Бывший. Я больше (не) твоя (СИ) - Голд Джулия

Знакомый мне амбал вошёл в кабинет и с беспокойством сказал Владимиру, кинув виноватый взгляд на меня. Да-да, тот самый Паша, что запихнул меня в кабинет.

— Владимир Игоревич, там ЧП. Нога у шефа что-то сильно разболелась. Сильнейший спазм, он уже терпеть не может. Вы договаривайтесь быстрее, а то он там уже выть начал.

Кинулась из кабинета, забыв, кого побежала спасать:

— Где он? Ведите!

Бежала, а сама думала: зачем бегу, ведь спасать этого придурка побежала?! Да только суть-то свою не изменишь.

Положили это чудовище недалеко, буквально в ближайшую спальню. Ещё на подходе в комнату, услышал громкий стон. Похоже, что тот прыжок ко мне послужил активатором и организм отреагировал. Нужно было в любом случае смотреть.

Я зашла в спальню, увидела чудовище на кровати, а желание развернуться и уйти у меня увеличивалось с каждым шагом. Оглянулась и поняла, что уйти мне никто не даст, Владимир, да и тот самый Паша шли прямо за мной. Чёртов законник ещё и глянул на меня так проникновенно и бескомпромиссно, кивнув на Стужева.

Рядом с чудовищем находилось ещё двое крепких парней, держащих его с двух сторон, чтобы он сам себе не навредил ещё сильнее. Спазм действительно был сильнейшим. Стужев ворочался, крутился, ещё и руками пытался размахивать, желая избавиться от этой непереносимой боли и от удерживающих его рук.

Подошла с опаской, да только держали они своего шефа крепко. Я аккуратно положила руки ему ногу, буквально поглаживая бедро. Мне нужно было понять, что послужило причиной этого состояния, чтобы не навредить.

Посмотрела в глаза, полные боли, холодно попросила:

— Ногу выпрямите. Да, эту. Больно? Когда больно? Когда выпрямляете или всегда? Не можете выпрямить до конца? Сейчас или такое уже случалось?

Я продолжила задавать вопросы, отвлекая, а сама пальцами проводила нужную мне диагностику.

Один из амбалов не выдержал, поторопив:

— Да что вы там копаетесь? Снимайте боль. У нас массажист был на той неделе, так он быстро шефа в себя привёл. Там нажал, тут, сначала боль снял, а потом массажи провёл несколько. Помогло. Давайте также, и свободны.

Ага, сейчас, а то я не понимала, что массажист просто денег срубил и поверхностную боль унял. Ещё немного ослабил напряжение мышц. Да только это был временный эффект. Я начала подозревать, что виноват был не перелом колена, не само падение на лыжах, не в том дело было.

Здесь был комплекс проблем. Я успела уже проверить состояние в статике. Опрос и состояние мышц в движении мне были пока недоступны. Так что я продолжила диагностику руками, мягко проверяя, надавливая. Нашла несколько очагов. Я как раз недавно прошла курс кинезеологии, а здесь как раз был случай для мануального мышечного тестирования.

Меня ещё позвоночник этого чудовища беспокоил, но вести более глубокую диагностику я собиралась при меньшем скоплении народа. А то окружили здоровяки, смотрели, словно ждали от меня в любой момент гадости, так что работать было крайне некомфортно. Пристальные взгляды не давали сосредоточиться и войти в спокойное состояние, слушая состояние больного.

Пока остановилась на правом бедре, где скопилось немало триггерных точек. Работа будет долгой, запустил он себя, что ни говори. Сейчас стоило снять спазм и убрать боль, а лечить нормально после полной диагностики.

Я остановилась, понимая, что уже начала волноваться за это чудовище, жалеть его. Нет уж, пусть ищет другого специалиста! Вот ведь у меня натура жалостливая, уже забыла, что он мне устроил?

Зло оглядела собравшихся, остановив взгляд на устроившемся в удобном кресле Владимире. Меня ещё уговорить нужно будет, чтобы я продолжила. А помогать этой компашке я была не намерена.

Через десять минут я ответила:

— Острую боль я сняла. Сейчас пациент будет спать, не будите его. Как очнётся, вам нужно будет обратиться к специалисту, к мануальному терапевту. Я могу вам дать контакты очень хорошего специалиста, мужчины, он может согласиться. А я это чудовище лечить не буду.

