Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн

Я последовал за ними к дому моей мамы, и мое настроение снова упало, когда я сосредоточился на том, почему мы здесь. Не то чтобы я не хотел знать правду, скорее, я предпочел бы и дальше верить, что Том Коллинз не состоит со мной в кровном родстве, потому что хуже того, что он был каким-то законопослушным полицейским, было все то, что я наговорил ему, считая его своим фанатом номер один.

Я содрогнулся, ноги еле тащились, пока мы поднимались по ступенькам к маминой входной двери, а губы были плотно сжаты. Если он был под прикрытием, когда познакомился с моей мамой, то что мешало ему быть под прикрытием все это время, собирая информацию о моем клубе и улики, чтобы использовать их против меня? На бумаге я был чертовым сутенером. Порядочным, предоставляющим хорошие условия труда, но я не думал, что это прокатит в суде, какой бы обаятельной ни была моя улыбка.

Роуг постучала в дверь, когда я не двинулся с места, и переплела свои пальцы с моими, ободряюще посмотрев на меня. От этого стало немного легче: я знал, что она здесь, что ей не все равно. О боже, мне придется видеться с ней раз в неделю во время супружеских визитов в какой-нибудь грязной комнатушке, не так ли?

— Джонни Джеймс, — радостно произнесла мама, открывая дверь, одетая в крошечную черную юбку и синий топ, который был немногим больше бюстгальтера пуш-ап. — И если это снова не Роуг Истон, то как же… — Ее слова оборвались на полуслове, когда ее взгляд упал на Чейза, или, точнее, на повязку на его глазу.

— Здравствуйте, миссис Би, — сказал Чейз с вежливым кивком, пытаясь слегка отвернуть лицо, чтобы она не смотрела прямо на шрамы, выглядывающие из-под повязки.

— Не реагируй слишком остро, — предупредил я маму, но она вскрикнула, бросилась к Чейзу и заключила его в объятия. Даже на пятидюймовых каблуках ее голова не доставала до его подбородка, когда она обняла его и зарыдала у него на груди. Дворняга возбужденно залаял, обнюхивая мамины лодыжки, и я оттолкнул его от нее носком ботинка, так как он был в двух шагах от того, чтобы помочиться на ее ноги.

— Джонни скрывал все от меня, — фыркнула она. — Мне пришлось узнавать о том, что с тобой случилось, из разных источников, прежде чем мой сын пришел и все объяснил.

Чейз, казалось, был встревожен тем, насколько моей маме было не наплевать на то, что с ним случилось, но она всегда любила моих друзей. Несмотря на все ее недостатки, она действительно любила меня, и я был уверен, что она любила и их.

— Все в порядке, мам, отпусти. — Я оторвал ее от Чейза, глядя на его неловкое выражение лица и сомневаясь, что за всю его жизнь хоть один взрослый человек так реагировал на него. Это заставило меня почувствовать себя очень дерьмово, и мне захотелось отпустить свою истеричную мать, чтобы она могла снова его обнять.

Она взяла себя в руки, когда мы добрались до гостиной, и я подвел ее к дивану, усадив.

Чейз сел в кресле, в то время как Роуг устроилась на подлокотнике, а Дворняга на ее коленях, ее рука легла на плечо Чейза, а пальцы задвигались взад-вперед, как будто она даже не осознавала, что делает это.

Мама промокнула глаза, села прямее и поправила свои сиськи, которые почти вываливались из ее крошечного топика. — Так приятно принимать гостей, Джонни больше не разрешает мне ни с кем встречаться.

— Не будь смешной, — сказал я. — Ты не можешь приводить в свой дом сомнительных мужчин, вот и все. Зови любых подружек какие тебе только по душе.

— У меня есть потребности, Джонни! — взмолилась она.

— Твои потребности приводят тебя к тому, что ты принимаешь кокаин из задниц усатых воришек, которые забирают у тебя все, что у тебя есть, — прорычал я.

Она выпятила нижнюю губу, но не смогла с этим поспорить. Да, возможно, я был слишком властным с ней. Но я оплачивал ее жизнь, ограждал ее от наркотиков и улиц, ее тело теперь принадлежало ей, и я не собирался позволять какому-то ничтожному подонку изменить это. И когда кто-то, кого я посчитаю достойным, появится, чтобы ухаживать за ней, как джентльмен двадцатых годов, в течение двенадцати-восемнадцати месяцев, прежде чем сделать ей предложение, тогда, возможно, я буду более снисходителен к своим правилам.

