Сдавайся, Рыжая (СИ) - Ирис Лана

— Такое утро доброе! — иду по рядам, улыбаясь овощам и сладко потягиваясь.

А где тут выход?

— Попробуешь опять удрать, не только пятки тебе подожгу, но и все остальное.

— Да я и не думала. — останавливаюсь. Мне кажется, он читает мысли.

Подозрительно на него кошусь. Если я подумаю о чем-нибудь постыдном, эта козлина узнает?

Ах, какие у тебя смазливые губки, Матвеюшка. Так бы и присосалась…

Прикладываю ладошки к разрумяненным щечкам. Я правда об этом подумала? Фу. Хулиганка.

— Иди к помидорам присосись. Хватит мучиться от безделья.

Ну, блин.

Прохожу между ароматными веточками. Залипаю на милую зеленую помидорку. Кстати, я сейчас не уверена, это было совпадение или…

Снова на него подозрительно гляжу. Владеет легилименцией? Но он очень занят. Нашел отвертку, отвинчивает болтики от смартфона. Хмурится, глядит в самые недра.

Ладно. Итак, помидоры. Я действительно не прочь перекусить. Здоровая пища на завтрак.

В шестнадцать лет я училась целоваться на персиках. Так и не научилась, они твердыми были. Потом Гришка Зверопалов, мой одноклассник и по совместительству сосед из дома напротив. Еще тот проныра, подглядывал за мной через окно. Реально ведь притаскивал лестницу, чтобы подняться до окна моей спальни… Этим он меня и покорил. Безбашенный тип. Но целоваться с ним было хуже, чем с недозрелыми персиками. Благо, он со своей семьей куда-то внезапно исчез прямо посреди учебного года. Так никто и не понял, канули будто в Лету. Я немного тогда слезки лила, ну, около пары месяцев, или больше. Да. Хотя, подождите… Кажется, я очень страдала.

Но потом меня зацепил Женька, наш отличник и призер юношеской сборной по шахматам. Он вообще-то тоже из нашего класса, не понимаю, почему я раньше его не замечала, а только в универе заприметила. Думаю, целуется он отменно. А губы у него аппетитнее этой мягкой томатной кожурки.

— М-м-м… — присасываюсь. Ну просто рай. При поцелуе с возлюбленным моя ножка должна взлететь? Я в романтическом фильме видела.

— Ненормальная.

Вздрагиваю. На меня псих бессовестно палит. Руки сложил на груди. Стоит почти впритык.

— Сгинь. — прошу вежливо, глядя на него снизу-вверх. — Я целуюсь со своим парнем. Ты нам мешаешь.

— А. Понял. Опять страдаешь чухней.

— Займись делом. Либо подсоби.

Глаза мажора чернеют.

— Ты штурвал потеряла, Рыжая? Иди огурцы пооблизывай, в случае чего подсоблю.

— С тобой один изврат. — строго изрекаю я. — Не хочешь помочь — не мешай.

— Ладно. Давай помогу, — на низких нотах выдает. Что-то в его голосе меня настораживает.

И то, как он на мой рот интенсивно пялится.

— Давай. — удивляюсь. На всякий случай отодвигаюсь подальше. Вдруг перегрелся. С ним в таком случае опасно вести диалог. — Достань вон тот, самый сочный. Очень на его губы похоже.

На огромную розовую помидорину пальцем указываю, в самом конце грядки.

Псих переводит темный взгляд с моего лица на помидор. Потом обратно.

Странный какой-то. Как будто под кайфом. Зрачки расширены.

— Сама ползи, карликообраз парниковый.

— А че ты злой-то такой? Помочь, что ли, влом? — кричу, пока он нервно удаляется обратно к своему смартфону. — Психопатыч… Как же бесит…

Лезу за своим принцем. Этот точно самый вкусный.

Срываю и присасываюсь. Мажор на меня временами плотоядно подглядывает. Не нравится мне этот дикий взгляд.

— Если голодный, могу поделиться, — бормочу примирительно. — Я не жадная. Здесь на целую психбольницу хватит.

— Вот сама и точи свою траву.

— А тут навалом мяса, да? Так и вижу, как коровы пасутся.

— Коров нет, но одна овца скоро допрыгается.

— И чего, ты меня сожрешь? — грустно опускаю руку с помидором. Даже целоваться как-то перехотелось.

— Ты сейчас доболтаешься, идиотка. Клянусь, я за себя не ручаюсь.

