Все еще впереди - Запата Мариана

У меня живот сводило от страха, но я усилием воли отложила переживания на потом, когда останусь одна в спальне и никто не увидит, как я психую.

Я быстро заменила пакет в ведре на новый и пошла к кухонной двери, чтобы выбросить мусор в стоящий на улице бак. Я буквально успела сделать шаг за дверь, как услышала:

– … убирайся отсюда!

Чего?

Я замерла, хотя прекрасно знала, что мой забор всего четыре фута в высоту, да еще сделан из сетки-рабицы, так что меня хорошо видно с улицы.

– Ну и дерьмо же ты, Даллас! – выкрикнул женский голос.

Даллас, мой сосед? А кричит та женщина из красного «шевроле»?

– Ты уже тысячу раз говорила мне об этом, – протянул мужской голос и зашелся в раскатистом смехе, который, впрочем, показался мне наигранным.

О господи, как же громко они разговаривают, если слышу их даже на расстоянии?

В ответ на смех посыпалась такая ругань, что я удивленно подняла брови. Осторожно спустившись по лестнице, я пошла к мусорным бакам. Они находились в футе от забора, за которым виднелся дом соседа. Поставив пакет с мусором у бака, я поддалась любопытству, перешагнула через высокую траву и подошла к углу забора. Убеждая себя, что в сумерках меня все равно никто не увидит, я попыталась разглядеть, что творится у дома соседа.

Мужчина по имени – или прозвищу? – Даллас стоял у двери, а женщина в угрожающей позе – на дорожке. Я попыталась прищуриться, чтобы лучше их разглядеть, но это не помогло.

– Как ты себя ведешь – так я тебя и называю! – огрызнулась женщина.

Мужчина на миг возвел глаза вверх, к небу – точнее, к потолку крыльца – и покачал головой. Прижал ладонь ко лбу и спросил:

– Просто скажи мне какого черта ты приехала?

– Я пытаюсь!

– Ну так давай ближе к делу! – взорвался он, утратив самообладание.

В норме я не считаю правильным, когда мужчина орет на женщину, но они стояли далековато один от другого, да и женщина тоже голосила и визжала как сумасшедшая.

– Я звонила тебе много раз…

– Какого черта я должен тебе отвечать? – проревел он. – Я не слышал и не видел тебя три года. Мы ведь договорились решать все дела через юристов, забыла?

Откровенно говоря, я понятия не имела, что происходит и кто виноват, но в словах мужчины имелась логика. Если бы я не общалась с кем-нибудь три года, я тоже не стала бы отвечать на звонок.

Но юристы?

Юристы, скандал, обручальное кольцо на его пальце… это его жена? Опыт близких отношений с мужчинами подсказывал мне, что орать с такой ненавистью можно только на бывшего любовника или любовницу.

– А зачем тебе видеться со мной? Я же сказала тебе, когда ты уходил, что между нами все кончено! – с таким жаром воскликнула женщина, что мне сделалось неловко за подслушивание.

– Уж поверь, я знал, что все кончено – хотя, в сущности, ничего и не начиналось.

Точно, она его жена. Иначе зачем им юристы и почему они так долго не общались?

Но почему он тогда до сих пор не снял обручальное кольцо?

– Что ты делаешь?

Я подпрыгнула от неожиданности и повернулась к Луи, который стоял за сетчатой дверью и смотрел на меня.

– Ничего.

Я взяла пакет с мусором и сунула его в бак с невозмутимым видом, как будто Луи не подловил меня за подглядыванием и подслушиванием соседей.

Дождавшись, пока я поднимусь на первую ступеньку, он спросил меня:

– Ты подслушивала, да?

– Я? – Округлив глаза, я открыла дверь, и Луи отступил, давая мне пройти. – Нет. Я не любопытная.

Луи усмехнулся. Дожили, надо мной смеется пятилетка!

Я невольно рассмеялась:

– Считаешь меня любопытной?

Луи уже миновал тот возраст, когда маленькие дети врут как дышат, но даже если бы и нет, он знал, что я ненавижу ложь. Однако он еще и не любил ранить чьи-либо чувства. Особенно мои. Правда, то, что он учудил потом, заставило меня задуматься – одобрить его поведение или испугаться, что он становится коварным манипулятором: он подошел ко мне и с лучезарной улыбкой прижался к ноге.

