Развод. Чужая родная дочь (СИ) - Келлер Николь

Дома ношусь по квартире, складывая вещи для дочери по виртуальному списку от босса. Благодаря ему я не трачу драгоценные минуты, и уже через семь минут Натан молчаливо везет меня в больницу.

Я вылетаю из его машины, забыв захлопнуть дверь и попрощаться.

- Здравствуйте, к вам привезли Петровскую Екатерину Тарасовну по «Скорой», что с ней, где она? Я ее - мать, - суетливо достаю из сумки документы и протягиваю девушке в регистратуре приемного отделения.

Она молча стучит пальцами по клавиатуре и вежливо сообщает:

- Да, поступила такая. Сейчас с ней врачи, берут анализы, проводят обследования. Присядьте вон там, - указывает на ряд скамеек. - Ожидайте, доктор выйдет к вам.

Падаю на указанное место и смотрю на одну точку на стене напротив. Зажимаю ледяные ладони между коленями и раскачиваюсь вперед-назад, со стороны напоминая сумасшедшую. Меня выворачивает наизнанку в страхе за своего ребёнка. Я с трудом остаюсь на месте, сердце рвется к ней, чтобы быть рядом…

Я не замечаю, в какой момент Натан опускается на соседнее место. Не говорит лишнего, просто сидит и смотрит туда же, куда и я. Словно пытается разглядеть, что интересного я нашла в криво покрашенной стене.

Медленно поворачиваю голову и внимательно разглядываю профиль босса. Натан поворачивается и невозмутимо прямо глядит в ответ, слегка улыбаясь.

- Почему? - едва слышный, сиплый голос прорывается сквозь огромный ком в горле.

- Что «почему»?

- Почему вы всегда помогаете мне? Почему рядом? Вас же дома ждут…

Натан откидывается на стену и выдыхает в полоток с какой-то непонятной грустью:

- Потому что однажды я был в подобной ситуации. И точно знаю, что в такие моменты нельзя оставаться со всем этим в одиночку.

- Спасибо…, - бормочу, сжимая ладони в кулаки так, что ногти вонзаются в кожу, оставляя следы. И незаметно для себя самой перехожу на «ты»: - Спасибо тебе, Натан. Я бы одна точно не справилась…

Из коридора выходит врач и прямиком направляется к нам.

- Вы - родители Петровской Кати?

- Да, да, я, - подскакиваю с места, как выпущенная пружина. - Что с ней?!

Доктор приподнимает очки, устало трет глаза, на несколько секунд зажимает переносицу. И смотрит прямо на меня, забираясь в самую душу.

И в его глазах я читаю приговор.

Сердце обрывается, захлебывается кровью. Меня начинает неистово трясти.

Нет, нет, нет! Я отказываюсь верить!

- Ваша дочь поступила к нам после глубокого обморока с носовым кровотечением. У нее взяли анализы, пока ей капают капельницу. Скажите, синяки на ее теле, они давно?

- Она постоянно ударяется, падает…, - бормочу. - Она с детства неуклюжая…

Доктор сводит брови. На его лице появляется тень тревоги.

- А носовые кровотечения ранее бывали?

- Да. Но мы ходили к педиатру, сдавали анализы. Нам сказали, что все в порядке, скорее всего, сосуды слабые…, - я говорю все это, как будто себя пытаюсь убедить, а не врача. Как будто пытаюсь себя оправдать, что сделала все, что должна. Что не потеряла драгоценного времени.

Доктор ведет челюстью, что-то бормочет себе под нос. Тяжело вздыхает и как-то обреченно, глухо сообщает:

- Мы оставим Катю на ночь под наблюдением, чтобы быть уверенными, что ее состояние стабилизировалось. А потом… мы переведем ее в онокогематологическое отделение.

У меня темнеет перед глазами. Земля уходит из-под ног. Я пошатываюсь. И только сильная рука Натана удерживает и не дает свалиться прямо на пол. Я отчаянно хватаюсь за него.

- У Кати, что…

Страшное слово костью застревает в горле. Режет изнутри. Я даже выговорить его не могу.

Врач качает головой.

- Я пока не могу утверждать конкретно. Нужны дополнительные обследования, которые подтвердят или опровергнут диагноз.

- Я…могу увидеть дочь?

- Да, только недолго. Возьмите у медсестры халат и бахилы. Вас проводят.

