— Малышка, я только начал, но если ты просишь, -хрипит он, и схватив мои трусики с обеих краёв, резко разрывает их на несколько частей.
— Прости, крошка, но я дико хочу погрузиться в тебя, — подняв брови прохрипел он.
Я закусываю губу от его страсти. Он кидает кусочки тканина пол, и снимает свои боксёры, при этом удерживая мои ноги у себя на плечах. Его ладони накрывают мою грудь, и он с глухим рычанием её сжимает.
— Я точно миллион лет не касался тебя, не вдыхал тебя, мой персональный наркотик, — шепчет он, притягивая меня за ноги ближе к краю кровати, и я чувствую, как его член касается моего клитора, заигрывает с ним, растворяя меня, превращаясь в безвольную рабыню…
Руки Адама скользят с моей груди по животу, по бёдрам, поднимаются по ляжкам, и ложатся на мои колени, плотно их сжимают — до боли…
Адам делает глубокий вдох через нос.
— Ты — первая и последняя девушка, которую я люблю. Ты — первая и последняя девушка, которую я могу и хочу брать без всего лишнего… Вдохни поглубже, крошка, я сейчас проникну в тебя, — хрипит он, и я подчиняюсь.
Горячее желание скалывает все мои органы огненной скрепкой, и я каждым нейроном ощущаю пульсирующий член моего любимого мужчины… Он делает толчок бёдрами — моментально и неожиданно наполняя меня, и, кажется касается самых стенок матки… Он вошёл до конца…
— Ох, блядь, так хорошо… Так влажно. Так туго, моя маленькая, — пыхтит Адам, выходит из меня и делает это чёртово сумасшедшее движение снова.
Я открываю рот в безмолвном стоне, и Адам облизывает губы, смотря на меня снизу вверх… Каждая его мышца на теле играет, каждая вена, всё говорит о том, что он до сумасшествия возбуждён.
Адам склонился надо мной, делая внутрь меня ещё один толчок, чтобы поцеловать мои губы.
— Быстрее, — стоило мне вздохнуть, и Адам тут же ускорился… Но при этом продолжая делать по своему — мощно, требовательно, до самого конца…
— Люблю, люблю, люблю, люблю, — начал вздыхать он, после каждого толчка, — жизнь моя, Фиби… Моя! Моя! Моя!
Каждое его погружение в меня — фейерверк. Фейерверк силы, любви, страсти, эмоций… Боже, ради этого дня стоило жить! Мои ноги тёрлись о его влажный торс, а выпуклые вены его рук слегка дрожали, когда он всё крепче и крепче сжимал мои колени.
— Фиби, ты восхитительна, — прохрипел он, — мне никогда не было так хорошо, чёрт, никогда не было так хорошо!
Всё мешалось в моей голове, и в моей душе… Я почувствовала взрывную массу, которая накапливала мощь прямо под сердцем, достигая своим охватом самого низа живота. Пот собрался у меня между грудей и покатился струями по животу к пупку, а затем к тому месту моего тела, где со мной встречалась моя жизнь и судьба… Моя любовь…
— Адам! — громко вскрикнула я, подхватываемая огромным тайфуном наслаждения, и брошенная, точно со скалы вниз…
Чувство полёта. Эффект кончающей птицы… Точно та птица, которая поёт самую лучшую песню во время влюблённости, и падающая в экстазе на шипы терновника… Вот, как я себя чувствую…
— Умница, малыш… Ох, я почти, — хрипит Адам, и выйдя из меня, трётся членом о мой живот…
Я закрываю глаза, всё ещё не вернувшаяся к реальности, и ощущающая, как тёплая жидкость Адама стекает на мою кожу, опаляя её… Боже, да.
Спасибо, за то что подарил мне этого мужчину…
— Фиби, Боже, — срывается стон с губ Адама, и он падает на меня всем весом, а мои ноги оплетают его талию… Его идеальный длинный член на моём животе, так нежно прижат ко мне, да…
— Фиби, — шепчет Адам, и приподнимается, чтобы заглянуть в мои глаза. Его руки ложатся с обеих сторон моего лица и нежно сжимают.
— Я хочу, чтобы как только тебе исполнилось восемнадцать, ты стала моей женой… Фиби, ты выйдешь за меня?
Что? Боже… Я онемела. Сердце моё больно бьётся в грудной клетке, а я моргаю, пытаясь осмыслить, что он сказал. Да и вообще, хотя бы просто поверить в то, что он сказал!
— Что? — тихо шепчу я.
— Ты выйдешь за меня, как только тебе будет восемнадцать? Прям в твой восемнадцатый день рождения! Ты согласна, моя любовь? Я уже никогда не смогу отказаться от тебя… Понимаешь?
Мои ноги оплетают его талию и очень сильно сжимают, а из моих глаз бегут слёзы… Адам мягко улыбается и нежно вытирает их рукой. Как он изменился. Он стал таким невероятным мужчиной. Самым настоящим мужчиной…
— Я… я согласна, Адам, — хрипло шепчу я, борясь со слезами, — Я согласна…
— Моя Фиби… Я всё ради тебя преодолею.
Эва
Музыка шатает стены, алкоголь льётся рекой, а тела моих одноклассников и одноклассниц то встряхиваются музыкой, то цепляются к бармэну для того, чтобы заказать что-нибудь крепче. Я сделала глоток шампанского и посмотрела на своё окружение. Тедди сидит рядом с Айрин на диване, а Жаклин с Мэйсоном на подушках на полу… Фиби нет. А мне грустно. Я встала с кресла и облокотилась о барную стойку локтем, продолжая пить, и созерцать сладкие парочки.
— Айрин, — зову я красивую девушку рядом со своим кузеном, и она с улыбкой оборачивается, — Он тебя ещё не достал?! Если этот засранец своими комплиментами не даёт тебе веселиться, дай мне знать — я с ним поговорю, — подмигиваю ей я.
— Не поверишь, но я скучала по этому засранцу, — отвечает мне она и целует смотрящего только на неё Теда в щёку.
Он ничего кроме неё не видит. Наблюдать за ними — точно смотреть при родителях порнофильм. Даже как-то неловко. Не могли бы они уединиться в его комнате? А с другой стороны, я же всё равно страдала из-за того, что пропущу серию своего любимого сопливого сериала, со страстными парнями и их красотками. Хоть на них посмотрю.
Чёрт… Как она до сих пор не растаяла от его взгляда?
— Почему ты не хотела праздновать, Эва? — спрашивает меня Мэйсон, отрывая от красивой сцены: блондинки в красном на кожаном диване, сидящей в паре с элитным золотым парнем.
— Ну, потому что так я чувствую, что старею… По-настоящему старею.
— Дура, тебе только 16, а не 116! — закатывает глаза Жаклин.
— Жак, — окликает её вдруг очнувшийся от Айрин Тед, и сестрёнка закатывает глаза ещё раз, мне нравится, когда Тед её бесит, — Эва просто помешана на вечной молодости!
Чёрт! Теперь, он бесит меня. Все смеются.
— А ты помешан на сексе, — отвечаю я резко.
И все ржут ещё громче. Я выпиваю шампанское до дна, и оставляя бокал на столе, смотрю на ребят, которые своим смехом заглушали музыку. Наконец, они все заткнулись и, точно, окаменев, смотрели то на меня, то мне за спину…
Там призрак?! В чём дело?
— Привет, именница с синдромом вечной молодости, — горячий шёпот раздаётся у самого уха, и я быстро оборачиваюсь, слегка касаясь кончиком носа лица, которое хотела увидеть больше всего сегодня…
