Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса

— Следили за мной, — я не спрашиваю, а констатирую. И спешу занять всё ещё моё место за директорским столом.

— Ну а как иначе? — разводит руками Рябинин и тоже усаживается в кресло. — Оберегаю ценные кадры. Я и за тачкой проследил, под колёса которой ты норовила броситься.

Гадство! И ведь, небось, действительно думает, что бросалась.

— Мне даже повезло увидеть, как ты праздновала свою свободу в «Трясогузке», — продолжает он веселиться.

— Мне очень лестно, что Вы так живо интересуетесь моей личной жизнью, но мусолить тему своего несостоявшегося замужества я не собираюсь.

И Рябинин понятливо кивает. С посерьёзневшим лицом он подаётся вперёд и спрашивает с явным беспокойством:

— Помощь тебе нужна?

— Можете повысить мне зарплату, а с остальным я и сама справляюсь, — бросаю с вызовом, уже догадываясь, что за этим последует.

— Что ж, отлично, тогда поговорим о финансах, — Рябинин постучал пальцами по столу и взревел: — Что за херня у нас с деньгами творится⁈

И понеслось дерьмо по трубам!..

Страшно хотелось закрыть глаза и уши, но этот натиск я выдержала с честью, не огрызаясь и не оправдываясь. Молча признавая правоту босса (ну а с кого ему ещё спрашивать?). И только нетерпеливо взглянула на часы — скорее бы уж началось это грёбаное собрание, где отольются некоторым мои страдания.

Рябинин остыл так же быстро, как и завёлся.

— Ладно, Александрина, после собрания договорим. А сейчас я ещё вот что хотел сказать, — он сощурился ещё сильнее, оставив лишь узкие щёлочки и спросил: — Ты ведь наверняка уже в курсе, что Вадим вернулся?

— Наверняка в курсе.

Ох, как же нелегко далась мне эта невозмутимость.

— Значит, и о том, что он будет работать здесь, ты тоже знаешь, — Рябинин ответил утвердительно, но его брови вопросительно взлетели.

— Мне прямо сейчас освободить это место? — я откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу. — Или подождёте до конца года?

— Ты о чём, Саш? — Рябинин изумлённо вытаращил на меня глаза. И так напомнил Айку в этот момент. Кажется, сейчас я впервые заметила их сходство. — Я и не планировал с тобой расставаться, ты меня вполне устраиваешь на своём месте (как будто это не он пять минут назад размазывал меня по кабинету). Но Вадима следует посвятить в нашу кухню, а лучше тебя с этим никто не справится. А там посмотрим, как у него будет получаться, а то, может, подсидит финансового директора.

— Хм, а наш Мамонов уже чует, что под ним седло горит?

— Давно уже чует, — рявкнул Рябинин. — Этого упыря следовало ещё год назад пнуть.

Согласна. Но прямо сейчас я не готова обсуждать соответствие финансового с занимаемой должностью.

— Пал Ильич, я не смогу, — отбросив сарказм и гонор, я смотрю в глаза близкому человеку и взываю к его пониманию: — Даже будь мы женаты, работать вместе — очень плохая идея. А сейчас это вовсе невозможно. Я не готова ежедневно встречаться с Вашим сыном и тем более общаться с ним. Можете считать, что это непрофессионально, истерично… но я не буду с ним нянчиться.

— С Вадимом не надо нянчиться, он взрослый и неглупый парень, — хмуро отвечает Рябинин, потирая подбородок. — Откровенно говоря, я планировал привлечь его к отелю в Сочи, но он сам упёрся в «Воронцовскснаб». Говорит, что ему это интересно.

Знаю я, что ему интересно!

— Саш, ну давай хотя бы попробуем, а? Тем более здесь никто не знает о вашем общем прошлом. А там… возможно, Вадим и сам перегорит. И, поверь, мне это только на руку. М-м? Что скажешь, дочь?

Я могла бы многое сказать. О том, как долгих пять лет склеивала себя по кусочкам, но собравшийся пазл только с виду кажется целым, а чуть тронь — он рассыплется и смешается так, что вряд ли я найду в себе силы создать его вновь. Я могла бы сказать о том, как ненавижу его сына, и как стану люто ненавидеть всех женщин в нашей компании, на которых он задержит свой похотливый взгляд. Я сказала бы, что не хочу его видеть никогда, потому что боюсь снова стать слабой.

