Подкати ко мне нежно - Робин Карли

– Некоторые люди говорят, что, если боишься – значит тебе не все равно, – отметила я, пожав плечами. – Это не всегда плохо.

– В «Формуле» страх фатален. Страх заставляет тебя сомневаться в своих инстинктах, а именно инстинкты делают меня лучшим, – он подмигнул мне. – Меня называют легендой «Формулы» не смеха ради, дорогуша. Я заработал этот титул, и я собираюсь побеждать и дальше.

– Есть разница между уверенностью и самоуверенностью, ты же в курсе? – легонько поддела я.

– О, я очень в себе уверен, – он наградил меня самодовольной ухмылкой. – И я с радостью покажу тебе, насколько я хорош.

Я рассмеялась.

– И что, этот подкат хоть раз сработал?

Я очень ясно дала понять, что не собираюсь с ним спать. Поймите меня правильно, Блейк мне нравился. Я, в конце концов, женщина с идеальным зрением – ну, когда в линзах или очках – но я не собиралась трахаться с ним просто потому, что этого хотел он.

– Я прежде его не использовал.

– Пожалуй, тебе и дальше стоит держать его при себе, – я прижала кружку с кофе к губам, чтобы скрыть незваную улыбку. – Но вернемся к делу. Что, по-твоему, делает тебя лучшим? Ну, помимо твоих инстинктов, разумеется.

Он рассеянно побарабанил пальцами по столу.

– Мне кажется, люди не понимают, что хорошим пилота делают не только хорошие инстинкты и умение гонять. Есть разница между умением быстро ездить и умением выжимать из болида абсолютный максимум. А если твоя цель – победа, как и должно быть, ты должен сделать все ради ее достижения. И порой это означает, что нужно быть безжалостным и рисковать, невзирая на последствия.

– А что, если риск не оправдан?

– Поражение – не вариант. – Он задумался. – Потому что, если я проиграю, если мне не хватит до подиума даже десятой доли секунды, люди начнут говорить: «А что стряслось с Холлисом? Он же был так хорош». Граница между успехом и неудачей практически незаметна.

Теперь я поняла, почему ему так не нравится критика. Потому что я поступила в точности так, как он сейчас сказал. Его вождение не соответствовало моим собственным высоким ожиданиям, и я тут же начала сомневаться в его навыках. Мои щеки запылали от смущения.

– Но ты, как и любой другой пилот, в основном проигрываешь из-за вещей, которые не можешь контролировать, – возразила я. – Двигатель перегрелся, кто-то помял крыло болида, на пит-стопе что-то пошло не так. Как ты справляешься с подобным давлением?

– Нужно просто взять себя в руки. Трудно, но я не могу по-настоящему фокусироваться на чем-то, кроме меня и моей команды.

– Даже на Гарри?

– У меня нет проблем с Гарри, – Блейк взъерошил себе волосы. – Может, мы и не дружим вне трассы, но я ценю его как соперника. Я еще не забыл, каково бороться за свой первый чемпионский титул. Ты становишься нетерпеливым и эмоциональным. Но он еще научится. Ему придется.

Его честность меня удивила, но я не подала виду. В прошлом сезоне Блейк делал что угодно, только не ценил попытки конкуренции со стороны Гарри.

– Как ты и сказала, – продолжил он, – в прошлом сезоне я был немного не в себе, но вопреки тому, что думают люди, это никак не связано с Гарри. Он хороший гонщик. Я это уважаю. Я определенно не хочу, чтобы он меня обошел, но я не возражаю против вызова.

Блейк куда охотнее говорил о гонках, чем о себе, не понимая, похоже, насколько тесно переплетены обе эти темы. Пробраться за его броню будет непросто, но я начинала думать, что печально известный своей скрытностью спортсмен еще приятно удивит людей.

Самое сложное в написании биографии с датой выхода, назначенной всего через несколько месяцев после конца сезона, – это то, что все приходится делать одновременно. Собирать материал. Брать интервью. Писать. Редактировать. Снова брать интервью. И еще немного редактировать. Потом еще что-то дописывать. Опыт Джорджа в автоспорте позволял ему с легкостью определять, какие аспекты жизни и карьеры Блейка нуждались в более подробном изучении, и я затем начинала копать глубже, чтобы найти те детали, которые потом заполнят страницы. Мы писали в общем файле, так что могли коммуницировать в режиме реального времени, но это все равно выматывало.

