Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

Ева восстановилась очень быстро. Больше всего меня поразил тот факт, что ее воображаемый друг вернулся. Трудно было держать себя в руках, наблюдая за тем, как дочь создает своеобразный культ положительного персонажа с того, кто на ее же глазах пытался свернуть мне шею.

- Его заколдовали, и он был плохим. Он не виноват, теперь снова стал хорошим!

Дети. Кто сказал, что их невозможно обмануть и они чувствуют искренность так же, как и фальшь? Ева была настолько уверена в своих словах, что забавно смущалась, когда принц Эрик появлялся на экране, и закатывала истерику, когда я поспешно щелкала пультом, чтобы никогда больше его не видеть. С нашей последней встречи в Штатах прошло немногим больше четырех месяцев. Я не злилась и даже избавилась от ненависти, как мне казалось. Может, шестым чувством ощущала, что в тот момент он был искренен, как никогда прежде? Так или иначе, его раскаяние запоздало. Мне не нужен был клуб, этот якорь, который не давал дышать полной грудью.

Я обманывала себя. Я мстила обоим своим мужчинам, которых любила с одинаковой силой. Диме за шесть месяцев ада на земле. Алексу, который взял на себя право решать, когда и с кем я буду счастлива после его смерти и какие именно методы для этого понадобятся. Марко был своеобразным вызовом каждому из них. И оба на тот момент были для меня мертвы, а я изо всех сил пыталась открыть себя чему-то новому. Ну и что с того, что я ничего кроме благодарности и сексуального влечения не испытывала к Витичу? Я позволяла ему обнимать себя на камеры со всей нерастраченной нежностью, которую в нем мало кто подозревал, улыбаться в ответ, но мои мысли всегда вращались по иной орбите. Я просто знала, что за мной наблюдают. Иногда моя улыбка на экранах пугала даже меня саму, потому что напоминала оскал хищницы из семейства кошачьих. Это был посыл сквозь расстояние и время. Смотри, как круто я себя чувствую без тебя! Смотри, я больше не вздрагиваю от собственной тени. Подавись этим клубом, мне все равно, есть он или нет, и даже последняя воля Алекса теперь не имеет надо мной власти. Лови каждый момент улыбки, которая снова - пошел восьмой год твоей рефлексии - предназначена не тебе! Проживай этот отрезок своего падения, которое ты считал триумфом, заменяй переменные в сложной формуле жизни моей воображаемой готовностью отдаться и разбей себе лоб об стенку от одного только осознания, что тебе теперь до подобного, как до Альфа Центавра пешком. Иногда мой садизм доходил до критической отметки. В такие моменты я, не выходя за рамки приличий, могла делать вид, что не замечаю вездесущих папарацци, и снимки целующейся “первой пары первой столицы” наводняли Всемирную сеть и полосы желтой прессы. В интервью мы никогда не говорили о своих планах на будущее. По факту потому, что просто их не строили, но на самом деле я получала извращенное удовольствие, почти ощущая кожей, как сейчас плохо тому, кто при всей своей власти в этом городе вынужден был наблюдать за мной и Марко из зрительного зала.

Так же, долго не раздумывая, я игнорировала пригласительные на все приемы мэрии и на те мероприятия, где могла столкнуться с Димой лицом к лицу. Такой вот ответ за эксклюзивное предложение на одно лицо. Чтобы уязвить его сильнее, я могла в день одного из таких раутов устроить показательно день семьи. Когда снимки Марко, учившего Еву бить пенальти на стадионе “Металлист” стали достоянием газет, я ощутила боль и ярость Лаврова практически на физическом уровне.

В новогоднюю ночь я и харьковский Роналдо были вместе. Наши отношения уже практически сошли на нет, трансформировались в дружеские и партнерские одновременно. Его график был настолько плотным, что 31 декабря стал единственным днем, который мы провели как законный выходной. На роль жены декабриста я явно не тянула и удивлялась самой себе - почему осознание того, что это наш последний уик-энд, не вызывает даже легкой грусти. Уже второго января его тренировки возобновились, а “харьковская Ирина Шейк” – так меня прозвала пресса - вернулась в родной город с твердым намерением начать жить сначала и не позволять прошлому влиять на ее решения.

Клуб по-прежнему вызывал у меня едва ли не отвращение. Отчеты Штейра я еще могла изучать и изредка вносить корректировки, но появиться там - увольте. Мой личный бизнес процветал, на него не влияли инфляционные колебания и непрекращающийся кризис. Ева, со слов детского психолога, не получила моральной травмы, гены сильных родителей неистребимы.

