Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

«У нас и вправду может что-то получиться. Он истинный защитник, и с ним я забываю жесть последних дней», - подумала я, когда мы попрощались у ворот моего дома.

Мне оставалось плавиться в счастливом неведении и верить в то, что жизнь ступила на белую полосу, чуть больше суток.

Дима

Иногда желания сбываются совсем не так, как мы это себе планировали. Но стоит посмотреть правде в глаза: когда ты чего-то хочешь так безумно и одержимо, реальность прогибается под напором силы мысли. Иногда глубина этого самого желания настолько необъятна и неизмерима, что просто-напросто выбивает окружающий мир из колеи. Все высшие силы устремляются на немедленное исполнение твоего ментального приказа, толком не разобравшись в его нюансах.

Сначала я хотел буквально втоптать ее в грязь, мою ненормальную и непроходящую страсть, жестоко наказать за то, что выбрала своей целью не того человека, взорвала мой прежний мир и продолжает уничтожать его руины, не давая никакой возможности провести реконструкцию. Проходило время, и желание убивать и крушить трансформировалось в бесконтрольную нежность.

В последнее время я старался прогнать эту тьму и удержаться на светлой стороне моего всеобъемлющего чувства к этой женщине, которая спустя столько лет продолжала оставаться для меня той самой дерзкой и горячо любимой девчонкой, не побоявшейся бросить мне вызов. Иногда мне казалось, что она не боялась этого и сейчас, не отдавая себе отчета в том, что в глубине души ей нравится подобная роль.

В тот вечер реальность устала от моих мысленных криков и требований, свела свои грани и параллели в одной критической точке, задействовав посторонних. Наверное, ей не под силу было справиться с поставленной задачей в одиночку, к тому же заказчик сам не знал, о чем именно просил. Он промолчал при первом тревожном звонке, давая карт-бланш высшим исполнителям собственного желания.

То, что в этот день в городе проездом оказался неформальный лидер одной из политических группировок со своим то ли помощником, то ли черт знает с кем, стало сюрпризом. Их поддержка обеспечила мне внушительный процент голосов на выборах, за что я был им благодарен, но встречаться лично не горел никаким желанием.

Скляренко и понятие «интеллигентность» были несовместимы. Тактичность и вежливость тоже не входила в список его добродетелей.

- У тебя в натуре появилась шарашка, где можно безнаказанно поиздеваться над людьми? – поинтересовался он с места в карьер. – Давно хотел затейливо по**аться. Можно и троих скопом, да?

- Тебе там не понравится, есть регламент, который соблюдают все без исключения.

- Та не вопрос, что я, в Раде постоянно бью морды? Я там вообще раз только появился! Блюсти твой регламент, это как два пальца…

Информация о клубе не могла не просочиться в высшие эшелоны власти. Всегда выступал за децентрализацию, но пришлось играть по установленным Киевом правилам. Вместо того чтобы провести этот день с сыном и к вечеру спокойно явиться на тематическую вечеринку, пришлось зависнуть с незваным гостем и растолковать ему все «можно» и «нельзя». Но оба понятия, как оказалось, ему уже тогда были до фени.

…Когда он отпускал скабрезные замечания в адрес Рианны, я не считал нужным вмешиваться. Меня раздражала эта богатая наследница с комплексом богини, которая отчего-то решила возомнить себя нижней. Более того, моя тьма расцвела разрядами молний, стоило уловить напряжение и ужас сидящей рядом Юли. Еще десять минут назад я хотел закрыть ее в собственных объятиях, не пускать на этот праздник плоти после недавнего стресса, черт возьми, даже пообещать ей, что по окончании праздника мы все начнем сначала, я уничтожу в себе ненормальную одержимость с ревностью и жаждой причинить ей боль любым способом… да хоть к психиатру схожу, если понадобится! А сейчас ощущение власти и самодовольства достигло абсолюта. Я впитывал ее страх, словно губка, отсчитывая секунды до ее же безоговорочного падения к моим ногам. Как она сама любила говорить, у судьбы есть чувство юмора.

