Брат моего парня (СИ) - Вашингтон Виктория "Washincton"

Я резко обернулась.

В углу столовой стоял какой-то юноша — первокурсник, судя по виду — и отвернулся, как только наши взгляды встретились.

— Фух, — сказала Виджи. — Ну хоть один, который не шипит, а просто влюбляется, как все нормальные идиоты.

Я чуть не рассмеялась. Почти.

Но внутри стало… легче. На миллиметр.

Мне не хватало такого простого разговора. С Каем сейчас последнее, что хотелось делать — это говорить по душам. Да, он пытался быть рядом и защищать. Но так, как считал возможным, с учетом, что Коул его брат. Мне этого было недостаточно, к сожалению, хоть я и была ему благодарна. А Лира, которую я могла назвать единственной подругой, так рьяно защищала Коула, что мне казалось — встреться мы сейчас только сильнее расстаемся. Сейчас я была на нее зла, поэтому решилась держаться в стороне какое-то время. Мне не хотелось потерять нашу дружбу из-за него.

Виджи уже собиралась уходить, но вдруг остановилась. Развернулась так, будто что-то вспомнила — или всё это время подбирала слова.

Она наклонилась ко мне чуть ближе, локоток на стол, голос тише, чем до этого:

— Кстати… — начала она, обводя взглядом помещение. — Есть одна история. Не знаю, стоит ли тебе говорить, но… наверное, стоит.

У меня внутри что-то шевельнулось. Слишком знакомое чувство — ожидание удара.

— Говори, — сказала я.

Виджи кивнула и села обратно, но уже вполоборота, так, будто мы обсуждаем что-то запрещённое.

— Моя сестра училась здесь. Выпустилась три года назад, — сказала она. — И… ну… — она сжала губы, — было кое-что похожее.

Я замерла.

— Похожее? — повторила я тихо.

— Да, — Виджи посмотрела мне прямо в глаза. — У них на курсе была девочка. Тоже из небогатой семьи. Тоже получила грант. Тоже талантливая. Только… — она разгладила складку на салфетке, — не имела ни парня из семьи Коула, ни какого-то щита.

Я почувствовала, как в груди что-то стянулось.

— И что с ней? — спросила я, хотя уже знала, что ответ мне не понравится.

— Её… сожрали, — просто сказала Виджи. — За неделю.

Она произнесла это не жестоко и не с жалостью — просто факт, как врач, сообщающий диагноз.

— Сожрали? — переспросила я медленно.

— Да. — Она кивнула. — Моя сестра рассказывала: сначала — шёпотки. Потом — прямые намёки. Потом — истории, которые никто не проверял. Дальше — «она слишком много на себя берёт», «она не вписывается», «ей не место среди нас». Обычный набор.

— В итоге? — спросила я, чувствуя, как в животе холодеет.

— Она забрала документы, — сказала Виджи тихо. — Через неделю. Не выдержала.

Я вцепилась пальцами в стакан.

Неделю. Неделю.

Виджи продолжила:

— Та девочка была умная. Очень. Но… — она наклонила голову, — понимаешь, когда у тебя нет ни крыши, ни фамилии, ни человека, который может за тебя встать, тебя легче ломать. Гораздо легче, Рэн.

Она специально произнесла моё имя медленно.

Я молчала. Потому что внутри всё задвигалось, как корни под землёй.

Рядом проходили студенты, кто-то смеялся, кто-то ронял вилку, кто-то жаловался на преподавателя. Но я слышала только её слова.

Виджи посмотрела на меня внимательнее:

— Ты думаешь, всё это только из-за слухов? — спросила она тихо. — Или из-за парня, который… ну… — она скривилась, — явно не умеет держать язык за зубами?

Я не ответила. Потому что… да. Я думала так.

Только так.

— Но, Рэн, — сказала Виджи мягче, — тебе не кажется странным, что всё это началось так быстро? Так слаженно? Так будто… — она постучала пальцем по столу, — кто-то просто дал сигнал?

Я вдохнула. Резко. Слишком резко.

И впервые за эти дни внутри кольнуло что-то другое. Не только злость. Не только боль.

Понимание.

Она продолжила тихо, будто боялась, что кто-то услышит:

— Ты же понимаешь, что если бы ты не встречалась с Каем… если бы у тебя не было прямого отношения к их семье… тебя бы давно размазали.

