Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

- А если мы попросим тебя вместе? – я не заметила в хищном прищуре Димы ни малейшей угрозы, злость застила мои глаза. Может, я не уловила невысказанного предупреждения еще и потому, что в этот момент его рука с неподдельной нежностью гладила волосы моей дочери, и она стремительно успокаивалась у него на руках. Не в состоянии принять увиденное до конца, перевела взгляд на Данила и едва не вздрогнула от зеркально похожего выжидательного взгляда.

- Никакой охраны. – Мой голос все-таки дрогнул, когда я уже в который раз произнесла свое условие.

- Мы поговорим с тобой об этом позже. Так ты остаешься?

В конце концов, глупо было бегать от дома к дому при первом столкновении интересов. Давно миновал тот момент, когда я могла уйти, не разрывая собственную душу.

- Ты нарушила мои правила! – я все еще не видела угрозы даже тогда, когда Ульяна забрала на день Данила, а Ева якобы невзначай уснула в доме матери.

В ту ночь в меня буквально вколотили основные правила с каждым размеренным ударом стека, рывком за волосы и монотонным повторением основных постулатов. Я не принадлежала сама себе, когда меня захлестывали рыдания, которые были по своей сути освобождением, и я пыталась разорвать крепления цепи, чтобы вцепиться в его колени и уверить в том, что никуда уже не могу уйти, – и совсем не из-за боли, которая сейчас выжигала иную боль и последний барьер между нами. Сколько раз за эти безразмерные часы возведенной в квадрат тьмы мое сердце останавливалось и срывалось снова в хаотичный ритм, сложно было подсчитать. Я была слишком уверена в собственной недосягаемости и в том, что сделала ему одолжение своим возвращением. Когда все закончилось, я не понимала, на каком я свете и что именно чувствую. Отбивалась от его рук, когда с меня наконец сняли цепи, на самом деле желая одного: чтобы обнимали еще крепче, несмотря на мое сопротивление, и ни на миг не прекращали держать в своей багровой обители боли и уникального счастья понятного только нам воссоединения.

- Ты едва не убила меня, заставив поверить, что снова убегаешь! Я только уверился, что мы обрели друг друга, новой потери я не выдержу… – какое значение имела моя боль рядом с тем, что я расслышала тогда в его голосе, окончательно успокаиваясь в сильных руках и впервые засыпая с улыбкой на губах без всякого снотворного.

Я больше не хотела уходить. Даже если подобное будет повторяться каждую ночь, и Тьма моего любимого мужчины окончательно вытеснит свет. Он это знал без всяких лишних слов. Это было самым желанным и сказочным безумием – наконец принять собственную сущность, запустить подрагивающие пальцы в загривок безумного и одержимого монстра, чтобы подарить ему часть собственного тепла своим прикосновением. Кажется, я в этом несколько преуспела. Иногда мне приходилось все брать в свои руки. «Я хочу поиграть» - ключевая фраза, которой он поначалу сопротивлялся, переживая за мое моральное состояние. Да, раньше подобное причиняло мне боль. Трудно найти в этом удовольствие, когда тебя планомерно уничтожают, не предоставив взамен защиты. Сейчас же у меня было ее в избытке. Единственное, на чем я настояла, - хотя бы в течение года не поднимать вопрос о законной регистрации брака. Осторожность? Сомнения? Или я должна была соблюсти хотя бы одно, пусть и лишенное смысла, условие?

Данилка прикипел ко мне куда сильнее, чем я предполагала. Настолько, что это иногда доводило Еву до слез. Ульяну, кстати, тоже. Я не знаю, почему не испытывала к ней ревности или неприязни, – возможно, была настолько уверена, что его одержимость мною не оставляла другим женщинам шанса? Жизнь вошла в привычную колею с попеременными взлетами и падениями, будто чертила причудливую диаграмму. Да, я никогда не умела быть покорной, я буду создавать своему мужчине тупиковые ситуации до самой старости. Меня не пугал даже страх возможных наказаний. Роль покорной тени никогда не была моей ролью.

