— Я так рада, что ты здесь. — Я не видела Мела с Суперкубка, и Джош хотел быть здесь сегодня вечером, но он был завален занятиями, экзаменами и помощью в бизнесе своих родителей, поскольку продолжает следовать своей мечте закончить медицинскую школу за нас обоих.
— Из-за чего весь этот переполох? — спрашивает она, когда я отстраняюсь. Все замолкают, поворачиваясь ко мне.
— Я беременна, — тихо говорю я, гадая, услышала ли она меня.
— Ааааа! — кричит она, подпрыгивая. — Я стану тетей! — Она снова заключает меня в объятия, сжимая так крепко, что я подумала, что могу лопнуть.
После нескольких наверстывания упущенного и уборки на кухне мы все были готовы успокоиться, когда я сказале Хильдегарде, что она может взять выходной.
— Как насчет того, чтобы я заварила нам всем чаю? — предлагает Нора.
— Я помогу. — Я иду за Норой на кухню и начинаю доставать чайные чашки. Я слышу, как закрывается банка, и немедленно оборачиваюсь. Как будто все происходит в замедленной съемке, когда я вижу, как она открывает карточку.
— Не открывай! — кричу я.
Она вздрагивает, затем быстро оборачивается и спрашивает:
— Почему нет?
— Там я спрятала бумажку с полом ребенка. Я пока не хочу на нее смотреть.
— Что? — Нора морщит нос, глядя на меня, и я поворачиваюсь к Боди.
— Тебе тоже нельзя туда заглядывать, приятель. Обещаешь мне? — Спрашиваю я.
— Я обещаю, — говорит он, уставившись в свой iPad, не заинтересованный ни словом из того, что я сейчас говорю.
Хорошо.
Вместо того, чтобы выслушать и немедленно положить карточку обратно, Нора заглянула и положила ее обратно в банку. Клифф первый, кто что-то говорит.
— Нора, так ты собираешься поступить с ними?
— Что? Я положила ее обратно, — говорит она, пока открывает пакетик чая и зажигает плиту.
— Отлично, — говорит Кольт, понурив плечи. — Я отец, и я даже не знаю. Насколько это справедливо?
— Не волнуйся, ты, как никто другой, должен знать, что я сохраню твой секрет. — Она подмигивает Кольту.
Нора была как хранилище, но, более того, попытались бы мы с Кольтом вытянуть это из нее в течение следующих шести месяцев? Несмотря на то, что это было мое решение, меня убивало незнание, поэтому я знала, что это, должно быть, съедает и Кольта изнутри. Стать матерью было, безусловно, лучшим, что случилось со мной, и я любила бы ребенка, несмотря ни на что, но меня снедало любопытство. Если Нора случайно проговорится, это будет означать, что мы должны были знать, верно?
— Ребенок будет моей младшей сестрой или братом, я надеюсь, что это будет мальчик, но папа говорит, что я ужасный угадчик, — говорит Боди, зевая. — По-моему, я съел слишком много печенья с арахисовым маслом, бабуля.
— Что я тебе говорила? — Спрашивает Нора. Боди стонет, держась за живот.
— Давай, приготовим тебе ванну, и я почитаю тебе книгу. Позволь твоему отцу и Эбигейл побыть наедине. — говорит Кифф.
Мел уже легла спать после третьего бокала вина. Она выглядела так, словно больше не могла держать глаза открытыми, поэтому я сказала ей идти спать и оставаться в нашей гостевой спальне. Не было никакой необходимости ехать в отель сегодня вечером, когда она едва держалась на ногах.
Теперь на кухне были только я, Кольт и Нора, и все, чего я хотела, — это прижаться к Кольту.
— Вы оба просто умираете от желания узнать, не так ли? — Спрашивает Нора.
Я посмотрела на Кольта, а затем на Нору:
— Нет, я в порядке. Думаю, так веселее. — Я пыталась звучать убедительно, но она видела меня насквозь. Кольт, с другой стороны, выглядел так, словно готов был наложить в штаны, если не узнает сейчас.
— Было бы очень забавно, если бы этот ребенок тоже был похож на своего дядю Блейка.
— Уверен, что тебе было бы приятно, если бы это произошло, — категорично говорит Кольт.
Нора делает глоток чая.
— Игристо-розовый. — и уходит, оставляя меня наедине с Кольтом. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она сказала.
Игристо-розовый. Я дала ему осмыслить это в течение нескольких секунд, прежде чем повернуться к Кольту.
— Срань господня, — говорит Кольт, и его лицо расплывается в улыбке.
У меня, с другой стороны, внутри все учащается. Кольт подходит ко мне, обнимает.
— Она будет просто великолепна.
— Надеюсь, что так. Что, если у нее возникнет комплекс по поводу своего тела, потому что кто-то назовет ее толстой? Что, если я начну зацикливаться на своем, потому что наберу слишком много веса, и тогда ты больше не найдешь меня привлекательной? В конце концов, ты оставишь меня с ребенком, и я стану толстой и жалкой. После этого я никому не понадоблюсь. Что, если...
Он заставляет меня замолчать, прижимая палец к губе, но это бесполезно. Я уже чувствую, как внутри меня закрадывается тревога. Затем, чтобы бабочки запорхали у меня в животе еще быстрее, я смотрю, как Кольт опускается на одно колено и достает из кармана крошечную черную коробочку. Это самое красивое зрелище. Как раз тогда, когда я думаю, что этот мужчина не может стать еще более совершенным, он затмевает все мои сомнения.
Он смотрит на меня снизу-вверх такими голубыми глазами, в которых я могла бы утопать до конца своей жизни.
— Знаешь, я связался с тобой не потому, что нахожу тебя привлекательной. Я влюбился не только в твое тело. Кроме того, ты никогда не сможешь быть толстой или некрасивой.
— Да? Хочешь заключить пари. — Я усмехнулась.
— Нет, я лучше загадаю желание.
