишь?

Взгляд в ее глазах – это та причина, почему я должен пройти через это. Моя семья преодолела долгий путь за последний год. Исцеление было странным процессом, с внезапными скачками, а затем долгими периодами застоя. Но мы как-то пришли к этому момента. К новой реальности, хрупкому перемирию с прошлым и редкому упоминанию отца в семейных разговорах.

— Я дал совету директоров слово, что помогу с процессом написания мемуаров. Вот и все. Это все, на что я подписался. Остальное буду решать по ходу дела. А мемуарист не сможет написать о папе, если я не дам ему информацию, верно?

Мэнди кивает, но между ее бровями появляется морщина.

— Да. Это правда. Кроме того, может быть, есть смысл... признать это публично. Мы никогда этого не делали. Ну, ты никогда этого не делал.

Нет. Я взял на себя управление компанией, которая была на грани банкротства, — компанией, ставшей венцом достижений моих дедушки и бабушки, компанией, в которой работали тысячи людей.

Я взял на себя груз проблем, хотя ожидал унаследовать величие.

И я работал день и ночь, чтобы все забыли, что фамилия Хартман или название «Титан Медиа» – синонимы к слову «скандал».

— Не волнуйся, — говорю я Мэнди, отгоняя воспоминание о Шарлотте, сидящей в том же кресле.

Ее рука, сжимающая мою. Волнение, которое я ощущаю, несмотря на свое твердое намерение не дать мемуаристу никакого стоящего материала.

— Я знаю, что делаю.

Глава 9

Шарлотта

В Лос-Анджелесе идеальная температура. По крайней мере, в это раннее апрельское утро. К обеду будет такая же жара, к которой я привыкла летом.

Но сейчас только семь утра, и я жду у дома, где живет Эйден, который едва виден за огромными воротами его поместья в Бель-Эйр. Я так переживаю, что не могу сосредоточиться ни на чем, кроме своих нервов.

Поездка на машине до офиса. 20 минут.

Это записано в моем ежедневнике. Один из немногих коротких промежутков времени, когда мне разрешено с ним встретиться. Я и раньше работала с очень занятыми людьми. В этом плане ничего не изменится.

Только это он. И это «Титан Медиа».

И именно поэтому я не должна спать со случайными незнакомцами. Поэтому я годами пыталась избавиться от привычки принимать плохие решения. Я умный человек, который принимает умные, обдуманные, тактические решения. Я никогда не задействую эмоции во время работы и уж точно не сплю со своими заказчиками.

Вчера я долго не ложилась спать, читая пакет документов, который мне прислал Эрик. В нем было много страниц с подробностями о компании и значительно меньше страниц, посвященных самому Эйдену. Это больше походило на резюме. Его образование, значимые достижения и дата, когда он возглавил «Титан Медиа».

Остальное я нашла в «Гугл». Его отец. Расследование мошенничества. Широко освещаемое судебное дело и слушание по вынесению приговора. Фотографии Эйдена, когда он присутствовал в зале суда и сидел в заднем ряду. Его гладко выбритое лицо было как будто высечено из камня, а волосы тогда были немного длиннее.

Его глаза были нечитаемыми, когда он смотрел на судью.

А потом он взял под свой контроль «Титан Медиа», компанию, которая производила шоу «Риск», и позволил этой клоаке процветать.

В последнее время я не часто думаю о «Риске» или о том периоде своей жизни.