Твой рай - Лим Джехи

Сангхак женился на женщине, выбранной его родителями, давным-давно, предварительно даже не встретившись с ней. От нее у него был сын. Она назвала мальчика Сеуком. После рождения Сеука женщина сильно болела и умерла с наступлением следующего года. Преждевременная кончина не дала вырасти серьезным чувствам между супругами. Сына, которого только что отняли от груди, воспитывали старший брат Сангхака и его жена. Он и скитался в поисках заработка несколько лет, но не сильно преуспел, и даже когда он вернулся в родной город, удача не была на его стороне. Глядя на своего сынишку, Сангхак чувствовал разочарование и безысходность. Брат был так же беден, как он сам, но другого выхода Сангхак не видел. И он не знал, есть ли у них средства к существованию.

После приезда на Пхова он два раза пытался связаться с братом. На этом все. Он понятия не имел, доставлено ли брату письмо и деньги, которые он отправил с миссионерами. Время шло, но Сангхак все не мог накопить достаточно, чтобы вернуться на родину. Новости приходили от случая к случаю, словно шум волн в далеком море. В основном плохие. Радостных вестей почти не было. В какой-то момент Сангхак уже не хотел их слушать. Ему иногда снилось, как сын плачет в одиночестве. Это был крик, который никак нельзя было утишить. Он держал ребенка на руках и плакал вместе с ним. Когда Сангхак открывал глаза, пустая комната была наполнена лишь шелестом пальмовых листьев, покачивающихся на ветру.

Из уст Сангхака непроизвольно вырвался вздох, когда он вспомнил свои долгие отношения с Чансоком. Молодой человек был добрым и глубоким, а кроме того, трудолюбивым и честным. Чем больше Сангхак о нем думал, тем яснее понимал, что Чансок – человек без недостатков. И отношения, которые сложились между ними за семь лет совместной жизни в лагере, были исключительными. Временами Чансок был ему как младший брат, а иногда – как надежный друг, на которого можно было с легкой душой положиться во всем. Сангхака мучало то, что такого человека, как Чансок, пришлось трусливо кормить словом «судьба». Он чувствовал, что сделал что-то непростительное.

Чансок хмурился: ему показалось, что голова вот-вот взорвется. Он не мог оторвать ее от подушки и задавался только одним вопросом: где он умудрился так напиться? Чансок припомнил, как ходил по барам, смеялся и болтал со множеством людей, с которыми даже не был знаком. Похоже, приближался полдень: солнечный свет проник вглубь комнаты. Запахло едой. Чансок почувствовал подступающую тошноту. Он вообще смутно помнил, чем закончилась прошлая ночь.

Он грубо сорвал с Наен одежду. Наен вскрикнула всего раз и тут же замолчала. Чансок прикасался языком к ее губам, груди и мягким плечам. Облизывал и покусывал ее тело словно животное, а затем сильно и глубоко толкнулся внутрь. Что-то горячее вырвалось из его нутра и лилось бесконечным потоком. Наен дрожала.

Когда утром он проснулся от жажды, Наен лежала рядом с ним. Даже после свадьбы им было достаточно неловко вместе. Когда Чансок увидел рядом обнаженное тело Наен, он горько пожалел обо всем. Только тогда ему пришла в голову мысль, что они с Канхи стали совершенно чужими людьми. Воистину бессердечная. Как можно было принять такое решение, не поинтересовавшись мнением остальных? Сколько бы Чансок ни думал об этом, он не мог понять Канхи. Чем больше он ломал голову, тем крепче стискивал Наен. Теперь он совсем не хотел видеть и Сангхака. Он больше не доверял другу. Перед глазами Чансока стояло лицо Канхи в день свадьбы. Теперь она была женой Сангхака.

Наен прекратила уборку и посмотрела в зеркало. Ее щеки казались краснее, чем вчера, – как у смущенной новобрачной. Ее первая брачная ночь получилась странной. От одной мысли об этом ее лицо покрывалось румянцем. Наен почувствовала, как рука Чансока снова крепко обхватила ее. Она подумала о том, как он горячо ласкал ее тело, проходясь по шее и плечам, ее лицо вновь запылало.