Слова резали. Но я не могла отвернуться от правды, даже если она была отвратительной.

— Ты же видишь, — добавила она, — как здесь устроено. «Своих» — не трогают. «Чужих» — уничтожают. Ты… где-то между. И это бесит их сильнее всего.

Я медленно положила яблоко на поднос.

— То есть… — выдохнула я. — То, что происходит… это не только из-за слухов.

Виджи чуть улыбнулась уголком губ:

— Умная девочка. Ты сама всё понимаешь.

Она поднялась.

— Я не хочу тебя пугать, — сказала она честно. — Но лучше знать, чем не знать. И да, — она указала пальцем на мой поднос, — ешь хоть что-то. Падающая в обморок от голода девушка — идеальная цель.

Она развернулась и ушла, смешавшись с шумом буфета.

А я сидела, смотрела на свой кофе и ощущала, как внутри складывается новая картина.

Не слухи. Не случайность. Не просто злоба Коула.

Что-то большее. Глубже. Системнее.

И если они хотят сломать меня — они выбрали плохую цель.

Потому что если я уже стою…то падать я не собираюсь.

12

На улице стояла такая светлая, почти вымученная тишина, что от неё становилось только хуже. Я шла по двору между пар и чувствовала усталость в каждом шаге. Воздух был влажным после утреннего дождя, бетонные лавочки нагрелись под солнцем, и всё это создавалось впечатление нормального дня, совершенно обычного, если не считать того, что внутри меня стояла густая, вязкая тревога.

Я уже собиралась свернуть к аудитории, когда кто-то окликнул:

— Эй. Стой.

Тон — слишком уверенный, чтобы делать вид, будто это случайность.

Я остановилась и обернулась. Передо мной стоял парень — высокий, жилистый, с той ухмылкой, которая бывает у людей, считающих себя смешными и опасными одновременно. За ним, чуть позади, стояли двое его друзей. Такие же взгляды, такие же выражения лиц.

— Что нужно? — спросила я почти равнодушно, хотя внутри уже поднималась волна раздражения.

Он подошёл ближе, чуть наклонив голову, будто пытаясь заглянуть в меня.

— Да просто интересно посмотреть поближе, — сказал он лениво. — На ту самую знаменитость. Столько слушаю про тебя последние дни, что решил убедиться сам.

— Можешь не утруждаться, — ответила я. — Всё, что ты слышал, было глупостью. Впрочем, понимаю, что тебя устраивает питание исключительно слухами.

Он усмехнулся шире, будто я подала ему дополнительное развлечение.

— Какая колючая, — сказал он, и подошёл ещё ближе, так, что я почувствовала запах его дорогущего парфюма. — Знаешь, Рэн, если ты так активно распространяешься… в плане внимания… — он сделал жест рукой, словно рисуя что-то в воздухе, — мог бы ты хотя бы равномерно это делать? Чтобы всем хватило.

— Ты говоришь так, будто кого-то волнует твоё участие в этом распределении, — спокойно ответила я. — Смирись. Даже в самых абсурдных сплетнях для тебя места не нашлось.

Его ухмылка дёрнулась, стала острее.

— Слушай, не делай вид, что ты такая святая, — сказал он, хмыкая. — Вся университетская сеть гудит. Ты бы видела, как там тебе посвящают целые обсуждения. Даже интересно стало, насколько ты… щедрая. Вдруг и мне повезёт, а?

— Подозреваю, что нет, — я чуть наклонила голову. — Мне, знаешь ли, нравятся мужчины с интеллектом. Или хотя бы с попытками его симулировать.

Он схватил меня за запястье. Резко. С силой, которая сразу сказала мне, что он привык брать то, что хочет, через физическое давление.

— Ты будешь по-другому разговаривать, — сказал он, потянув меня ближе. — Когда понимаешь, что если ты уже легла под одного препода ради оценки, то для меня это вообще не вопрос. Я, между прочим, намного приятнее для общения и моложе.

Где-то на периферии сознания прошёл смешок его дружков.

Я смотрела ему прямо в глаза.

— Если ты сейчас не уберёшь руку, — сказала я ровно, — то узнаешь, насколько болезненным может быть удар коленом.

Он сжал сильнее, так как будто хотел доказать свою власть.