— Джей-Джей хочет вас кое о чем спросить, миссис Би, — сказала Роуг, услужливый маленький сверчок, каким она и была.

— Правда? — Мама посмотрела на меня, и я прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь придумать, как лучше начать этот разговор. Но у меня ничего не вышло, поэтому я просто обрушил это на нее, как Том поступил со мной.

— Сегодня ко мне пришел постоянный клиент моего клуба и сказал, что он мой отец.

Мама замерла, ее тело стало неподвижным, как ледяная скульптура. — Какой клиент? — спросила она, казавшись взволнованной и затаившей дыхание.

— Он сказал, что его зовут… — Я с гримасой проглотил подступившую к горлу желчь. — Гван.

Из всех возможных реакций моей мамы я не ожидал, что она закричит, но она именно это и сделала — как настоящая девственница в хорроре, черт возьми, она заорала и чуть не подскочила со своего места, вцепившись в горло..

— Полагаю, это имя для тебя что-то значит? — Спросил я сквозь стиснутые зубы.

— Боже мой, Джонни. Боже мой, — сказала она взволнованно и в панике.

— Он коп, — прорычал я, и она вздрогнула, опустив глаза.

— Я знаю… я знаю! — воскликнула она.

— Ты сказала, что мой отец был клиентом, — огрызнулся я. — Ты сказала, что я появился в результате порванного презерватива. Как ты могла отнять у меня эту мечту?

— Джонни, ты должен понять, — умоляла она, крепко сжимая мою руку. — Я тогда не знала, что он полицейский.

Я вздрогнул от этого слова. — Все гораздо хуже, мам, потому что он даже не продажный коп. Он гребаный детектив — с гребаными наградами, насколько я знаю.

— Я знаю, — выдавила она. — Это одна из причин, по которой я тебе не сказала.

— А какая другая? — Спросил я, теперь до меня по-настоящему дошла правда. Я был сыном копа. Во мне текла кровь законопослушного человека, и это никогда не уляжется у меня в голове.

— Между нами… все было сложно, — сказала она, в ее глазах стояли слезы и отчаяние. — Ты действительно появился в результате порвавшегося презерватива, Джонни, я клянусь.

— Это ничего не меняет, мам. Потому что, похоже, мой отец был не просто парнем, который приехал в город и провел с тобой одну ночь. Он сказал, что вы провели вместе целое лето.

Она несколько раз кивнула, и я почувствовал, что взгляды Роуг и Чейза прикованы к нам на протяжении всего этого разговора. Дворняга казался почти таким же заинтересованным, как и они, его голова была склонена набок, а уши подергивались, пока он слушал.

— Так и есть… О, Джонни, это было лучшее лето в моей жизни. Он был таким хорошим любовником, ко мне никогда так не прикасался мужчина.

— Прекрати, я не хочу слышать о том, как вы с Гваном трахались. И ты не могла выбрать кого-нибудь с именем получше?

— Тогда его звали Кай, это был его псевдоним, — выдохнула она, и в ее глазах вспыхнул гнев. — Он был так красив, что сбил меня с ног. Но после месяцев, в течение которых мы трахались как кролики, он в конце концов рассказал мне правду. Он работал под прикрытием и хотел накрыть крупный наркокартель, связанный с человеком, на которого я тогда работала. Я была так зла, Джонни, что послала его подальше. — Она сильнее сжала мою руку. — Я знала, что так будет правильно. Он лгал мне все это время, он сделал из меня дуру. Я никому не могла сказать, что знаю, кто он такой, — меня бы изгнали. Я бы никогда больше не получила никакой работы. — Она расплакалась, на мгновение выглядя искренне убитой горем, и я нахмурился, сжимая ее руку в ответ. — Я несколько раз подумывала о том, чтобы позвонить ему, я представляла себе нашу жизнь, где мы поженимся, переедем в хороший дом и создадим вместе добропорядочную маленькую семью, но это была всего лишь красивая мечта, Джонни. Шлюхи не живут долго и счастливо.

Я нахмурился, ненавидя, что она так думает. Но служители закона были полной противоположностью таким людям, как мы. Мы не были созданы для нормальной жизни, жизни в красивых домах, мы не могли платить налоги и ходить на работу с девяти до пяти. Но мне было грустно думать, что моя мама мечтала о другой жизни. И на секунду я представил, каково это — расти в стабильной семье с отцом, который любил бы меня, и мамой, которой не нужно было бы раздвигать ноги, чтобы подать ужин на стол.