Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

— Отец слишком мягок с тобой. Но я — не он, и твой острый язык с рук спускать не намерен!

— Я тебе ответила! Оставь меня в покое! Не трогай меня, умоляю… — я готова была расплакаться от боли в плечах, от мертвой хватки.

— Стыдно выдавать тебя замуж невоспитанной, — хлестко ударил он словами.

Наметанный глаз заметил руку. Тяжелую. Мурад был хуже отца, и я всегда боялась оставаться с ним наедине. Даже из университета старалась возвращаться позже — засиживалась в библиотеке и просила папу забрать меня, когда все уже были дома.

— Еще хуже выдавать тебя после твоих гулянок, — процедил Мурад.

Внутри поднялся жар, он через слезы и отчаяние выходил. Я опередила его. Не дала себя ударить — ударила первой.

Пощечина. Моя вторая в жизни.

Я поняла, что в обоих случаях защищалась. Только если перед Эмилем было стыдно, то перед Мурадом — ни капельки.

Я издала невнятный звук, когда брат схватил мое запястье. Отвернула лицо, закрыла глаза.

Готовилась к ответу.

Еще никто в нашей семье не поднимал руку на мужчину. Колени подогнулись, я медленно оседала на пол Мураду в ноги. В глазах потемнело — организм дал сбой.

Меня отпустили. Хватка на запястьях ослабла, я не верила своим глазам. Родители с младшим братом обещали вернуться к вечеру, и Мурад вполне мог вполне заняться моим воспитанием — ремни он носил тяжелые и, в отличие от отца, не пренебрегал таким способом.

— Я не понял… — голос, полный гнева.

Я остервенело вытерла лицо и подняла глаза. Нежность захлестнула меня с головой — Эльман, мой старший брат. Он оттолкнул Мурада, и тот отлетел в стену. С полки попадали мои детские игрушки.

— Что тут происходит?!

— Воспитание происходит, — оскалился Мурад. — Ее дома не было неделю, ты в курсе?!

Эльман держал себя в руках, но было видно, что ему сложно это дается. Он прижал Мурада к стене:

— Я видел, как ты с ней обращался. Кто тебе позволил?!

Он проорал это в лицо Мураду. А ко мне подошел и нежно поднял с пола. Я уткнулась ему в грудь и вдохнула родной запах.

Его грудь вибрировала, а руки дрожали. Он гладил меня по волосам, мой старший брат.

— Я буду говорить с нашим отцом. А теперь вышел из ее спальни, — пророкотал Эльман.

Мурад послушался сквозь зубы. Право младшего не позволило остаться.

Проходя мимо, Мурад гневно пообещал:

— Попробуй скажи отцу. Развяжешь войну, Эльман.

Глава 16

Мы с братом сидели на моем диване, расположенном у окна. Вид из него потрясающий, в детстве я просто обожала сидеть здесь и рисовать. Только я, только лес и сладко пахнущая тишина.

Я положила голову ему на колени.

Эльман перебирал мои волосы и дарил чувство спокойствия. Брату было двадцать девять, но он до сих пор был один. Стыдно признаться, но я была этому рада — в его присутствии меня никто не обижал.

— Не надо папе говорить, — попросила я. — Меня скоро здесь не будет, а Мурад сильно обидится на тебя. Ты же знаешь, как он обожает отца и все делает, чтобы быть хорошим сыном.

— Как долго это длится, София?

— Два года. Поздно прихожу, гуляю не с теми девочками, меня рядом с одногруппниками увидел…

— Почему ты не сказала мне раньше?

— Он делал это крайне редко и лишь тогда, когда никого не было рядом. Родители ведь часто куда-то летают: либо в отпуск, либо тебя навестить в Петербург. К их возвращению лицо заживало… да и никто бы не поверил, Эльман!

— Я бы поверил!

— Прошу тебя, не говори отцу… Мурад съехал прошлой осенью и стало полегче. Я не хочу войны, брат.

Мы просидели так до позднего вечера, пока не вернулись родители с младшим братом Дамиром. Под недовольным взглядом Эльмана я замаскировала неровности поврежденной кожи тональным кремом и непринужденно улыбнулась в маминых объятиях.

— Диана, приготовьте ужин, — распорядился отец. — Мне надо поговорить с сыновьями. Потом София.