Смотрю на него косо. Почему он меня так раздражает? Все настроение испортил. Вечно достает. Вечно не в духе.

— И что ты сделаешь? Оскорбишь меня до смерти? На большее не способен.

— Я смотрю, ты опять берега попутала, Рыжая.

— А ты гопник, что ли? Хватит разговаривать, как крыса.

— И кто тут у нас еще крыса? — грозно кладет смартфон на деревянную дощечку. — Я не забыл, что ты мои карманы обшмонала.

— Да ладно. У тебя не убудет. Миллионер-психушник.

— Так все воры говорят, пока налоговая не прижмет.

Вот прям по больному. Моего папу так и подставили.

— Я передумала! К черту договор! Не стану ничего отрабатывать! Козел!

— Да ну? Ты щас у меня так отработаешь, мало не покажется.

— Пока чухнешь, я уже на другом конце света буду!

— Ты мыслишь масштабно, как слабоумный огородный гном, планирующий захват мира.

— Ха! А ты попробуй догони! — кричу уже где-то у выхода. Надеюсь, что у выхода.

Но псих внезапно накидывается сзади и валит меня, прижимаясь своим огромезным телом к моей спине. Руки на запястьях крепко сжимает.

В бедра мои своими непристойно вдавливается. И вырваться не получается, тяжелый очень.

Пока сбивчиво стону, шепчет хищно на ухо:

— Доигралась, Рыжая. Пришло время отдавать долг.

Глава 16

— Кому должна, я всем простила! — моя рука невольно тянется вперед, сжимается в кулачок веры и надежды, безнадежно скребет почву, которая эпично забивается под ногти. Это почти фильм ужасов, дамы и господа.

— Успокойся, Рыжая!

— Отвали, Придурок!

— Да успокойся ты! — требует безапелляционным тоном.

Приходится повиноваться. У меня просто нет выхода.

Замираю. Мажор приподнимается и аккуратно поворачивает мое податливое тельце лицом к себе. И снова ложится на меня. В мои почти слезящиеся глазки своими инопланетными хищно вглядывается. И на губы мои дрожащие еще их периодически опускает. Кстати, мне что-то твердое утыкается в районе низа живота. Я не уверена, что это ключ, он же утонул.

А вдруг у него есть запасной, и он меня просто так гонял, припаянной к своему телу? Да нет, быть не может. Хотя… Он же псих. С ним — может.

Руки мои трепыхающиеся своими верзильими пальчиками сжимает. Наклоняет свое смазливое личико ближе к моему разрумяненному носику.

Ну все, приплыли. Сначала поцелуи с помидорами, теперь потеря невинности с психом. В парнике. Кто бы мог подумать, что утро будет таким насыщенным.

— Я отказываюсь, — вдруг произношу. Последние жалкие попытки остаться непорочной. — Любые уговоры буду расценивать как изна…силование.

— А как же долг? — хрипловатым голосом уточняет.

Аж мурашки вредные по позвоночнику разбегаются. Зачем такой голос делать? Все, я поняла его схему. Он притворяется мачо с соблазнительным голосом, и так заманивает девчонок в свои сети. Вот почему все по нему с ума сходят. Тайна раскрыта. Я не должна поддаваться.

— Я не уверена, что ты потянешь.

— В смысле? — озадачивается мажор, скривив бровки домиком. — Долг с тебя.

— Долг с меня? — невинно хлопаю ресничками. — Милый мой, я стою дороже. Придется доплачивать.

Губы мажорчика панически дергаются.

— Да ну? Что же ты мне можешь предложить?

— А ничего. Я вообще полено.

— Тогда за что же доплачивать?

— За юную рыжеволосую деву.

— Отлично. Я согласен.

— А-а-а… — прежде чем смазливые губки коснутся моих, у меня еще парочка замечаний. — Я не люблю усатых.

Мажор замирает в миллиметре от поцелуя. Хочу сказать, он либо взволнован, либо обескуражен.

— У меня лишь легкая небритость, — убеждает меня. Но я не из тех, кто верит на слово. Мои увлажнившиеся зрачки замечают идеальные зеленые усики. Длинные такие, пышные. Красивые, короче.

— Я не уверена, — ломаюсь я.

— А если побреюсь? — господи, он правда пытается меня убедить.

— Не факт, что это поможет. Но умыться еще разок не помешает. Желательно, перед зеркалом.

— Тогда забей, — снова склоняется к моему ротику.