День благотворительного показа мод мог быть как случайным совпадением, так и спланированной акцией, этого я никогда не узнаю. В отличие от других моделей мне и Доминике Шарм, двум приглашенным звездам, выделили гримерку-люкс и дозу раболепного почитания. С шампанским, икрой, стилистами и далее по райдеру. Свою подругу я видела в последнее время исключительно на телеэкране, и у нас у обоих уже пересохло в горле от веселой болтовни.

- Ну спасибо, что подняла имидж Витича до заоблачной планки, - как раз верещала телеведущая, уверенная в том, что от изматывающих тренировок и стероидов спортсмены не способны на долгие забеги в постели. - Ну я просто не понимаю, ну как так? Ты действительно отклонила его предложение?

- Да, мы уже не вместе, попрошу не оглашать эту сенсацию на всю страну, - я не сразу поняла, что моя приятельница резко замолчала, а в глазах появился самый настоящий страх.

Она смотрела прямо поверх моей головы. Стилист колдовала над укладкой, и я на миг испугалась, не отрезали ли мне мои шикарные каштановые волосы под корень. Ее помощница, как раз шнуровавшая на моих ногах белоснежные “сникерсы”, вдруг резко прекратила свое занятие. Я даже не успела повернуть голову на источник их испуга.

- Это правда? Вы расстались?

Белоснежные стены гримерки с зеркальными, мать их, панелями поплыли перед моими непроизвольно округлившимися глазами. Спокойный голос без оттенка каких-либо эмоций взрезал мой неокрепший мир тектоническими разломами, выбив холодную испарину под тонким дизайнерским шелком платья. Я не раз рисовала в воображении наше столкновение, но реальность расставила все на свои места. Мне вновь захотелось стать невидимой и забиться в угол. Кажется, я готова была закричать, когда сильные руки развернули кресло на себя и я оказалась перед обжигающим огнем черно-кофейного взгляда. И как всегда, я бы под дулом пистолета не призналась самой себе, что непроизвольная дрожь была вызвана совсем не страхом.

- Оставьте нас на несколько минут, - приказы мэра не подлежали анализу и обсуждению.

Стилист с визажистом испарились моментально, Доминика попыталась что-то пискнуть по поводу нашего скорого дефиле, но так и осталась неуслышанной. Несколько зависших секунд, чтобы первый шок улегся, а я не запуталась в силках прожигающего взгляда.

Я сейчас видела только то, на что не должна была обращать внимание. Усталость в его глазах, которые из последних сил пытаются не дать набирающей силу темноте поглотить платиновые всполохи, и этим выдают его с головой, в отличие от голоса, который он может контролировать. Едва заметные морщины в уголках глаз, совсем не от циничного прищура, к которому так привыкла. Отчаяние на грани фола – не хватает лишь бегущей строки на его лбу с ярким лозунгом «Спаси меня!». Я вижу то, что не предназначено для моего сознания!

- Что ты творишь? Какого ты делаешь это с нами обоими?

Почему я не удивляюсь? Почему считываю этот непонятный большинству отпечаток страдания с его лица и не испытываю никаких эмоций: ни самодовольства, ни злости, ни слабости и даже страха? Нормальный, совершенно обычный промежуток времени, за который я убедила себя, что его нет больше в моей жизни, дал мне передышку - и моя кровь очистилась от боли и ужаса, связанных с его именем. Все закономерно, даже эта встреча. Человек на пределе? Я вас умоляю, у киборгов не бывает предела.

- Это преимущество всех политиков - врываться в гримерку к моделям?

У меня через пятнадцать минут выход, я не задохнулась от шока и не забыла. Я говорю это только потому, что неосознанно прикоснулась к грани, пока что оцарапала ее щит идеальным маникюром и поспешно отошла обратно. Когда ты на одной арене с убийцей, человечность замирает. Все твои защитные силы мобилизуются и приводят организм в полную боевую готовность. А сейчас я понимаю, что могу спокойно добить его словом. Ласковая убийца, которая подрывала его защитные крепости день за днем и практически подобралась к самому эпицентру. Нет больше страха, сожаления или желания в любом его проявлении. Только здравый рассудок, который отравлен спасительным цинизмом. Да, Юля, ты сейчас для кого-то целый мир, и только тебе решать, расколешь ты его на части одним словом или благосклонно согласишься дать иллюзию тепла. Я понимаю, что могу и то и другое, и каждый из этих вариантов вызывает одинаковые эмоции. Этот исход был предрешен с самого начала. Вероятность пятьдесят на пятьдесят: либо да, либо нет. Третьего не дано.