— Хорошо, — нахмурилась мама и тревожно посмотрела на меня. — Поможешь приготовить мне ужин, детка?

— Да.

Кухня в доме была большая. Папа, наверное, специально для мамы такую делал, потому что она любила готовить. Весь вечер мама что-то явно хотела спросить, но смелости долго не набиралась, да и Дамир бегал где-то рядом.

— Дочка, папа после ужина ждет тебя у себя, — оповестила она.

— Я слышала.

— Если у тебя есть, что мне рассказать, поделись. Пожалуйста. Я помогу советом.

Мама ласково погладила меня по руке, призывая к себе. Я спрятала запястья. Если бы она знала, что вытворял Мурад… ей бы стало плохо. Однажды она призналась мне, что не хотела бы воспитать сыновей жестокими.

У нее это не получилось.

— София, папа пробивал камеры той гостиницы, возле которой он тебя нашел. У тебя есть шанс признаться мне… если ты сделала что-то ужасное, я буду тебя защищать.

Я поджала губы и не подала виду, что сердце рухнуло. Папа пробивает камеры.

Если Эмиль хоть чуточку пощадит меня, то на камерах я буду одна. Если же нет… эту ночь я не переживу.

— Поделись, детка, — настаивала мама.

— Я не хочу выходить замуж за Басмановых, — выпалила я. — Они жестокие. Наверняка. Ты защитишь меня?

Я прямо посмотрела на маму, но та отвела взгляд.

— Басмановы договорились с твоим отцом без моего согласия. Я ругалась с ним, грозилась уйти. Это привело лишь к тому, что твой отец стал жестче.

— Мама, я не хочу. Я обычного мужа себе хочу. Который любить меня будет, мама.

— Папа не даст тебя в обиду, детка. К тому же, ты не знаешь Руслана Басманова. Возможно, он тебе даже понравится… — мама улыбнулась и взяла тарелку, чтобы в ней погреть мясо.

Я отвернулась, продолжив нарезать салат.

Нечего было плакаться. Мама бессильна в мужских вопросах и сделках вроде меня.

— Прости меня, — повторила мама.

— Ты ничего не сделала, чтобы отец изменил решение, — жестко заключила я.

Мама выронила тарелку из своих рук. Я не помогла ей собрать с пола еду, упрямо нарезая салат.

Продали. Как вещь продали.

Ужин проходил напряженно. Между родителями царила гармония, лишь только я чувствовала на себе недобрый взгляд Мурада.

— Эльман, как у тебя дела на заводе в Петербурге? — спросил отец.

— Дела идут в гору. Скоро будем расширяться. Ты был прав, когда посоветовал мне занять нишу строительного бизнеса.

— Это твое, я чувствовал, — улыбнулся отец. — Ну, Мурад, как дела в университете? Не разочаровался в юридическом?

— Вообще не разочаровался. Да и сестра всегда под присмотром, в одном студенческом городке учимся, — довольно проговорил Мурад.

Я смотрела в тарелку молча.

Игра слов. Не более.

Они уже все обсудили в кабинете, а это просто игра на публику, чтобы нам с мамой показать, какие хорошие сыновья выросли. Папа ни на кого из детей денег не жалел. В его защиту стоит сказать, что и на меня тоже. Все самое лучшее: дорогая одежда, большой дом, высшее образование. Эльман и вовсе учился заграницей, но мне этого не светило.

— Дамир, в школе все хорошо? — прищурился отец. — Как прошло сегодняшнее занятие по боксу?

— Супер, пап. Когда я вырасту, то тоже буду строителем! — ответил малой. Ему было всего двенадцать.

Мама тихо рассмеялась, взглянув на младшего сына.

— Малыш, Эльман у нас не строитель. Он директор. Как и папа.

Обо мне не спросили. Папа так наказал — молчанием. Я доела, поблагодарила за ужин и уже хотела вернуться в спальню, как отец обратил на меня свое внимание.

— София, можешь подниматься в мой кабинет. Я скоро подойду.

Я послушно кивнула. Взгляд заметался по столу в поиске поддержки.

Я нашла ее в глазах Эльмана.

— Мам, пап, я переночую сегодня у вас, — решил он.

Родители были рады. А у меня вырвался вдох облегчения — брат не даст меня в обиду, даже если Эмиль не позаботился обо мне и не вырезал из камер то, как мы проводили ночи вместе.