– Я был пьян… Извини.

Это были первые слова, которые Чансок произнес, открыв утром глаза. И они прозвучали так, будто он до сих пор не был готов признать ее своей женой. Как можно говорить такое? «Извини» – после брачных обетов? Наен не было так плохо даже тогда, когда она узнала, что ее свадебное платье готовилось для Канхи.

Наен вспомнила женщину, которая помогала ей с подготовкой к церемонии. Она тараторила, словно завидуя невесте:

– Наш холостяк Чансок попросил меня сшить его специально для своей невесты. Я хороша в этом деле, и тем не менее европейское свадебное платье шила в первый раз, поэтому внесла некоторые изменения. Вы, должно быть, будете счастливой женой. Никогда еще не было здесь невесты по фотографии, которая выходила бы замуж в таком платье. Ах, вот бы мне такое!

Когда Наен впервые увидела платье, она тут же вспомнила наряд свахи с Пхова. Это было самое красивое платье, которое она когда-либо видела. Но свадебное платье было несравненно роскошнее и ослепительнее. Она была просто поражена тем, насколько тщательно Чансок готовился к бракосочетанию. Дело было не только в платье. Красочного постельного белья и косметики, купленных в китайском магазине, было достаточно, чтобы напомнить ей о богатом детстве.

– Говорят, что он и этот дом тоже купил в прошлом году. Это правда? – спросила женщина, одевающая Наен.

– Мы еще не обсуждали этого… – ответила Наен, стараясь скрыть волнение.

Интересно: то, как владелица парикмахерской или женщина из магазина тканей махали ей рукой каждый раз и приветствовали ее – так проявлялось уважение к ней как к супруге владельца дома? Только тогда Наен все поняла. Она прекрасно понимала, что нелегко заиметь собственный дом в чужой стране, и не могла избавиться от мысли, что это похоже на подарок с того света от родителей, сделанный из любви к ней. Как же сильно отец переживал за свою единственную дочь! Возможно, именно благодаря ему Чансок стал мужем Наен. Если отец и мог что-то сделать в мире живых после своей кончины, то наверняка это он помог ей встретить такого человека, как Чансок.

Наен впервые за долгое время думала об отце. Как бы ей хотелось, чтобы он сейчас был жив! Если подумать, не стоит слишком жалеть Канхи. Теперь каждой из них остается только жить своей жизнью. Разве у отца Канхи не было привычки так говорить? «Наен, сколько имущества оставил тебе твой отец? Если бы я управлялся с ним хорошо, этих денег нам хватило бы на всю жизнь. Мне так жаль!» Точно. Больше не нужно жалеть Канхи. Она ничего у нее не отбирала. На короткое время возникла некоторая путаница, но она нашла верный путь. Ее отец ведь и так щедро одарил семью Канхи, поэтому отношения с Чансоком стали компенсацией за несчастную жизнь, когда она росла в ветхом доме, в семействе, которое едва концы с концами сводило. Тут хоть сто раз передумай, а то, что сказал отец Канхи, было правдой. Но теперь все наконец вернулось на круги своя.

Разложив все по полочкам у себя в голове, Наен почувствовала себя очень легко и свободно. Она взяла с туалетного столика помаду и нанесла на губы. Теперь они выглядели влажными, как будто на них упал мокрый красный лепесток какого-то цветка. Наен долго смотрела на свое отражение: в зеркале виднелась прелестная женщина – и Наен видела ее впервые.

Время, когда зреет папайя

Папайя была распространенным фруктом, который рос повсюду на территории «Лагеря девять». Очень странно было видеть плоды размером с кулак взрослого человека, свисающие с высоких и стройных стволов. Листья по форме напоминали широко раскрытый веер взрослой пальмы, с длинными черенками. Маленькие, вытянутые белые цветы гроздьями распускались на концах толстых ветвей. Когда цветы опадали, светло-зеленые плоды папайи размером с горошину свисали один за другим с кончиков лепестков. Плоды срослись в одном месте, как будто конкурируя между собой, и сначала были зелеными, но по мере созревания становились ало-желтого цвета.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».