– Хочешь, обнимемся?

Глава 4

Как же сильно изменилась моя жизнь за последнее время: теперь для того, чтобы пойти на тусовку, мне достаточно лишь надеть джинсы-скинни и симпатичный топик. Несколько лет – целую жизнь! – назад, когда я была моложе, глупей и беззаботней, я в таких случаях час-два делала макияж и укладку, и одевалась так, что мама наверняка задавалась вопросом, где же она меня упустила. Я пару раз замечала, как она крестилась при виде меня. Раньше «тусовка» заключалась в том, чтобы пойти в бар или клуб с громкой музыкой и дико дорогими напитками, чтобы пофлиртовать с тщательно депилированными парнями. Мы тусовались так не каждую ночь и даже не каждый выходной, но все же довольно часто.

Теперь все иначе.

Теперь в половине случаев я «тусуюсь» на днях рождения и тренировках по бейсболу. Я укладываю волосы, только когда иду на работу, и то лишь потому, что работаю парикмахером. Я наловчилась наносить макияж за пять минут. Время для меня стало дороже денег.

А теперь посмотрите на моего босса Джинни, которая одета почти так же: в джинсы и рубашку с коротким рукавом. Наши приоритеты явно изменились.

Несколько дней назад мы договорились сходить куда-нибудь, чтобы отметить переезд салона. Выбор пал на субботу – потому что по воскресеньям не работаем. Потусуемся в субботу. В выходные дети Джинни будут с отцом, а Джош и Луи – с моими родителями. Идеальное время для полноценного совместного отдыха.

Мы лишь не учли, что чертовски устанем после рабочего дня, которому предшествовала неделя покраски и перевозки мебели со старого адреса на новый.

Я начала работать в «Разговоре ножниц» почти два года назад. Познакомилась с Джинни через нашу общую подругу-парикмахера, которая знала, что ей нужна помощь, а я ищу новую работу. Мы сразу же нашли общий язык. Джинни под сорок, она мать-одиночка с тремя детьми и бойфрендом. Она прямолинейна, не терпит нытья и лжи… совсем как я. И не успела я опомниться, как переехала с мальчиками из Сан-Антонио в Остин. Остальное – дело прошлого.

И вот сегодня, в назначенный день, мы посмотрели друг на друга и сказали одно и то же:

– Я устала.

Это означало, что мы предпочли бы разойтись по домам и отдохнуть, но не станем, потому что из-за занятости слишком мало времени проводим вместе. Дети и отношения – ее, не мои: Джинни выходит замуж через несколько месяцев – отнимают много сил. Мы негласно договорились выпить пару коктейлей и направиться домой еще до ночного выпуска новостей.

– Куда ты хочешь пойти? – спросила я, стоя посреди салона и опрыскиваясь дезодорантом.

Мы закрылись полчаса назад, прибрались и поочередно приняли душ. От моего внимания не ускользнуло, что после долгого рабочего дня ни одна из нас не стала делать себе укладку. Бывали дни, когда после работы мне казалось, что, если я еще коснусь чьих-нибудь волос, меня стошнит. Я обновила помаду на губах, а Джин пошлепала себя по щекам, чтобы появился румянец, и провела щеткой по кроваво-красным волосам, которые я окрашивала каждый месяц.

Стоя перед зеркалом спиной ко мне, она поправила грудь и сказала:

– Ты не против, если мы пойдем в ближайшее заведение?

Брошенный мною на ее отражение в зеркале взгляд красноречиво говорил о том, сколь глупым я считаю ее вопрос.

– Тогда давай пойдем в бар вниз по улице. Не самое шикарное место, зато напитки дешевые, а владеет им мой дядя.

– Заметано, – ответила я ей. Близко и дешево – самое то.

Ее дядя вроде бы владел и новым зданием, в которое мы переехали. Оно расположено в оживленной части города, через дорогу от агентства недвижимости, популярного тату-салона и гастронома. Лучшего места для парикмахерской не найти. Через две двери от нас находится салон по стрижке собак – что стало для нас хорошим источником дохода: куча клиентов-владельцев собак стриглась у нас. Дополнительным плюсом лично для меня стало то, что мой новый дом находился недалеко от нового места работы.