Никея была в бешенстве от присутствия посторонних, которые открытым текстом послали ее в места не столь отдаленные при попытке разъяснения правил, умудрилась поставить мне ультиматум, что не собирается работать без Штейра и за безопасность процесса ответственности не несет. Снова этот друг Анубиса, мать вашу, мало мне Юлька плешь проела этим человеком.

Я и сам не понял, как все завертелось. «Слушай, по ходу, пи**ец, выпутывайся сам, я тебя предупреждала», - шепнула мне Ника, когда все внимание резко переключилось на Юльку.

Дальше провал. Черная пелена накрыла с головой. Сбывшаяся мечта по чужим правилам.

Не имело значения, как именно идти к поставленной цели, верно? Все средства хороши. Я больше всего на свете хотел видеть ее разбитую, сломленную и готовую упасть к моим ногам по щелчку… но вашу мать, чтобы кто-то, кроме меня, осмеливался даже дышать в сторону, мать вашу, моей девочки?..

Мое сердце истекало кровью. Имидж и хладнокровие рассыпались в пыль. Я готов был буквально разорвать руками каждого, кто предвкушал ее публичное уничтожение… спустя некоторое время – тех, кто готов был защитить ее чуть ли не ценой собственной жизни и взять под свое крыло.

Я не люблю вспоминать события этого вечера. Мне проще заставить себя забыть. И я даже отчасти благодарен быстрой смене декораций. Не помню, как смог взять себя в руки и унять разгоряченную толпу, объявить торги закрытыми и не сойти с ума, не имея ни малейшего понятия, куда Ника уволокла мою Юлю. Меня хватило даже на продолжительную обличительную речь с вовсе не наигранным возмущением относительно соблюдения правил и нанесенного клубу оскорбления. Мысли Никеи остались невысказанными, но я прекрасно знал, что же она имела в виду: будь здесь Штейр, ничего подобного бы не случилось…

Меня разрывали на части два взаимоисключающих желания – закрыть Юлю от этого кошмара собственным телом, забрать ее ужас и успокоить… а вместе с тем я не мог унять взбесившегося монстра, который за всем этим трэшем сумел рассмотреть основное: моя девочка вызывала желание. Количество тех, кто хотел ее защитить и спасти, зашкаливало. Ревность выбила напрочь все: страх за нее, нежность, раскаяние и чувство вины. Мой внутренний зверь требовал крови, немедленного обладания и окончательного закрепления своих прав. Я был готов прямо сейчас выволочь ее на опустевший помост в своем ошейнике, заорать в полный голос, что она принадлежит мне и я вырву все, что торчит, любому, кто посмеет в этом усомниться.

Когда я остаюсь с ней наедине… это не описать словами. С одной стороны, я мысленно благодарен высшим силам за то, что моя девочка не сломалась. С другой же - просто не готов к подобному спокойствию с отстраненным падением фраз и беспрекословным согласием.

Мне всегда будет нужно больше. Ее пламя. Этот огонь противостояния и сражения. Ее уникальность и несгибаемость. Хочется трясти мою уставшую девчонку за плечи, чтобы вернуть прежнюю реакцию, и хочется верить, что все это временно. Завтра я снова увижу этот блеск в ее глазах и испытаю забытую ярость от бушующей непокорности. Сейчас я должен отвезти ее домой и уложить спать. Мы оба не в том состоянии, чтобы выяснять отношения.

Когда звонит мой личный телефон, я готов разбить его об стену. Я не знаю, кто так не вовремя решил услышать мой голос, но заведомо готов спустить всех собак. Голос няни моего сына сбивается от тревоги и страха, я могу разобрать только отдельные слова… Падение… Как? Каким образом столик из стекла разбился? В той дизайнерской студии еще год назад заверили, что это категорически невозможно…

Волна ярости отступает… но лишь с тем, чтобы накрыть новой с головой. Перед моим затуманенным сознанием проносятся события последних вечеров, и сердце зажимает в тиски отчаяния и безысходности…

«Тебя никогда не бывает дома! Тебе твой лекторат дороже меня! Вот почему ушла мама! Ты только обещаешь, а сам никогда не приезжаешь! Вот умру, будешь знать!»…