Спустя несколько дней подобного режима я решила взять перерыв и расслабиться. Один день, проведенный за чтением у бассейна, меня не убьет. Поппи считала меня трудоголиком и не ошибалась, но отдых давал мне силы идти дальше. Прямо сейчас я в нем нуждалась. Да и виды Французской Ривьеры еще никому не вредили.

Я обнаружила Блейка в шикарном шезлонге возле бассейна, его загорелое тело резко контрастировало с бело-синим полотенцем, на котором он лежал. Я даже не знала, что меня удивило больше: сам факт его присутствия или его плавки. Они были настолько короткими, что я даже не знала, на чем сфокусировать взгляд: на его бедрах, прессе, руках или лице. Повезло, что я была в солнечных очках, и он не мог видеть, как у меня в глазах шарики заходят за ролики. Если бы Микеланджело жил на пять столетий позже, я вам гарантирую, он бы лепил тело Блейка, а не Давида.

Блейк проводил дни где угодно, кроме собственного дома, так что я понятия не имела, почему сегодня он остался здесь, но была слишком потрясена, чтобы спросить. Я выбрала шезлонг на некотором расстоянии от него, не желая лезть в его личное пространство. Блейк кивнул мне в знак приветствия, затем вновь уткнулся в газету, которую держал в руках. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он разгадывает кроссворд. Я, будучи журналисткой, даже не читала бумажные газеты, а он сидел тут, заполняя крошечные квадратики коротким карандашом. «Звезды – они же совсем как мы, обычные люди! Они решают кроссворды, лежа у бассейна своих многомиллионных вилл в Монако!»

Побарабанив карандашом по бумаге, он разочарованно нахмурил брови.

– Можешь мне помочь? Оно понадобится вам, чтобы продолжать. Три буквы.

Благодаря божественному сочетанию его одеколона и солнцезащитного крема я едва имя свое могла вспомнить.

– Эм… понятия не имею. Могу я позвонить другу?

Он ухмыльнулся.

– А я думал, ты в этом хороша, раз так любишь слова.

– Писать слова, – поправила я, – а не отгадывать, основываясь на запутанных подсказках.

Блейк поднял голову, и его взгляд упал на мое тело, прикрытое лишь бикини. Сердце ушло в пятки. Не хватало еще, чтобы Блейк изучал мое тело, словно это самое интересное, что во мне есть. «Мы это уже проходили». Он спал с моделями, а у меня даже промежутка между бедрами не было. Мое тело расплывалось, когда я садилась, и раздувалось, когда я съедала слишком много картошки-фри. Если бы я знала, что он будет здесь, я бы надела слитный купальник или вообще мешок.

– Составители этих кроссвордов – бич моего существования, – буркнул он, вновь уткнувшись в газету. – Готов поклясться, они половину этого дерьма сами придумывают.

Я приложила все усилия, чтобы не рассмеяться от его расстроенного вида – ужасно милый, – затем достала книгу и предоставила Блейка его кроссворду. Я так привыкла видеть его в гоночном костюме или просто в костюме на спонсорских мероприятиях, что мне было сложно сосредоточиться. Его бедра сильно отвлекали. Я, наверное, раз десять перечитала одну и ту же страницу самого свежего романа Эмили Генри, потому что слишком уж разволновалась. Разочарованный рык сорвался с моих губ, и я замерла в ужасе, молясь, чтобы он прозвучал только внутри моей головы. Да куда там.

– Все хорошо? – поинтересовался Блейк.

Несмотря на то, что я все еще могла видеть Блейка периферическим зрением, я с носом зарылась в книжку.

– Ага! Просто момент такой в книге.

«Отлично выкрутилась, Элла», – я мысленно дала себе пятюню.

– Ты ужасная лгунья, Элла.

«Или нет».

– Знаешь, если хочешь, чтобы я и дальше тебе что-то рассказывал, тебе тоже придется со мной делиться.

Эм-м, ну, по контракту я не обязана была так делать. Я не стала отвечать, но краем глаза отслеживала его движения: Блейк поднялся и сел рядом со мной. По всей видимости, вежливое невторжение в чужое личное пространство на меня не распространялось. Я в одиннадцатый раз перечитала одну и ту же чертову страницу. Его практически обнаженное тело оказалось так близко, что мне было сложно в принципе на чем-то сосредоточиться, как дышать бы не забыть. Вдох, выдох. Вдох, выдох. «Ламэйз» [25] должны выпустить обучающие уроки, как дышать, когда необычайно роскошный мужчина сидит в полуметре от тебя, облаченный только в самые короткие в мире плавки. Я бы мешок денег за это отвалила.