У Лены с Брайаном родилась дочь. Моника Крамер поразительно похожа на отца. Валерия Полякова, убедившись в том, что со мной все в порядке (ей для этого понадобилось немного – просто посмотреть в мои глаза), вернулась в Германию, где продолжила приумножать наши капиталы. Илья, к слову, достиг немалых успехов на этом поприще. А я спустя год вспомнила о собственном клубе, хотя Штейр вывел эту часть бизнеса на более высокий уровень и без моего участия. Он сам к тому времени стал отцом.

Роль любимой женщины нового альфы города возносила меня к самым далеким пределам нашей уникальной вселенной, но бездействие никогда не было заложено в моем характере. Фонд. Клуб. Магазин. Все у меня сейчас выходило практически играючи, а разве могло быть иначе на волнах абсолютного счастья?

…Я снова опускаю на гранитную плиту букет белоснежных роз, испытав секундный укол вины за то, что непроизвольно погладила золотую печатку с черным бриллиантом. Понадобилось довольно много времени, чтобы я приняла предложение Лаврова. Если мой мужчина считает, что семья будет полной с наличием штампа в паспорте, пусть так и будет. Должна же я идти на компромиссы хоть иногда?

- Я понимаю тебя, - если за мной кто-то наблюдает, уже наверняка привык к тому, что я разговариваю с могильной плитой с пугающей искренностью. – Все, как ты и хотел. Я раньше говорила тебе, что никогда не смогу тебя простить и однажды сделаю ему больно снова. – Порыв ветра заставляет меня стянуть отвороты полушубка у горла. В последнее время мне некомфортно здесь. Может, потому, что несколько дней назад Александр впервые за долгое время пришел ко мне во сне и попросил больше его не навещать так часто? – А знаешь, я ничего этого не сделаю. Просто не знала, как тебе сказать. Поняла давно, ты понял это еще раньше, чем я. Спи спокойно, у меня больше нет желания причинять кому-либо боль. В конце концов, потому что я действительно люблю его…

Передаю теплый поцелуй через собственные пальцы, приложив их к холодному камню. В этот раз мне кажется, что мрамор согревает кожу ответным теплом. Последний взгляд в его ясные глаза на фотографии, испуганный рывок сердца, когда кажется, что я вижу в них одобрение и умиротворение… перед тем как развернуться и пойти прочь, сжав ободок кольца и больше не скрывая искренней улыбки, которая, кажется, так неуместна в этом самом месте…

Дима

Когда моя любимая девочка вернулась в город, шел теплый летний дождь. Затяжной, не прекратившийся даже ночью, смывающий отголоски недавнего прошлого – может, именно в это мне на тот момент хотелось верить. Ее имя всегда будет таять на губах свежестью летнего дождя, она и эта природная стихия уже неразлучны. Он может вызвать катастрофические наводнения. Заставить реки выйти из берегов и прорвать плотины. А может напоить безжизненную пустыню живительной влагой.

Это будет еще не скоро. Тогда я знал наперед, каким-то шестым чувством, что засушливый сезон будет длиться не одну сотню часов, которые сольются в дни, недели и месяцы. Я был к этому готов, но не мог предположить, насколько больно будет умирать от жажды в отсутствие моей любимой девочки.

Наблюдать за тем, как она отчаянно пыталась сбежать от самой себя… переживать моральную клиническую смерть, когда мне покажется, что ей наконец это удалось.

Поначалу я старался не замечать ничего, кроме работы. Ни слез сына, ни надежды в глазах Ульяны, которая была на седьмом небе от счастья, осознав, что я вернулся без Юли, ни ее морального угасания, когда моя бывшая жена наконец поняла, что этот факт ничего не изменит для нее. Увы, скрыть что-то в этом мегаполисе практически нереально. Пресса словно издевалась надо мной, демонстрируя Юлю в компании перспективного футболиста. Когда я впервые после долгой разлуки увидел ее на приеме вместе с ним, не ощутил никакой угрозы. Неизвестно, как бы все сложилось, если бы я тогда разглядел эту зародившуюся симпатию.

Жизнь продолжала крутить в своем чертовом деловом колесе. Это было необходимо, чтобы не сойти с ума окончательно. И это не удержало меня однажды от срыва, который не коснулся ее… впрочем, он тоже не имел смысла.