Глава 18

Владимир, с комфортом расположившийся в кресле и почитывающий документы, очнулся и отреагировал слишком остро на мои последние слова:

— Ярослава, я же вам объяснил, послушайте. Это было недоразумение, понимаете? Ребята немного напутали, с кем не бывает.

Я ответила резче, чем хотела:

— Со мной, Владимир, такого не должно было случиться со мной! Никогда, ни при каких обстоятельствах. А ваш…ммм… шеф не изменится, он не станет мягким и пушистым. Знаю я таких, он же не остановится, а мне всё это не нужно, вы понимаете?

Я вспомнила Матвея, своего бывшего мужа, который так внезапно вернулся, грозил снова перевернуть мою жизнь вверх тормашками. Он был слишком сильно похож на Никиту Стужева: жёсткий, решительный, бескомпромиссный. Он был так же избалован женским вниманием, но вцепился же, не оторвёшь.

Когда мы начали жить вместе, а я планировала свадьбу, он показал себя собственником и деспотом. Контролировал мою жизнь, убеждая, что моё желание работать и помогать людям — это лишняя блажь. Скоро мне нужно будет заботиться о нём и наших детях, когда они появятся.

Начал он всё аккуратно, слово там, фраза здесь, я поначалу не замечала:

— Ты устаёшь, Яся. Приходишь вымотанная, уменьши нагрузку…

— Да что тебе эти болезные? Они найдут другого специалиста, у тебя своя жизнь есть…

— Яся, я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы уделяла время своей семье, мне, а после и детям…

Вспомнила своё прошлое, оглядела ещё раз это чудовище и мысленно поплевала через левое плечо. Нет-нет, такого мне больше не надо, я ещё от предыдущего не до конца отошла. Иногда я просыпалась среди ночи от редкого уже кошмара, вспоминая всё то, что сделал мне Матвей.

Мы ехали с Владимиром к моему дому, я почти не слушала его разглагольствований, потому что жутко перенервничала, да и сама ситуация, её разрешение, а после и лечение взяли своё. А ещё я опять начала вспоминать свои почти два года жизни с мужем, так отличающиеся друг от друга.

Первый год был годом счастья, такого глупого, но такого сладкого. А потом у меня открылись глаза, разом, вмиг. И вспомнились слова друзей и близких, предостережение Ланы и позже слова Влада, от которых я так легко отмахивалась. А ведь он, как никто другой, разбирался в людях, не зря же был талантливым режиссёром.

Влад был откровенен, когда описывал моего Матвея и его жизненные принципы, он точно предсказал то, с чем я столкнулась позже. Однажды он мне прямо высказал, не выдержав моей наивности:

— Да какое счастье и любовь, Слава?! Нет, то, что он тебя любит, в этом я не сомневаюсь. Да только он ещё и изменить тебя под себя хочет, ты понимаешь? Слепить такую, как ему хочется! И ты закиснешь, понимаешь, закиснешь в этом жутком болоте.

— Но я могу быть такой, Влад. Да, у нас есть кое-какие противоречия по поводу моей работы. Он просто не понял до конца, что это не только заработок, но и призвание. Он поймёт, Влад, я уверена, он же любит меня.

Дело было в том, что этот хитрый гусь подслушал мои разговоры с Ланкой, с моей подругой и его младшей сестрой, и, конечно, не мог не залезть со своим мнением в чужие отношения. Я тогда на него сильно разозлилась, было дело.

И всё равно, разговор с подругой, а после и с Владом заставил задуматься. Если раньше я не придавала особого значения некоторым высказываниям Матвея, то в один из вечеров, когда мы сидели и выбирали место, где будет проходить празднование первого совместного года, я обратила внимание на его слова:

— Заюш, да зачем нам праздновать здесь, в собственном доме? Я его выбирал для нас, а не для всех тех людей, кого мы пригласим. Тем более наши родители приедут. Пусть здесь поживут, вы пообщаетесь, а праздновать будем в ресторане.

Я тогда с сомнением возразила:

— Матвей, но я вообще не хочу такую официальную встречу, я хотела как-то по-семейному отметить. Да и что за дата такая? Мы всего год женаты.