Но ничего из этого я никогда не скажу Рябинину. Подозреваю, что он и сам о многом догадывается, и сейчас этот хитрый жук готовит мне ловушку.

— Мне надо подумать, Пал Ильич, — произношу тихо.

Говорю это лишь затем, чтобы не сорваться и не выдвинуть глупый ультиматум. Чтобы, наконец, закончить этот разговор и больше не смотреть в его проницательные глаза. Мне необходимо взять паузу, чтобы принять взвешенное решение.

— И сколько тебе нужно времени на подумать?

Надо бы сказать, что до следующего года, но телефонный звонок очень своевременно вторгся в наш затянувшийся диалог. Однако мой мобильник, который я выложила из кармана шубки, так и остался лежать на краю моего километрового стола, и прямо перед носом Рябинина.

— Я подам, — он взял в руку мой телефон и, уронив взгляд на экран, хищно улыбнулся. — Позднее договорим, не стану тебе мешать.

Жуткие, стального цвета глаза Гора уставились на меня с экрана. Да неужто вспомнил⁈ Переведя дыхание, я пропустила ещё одну трель и, когда приняла вызов, деликатный Рябинин уже исчез за дверью.

* * *

— Здравствуй, Саша, — произносит Горский своим порочным голосом.

И говорит вроде тихо, а холодком до нутра достаёт — это ж уметь надо.

Пока я ждала от него звонка, раз двадцать мысленно отрепетировала свой диалог, и столько же раз его меняла, в зависимости от моего настроения. В итоге я убедила себя, что должна поговорить с Гором спокойно — без обид и претензий, без сарказма и показного равнодушия. Просто поговорим, как хорошие добрые друзья.

— И тебе не хворать, Змей Анатолич, — шиплю ему в ответ неотрепетированную версию, а у самой от собственного яда едва зубы не склеиваются. — Ты о чём-то забыл мне поведать? Тогда говори быстрее, у меня дел по горло.

В дверь очень не вовремя раздаётся стук. Да пошли все на хрен!

— Язва, — я слышу, как Гор улыбается. — Какие планы на вечер?

— Хм… дай-ка подумаю, — я выгадываю несколько секунд, но в голову ничего путного не приходит. — Слу-ушай, а может, мне любовника завести?

— Ну если надумаешь, то заведи его как можно дальше отсюда, — Гор произносит это так тихо, что у меня ползёт озноб по позвоночнику, а я вспоминаю, что его нужно бояться.

— Это ты сейчас мне угрожаешь?

— Саш, я никогда тебе не угрожаю. И не стану этого делать. Тебе не надо меня бояться.

О, Господи, он даже на расстоянии видит меня насквозь. Это здорово отрезвляет и напоминает, почему мне всегда с ним было так неуютно.

— Ох, прямо камень с души. Это всё, Гор?

— Это не всё, Саша. Так что насчёт вечера? У меня есть для тебя подарок.

— М-м, откуп? — бросаю со злом и мысленно бью себя по губам. Дура! Это что, дружеская беседа по душам?

— При чём здесь откуп? Это просто подарок дорогой мне женщине.

«Дорогой… но не любимой», — делаю мысленную галочку.

А в дверь снова кто-то ломится, и прежде, чем этот кто-то ввалится в мой кабинет, я выкрикиваю с раздражением:

— Меня нет!

— Для меня? — спрашивает в трубку Гор.

— Нет, это я не тебе. Послушай, у меня нет никаких определённых планов, но лучше давай ближе к вечеру созвонимся. Сейчас я правда очень занята.

— Хорошо, — соглашается, и пока он не сбросил вызов, я почти выкрикиваю:

— Егор, подожди, — перевожу дыхание, — ты извини меня за грубость. Просто на работе всё сложно, и я вся на нервах.

— Тебе не за что извиняться, — в голосе звучит насмешка.

И правда не за что. Вот идиотка! Так ждала от него слов прощения, и сама же рассыпалась в извинениях. Вот как он это делает? Интересно, а Горский хоть когда-нибудь в своей жизни просил прощения? Он же наверняка и слов таких не знает.

— До вечера, Саша, — всё с той же едва уловимой насмешкой произносит Гор, но я не позволяю ему отключиться.

— Егор, скажи, а почему ты всегда один?

— Наверное, я не умею быть вдвоём.

— Но ведь со мной ты пытался…

— Может, потому что ты была против?