- Спасибо…

Доктор уходит обратно, а я так и остаюсь стоять. Не могу сдвинуться. Сделать шаг. Смотрю на носы своих туфель. Мне нужно несколько минут, чтобы собрать себя в кучу. Чтобы улыбаться Катюшке и не дать ей даже намека на тот ужас, что творится внутри меня.

- Оля.…, - Натан, о котором я успела позабыть, осторожно похлопывает по плечу. - Иди. Ты сейчас очень нужна ей…Ты должна быть сильной.

- Спасибо, Натан…Спасибо за все.

Путем уговоров мне удается договориться с врачами, и я провожу ночь, держа дочь за руку. Я не могу сомкнуть глаз и молюсь всем Богам, какие только есть, чтобы все обошлось. Пусть все будет ошибкой. Пусть будет вирус. Чертовы слабые сосуды! Что угодно, но не то, что все эти часы крутится на языке и в мозгу, как заевшая пластинка.

Но Боги не слышат меня.

Потому что вечером доктор толкает меня прямиком в ад:

- Ольга Павловна, у вашей дочери лейкоз.

Глава 16

От приговора доктора я вся сжимаюсь в комок. И буквально чувствую, как на плечи ложится могильная плита. Эти страшные слова почти хоронят меня заживо.

Я качаю головой. Медленно, отрицая страшную реальность. Умываясь слезами.

- Нет…Нет…Это невозможно. Катюша, она же…Такая веселая девочка, - начинаю тараторить, отрицая реальность, хотя всю предыдущую ночь догадывалась, что происходит, и почему моего ребёнка перевели в онкогематологическое отделение. - Такая смышленая! Она здоровая! Она даже когда адаптацию в садике проходила, один раз только пять дней поболела! Может, вы анализы перепутали?

Доктор мягко, деликатно качает головой и с сожалением, как будто и ему самому больно, возражает:

- На этот случай мы всегда перепроверяем все анализы и никогда не сообщаем диагноз, если не будем стопроцентно в этом уверены.

Эта фраза буквально причиняет мне физическую боль. Я наклоняюсь вперед, до судорог в пальцах сжимая колени. Комната начинает кружиться, тошнота подкатывает к горлу, оставляя во рту кислый привкус.

В голове у меня бьется только один вопрос: почему?!

Почему это вообще случилось с моим ребёнком?! Почему моя Катюшка?! Почему не я?!

Как она это вывезет все?!

Я вспоминаю ее первый неуверенный смех. Первую улыбку, что довела меня до слез. Неуверенные шаги. Испуганные глазки, когда я впервые повела ее в детский сад и счастливый крик на всю округу: «Мамочка! Моя мамочка!», когда пришла забирать через два часа. Как рыдала, когда мы с Тарасом повели ее в первый класс, и как гордилась, когда она закончила его с отличием…

Ее жизнь только началась! И тут сразу это смертельное испытание….

Я больше не могу сдерживать слез. Сгибаюсь пополам и беззвучно плачу, в то время как душа в ошметки.

Через пять минут я начинаю успокаиваться, и передо мной возникает стакан с водой. Дрожащими руками подношу ко рту и делаю несколько жадных глотков.

- Я должен был дать вам время и возможность выплакаться. Я все понимаю, - мягко поясняет доктор. Но в следующую секунду его голос становится строгим и серьезным. - Но далее вы должны быть сильной и предельно собранной. Вам придется быть сильно, Оля. Каждый день. За вас двоих. Во многом успех лечения зависит и от вас: вашей веры и того, как вы настроите ребёнка на выздоровление.

- Я поняла, - отставляю стакан, вытираю щеки и уже по-деловому интересуюсь:

- Какие наши действия? Какой план лечения?

Доктор одобрительно кивает и продолжает:

- Сейчас мы сделаем Кате два блока химии. Посмотрим на ответ организма. Далее мы должны готовить ее к пересадке. В первую очередь вы с супругом должны сдать анализы. Такое редко случается, но вдруг кто-то из вас подойдет в качестве донора? Так что с утра не завтракайте, а прямиком в процедурный.

- Поняла.

- Ну, и самый сложный и неприятный момент: нужно готовить деньги. Разумеется, больница сделает все, что вам положено, но не все процедуры и этапы лечения входят в полис страхования. Например, как минимум, поиск донора и подготовка его к пересадке - за ваш счет. К моему огромному сожалению, рак - это дорогая зараза.