Отдай свою душу (СИ) - Ласка Уля

Сквозь сон чувствую на себе чей-то взгляд… Раскрываю глаза… Бл. ть!..

Хмурые брови, выдвинутый вперёд подбородок, и глаза готовые испепелить меня прямо здесь и сейчас. И это не Петя…

— Доброе утро, Фёдор! — приподнимаюсь я на локте, протягивая ему руку и походя оценивая обстановку… Бл… хуже на придумаешь… Одежда на полу, хоть поднос не перевернули и на том спасибо… мы с Энджи под одеялом. Она почти полностью под ним, только несколько прядей стелятся по подушке.

Федор намерено игнорирует мою руку. Крепче сжимает челюсти и превращается в маленького Ивана Сергеевича.

— Если обидишь маму, я тебя убью, — спокойно, без излишней угрозы и злобы. Меня проинформировали.

— Я понял, — отвечаю и до безумия завидую этому пацану, у которого хватает мужества сказать такие слова незнакомому, по сути, мужику. Да, за ним вся семья и ему никогда не придётся выполнять свою угрозу, потому что это сделают за него. У меня никогда никого не было и я ни разу не посмел сказать подобного отцу про маму, хотя иногда очень хотелось… А когда смог, мамы уже не было, но была Света и это хоть частично оправдывает меня в моих же глазах.

Федя разворачивается. Подходит к столу, что-то на нем оставляет и выходит из комнаты.

Это маленький ярко-красный лист с чёрными пятнышками по краям.

— Эндж, милая, я знаю, что ты проснулась. Вылазь, — засовываю руку под одеяло, пытаясь ухватить хоть за что-нибудь. Она ныряет глубже и выползает уже с другой стороны кровати.

— Не обижайся! Федя — добрый, он нагрубил от неожиданности, у них с Петькой чаще всего первая реакция — агрессия, — извиняется она.

— Эндж, ты должна с ним поговорить. Сейчас, — настаиваю я.

— Зачем? Что я ему скажу? — почему-то у неё на лице кроме смущения я явно вижу и испуг.

Обхожу кровать, садясь с ней рядом. Протягиваю Федин листок.

— Что какие бы люди не появлялись в твоей жизни, мальчишки всегда будут оставаться её главной частью.

Подносит лист к губам. Делает глубокий вдох. Уголки глаз увлажняются. С трудом сглатывает.

— Думаешь они мне поверят? Первые пять лет их жизни я делала все в точности до наоборот.

Слезинки всё-таки срываются, прокладывая влажные дорожки по щекам. Притягиваю её к себе под бок, целуя в ухо.

— Неправда, просто делала ты все через ж. пу и результат был соответствующий.

Фыркает, пытаясь вырваться. Не отпускаю. Прекращает.

— Научишь как правильно? — с грусной ухмылкой.

— Чему сумею. Остальное на Свете, зря что ли Пашка на ней женился.

Тихий смех.

— Эндж, тогда в первый раз в универе ты наорала на меня из-за ревности?

Она опять напрягается.

— Он никогда мне так не улыбался… — закрывает лицо ладонями пытаясь при помощи дыхания справится с подступившими слезами.

Пересаживаю её к себе на колени, убираю руки от лица, легко прикасаюсь к губам.

— Мы все исправим, обещаю!

Обхватывает, с силой прижимаясь и утыкаясь мне в грудь.

— Спасибо, Жень!

— Для тебя всё, что пожелаешь, родная!

Я в душ, Энджи на поиски Феди, предварительно разместив листок между страницами толстой книги.

Ранний подъем, а это значит, я не опаздываю и Регина будет довольна. А её хорошее настроение — мой шанс опять освободиться пораньше. Изучение метки Ставра порадовало, мазь реально творит чудеса, посмеиваюсь, что Эндж будет разочарована таким скорым изменением размера и цветовой гаммы. Я полностью одет.

Энджи за руку с Федором.

— Здравствуй, Женя! — очень официально. — Я рад, что ты не обиделся. Друзья? — вымучено, но с чего-то нужно начинать. Протягивает руку. Пожимаю её. Энджи целует его в щеку и поднимает на руки.

— Ма-а-ам! — Эндж, ну, кто так бесцеремонно вторгается в мужские разговоры! Детка, тебе ещё учиться и учиться!

Договариваемся, что она вывезет меня сейчас с территории дома. Энджи сегодня уже в универ, и если ничего не поменяется то, я встречу её после пяти.

Три, четыре, пять поцелуев на прощанье, мы выходим из комнаты, спускаемся по лестнице, идём через гостиную в прихожую.

— Доброе утро, Евгений Егорович… Эндж… — холодно здоровается с нами комфортно расположившийся на диване в гостиной Иван Сергеевич.

Глава 10

Евгений

— Пап, — Энджи делает шаг вперед, пытаясь прикрыть меня собой. Она без своих высоченных каблуков, в связи с чем, мне прекрасно видна ухмылка на лице Верова. Успеваю схватить за талию и не без усилий и её недовольного бурчания переместить себе за спину.

— Доброе утро, Иван Сергеевич! — делаю несколько шагов, оказываясь перед ним и протягивая руку. Медлит совсем чуть-чуть, ровно столько, сколько нужно, чтобы показать, кто здесь главный. Хм… Я и не претендую…

Здоровается, крепко, но без наигранного бахвальства силой, как непременно бы сделал отец.

— Пройдём в мой кабинет, — внимательно следит за моей реакцией, это профессиональное, сеть охранных агентств под его руководством успешны не только из-за удачно сложившихся обстоятельств, но и из-за самого Верова, который вкладывается в них по максимуму. Иван Сергеевич — трудоголик, единственная брешь — дети. Женщины не выдерживают конкуренции. Когда я только заинтересовался семьёй Веровых, мне был очень любопытен этот феномен её главы. И я копнул глубже — Иван Сергеевич никогда не выбирал только внешность, все его женщины были интересны, далеко не глупы и всегда уходили от него сами, при этом, как правило, сохраняя с ним вполне дружеские отношения.

Когда я отправил своего человека проверить эту хрень, он принес мне запись беседы с Радой, женщиной, которая пробыла рядом с Веровым около пяти лет и всё равно ушла. Каким образом Григорьев смог развести её на такую откровенность — загадка, в очередной раз доказав, что не зря получает деньги. Оказалось всё довольно банально, когда ты ежедневно видишь на какие чувства способен человек и сколько из них приходится на твою долю, рано или поздно тоска даёт о себе знать…

— Пап, — всё-таки пытается вклиниться Эндж.

— Позавтракай и накорми, пожалуйста, детей, с тобой я поговорю после Евгения Егоровича, — также спокойно и холодно.

Энджи отступает. Я опасался, что вспылит, но нет. Всё больше понимаю, что сделал слишком много поверхностных выводов из имеющейся информации и они мне мешают. Говорю ей только губами, что все хорошо. В глазах ещё отражается беспокойство, но она берет себя в руки, светло улыбается, на мгновенье сжимает мою руку и уходит в сторону кухни.

Иван Сергеевич кивком головы приглашает следовать за ним. И продолжает, когда мы уже расположились — он — за рабочим столом, я — напротив:

— Евгений Егорович…

— Женя, — предлагаю я.

Этот момент я запомню навсегда — его брови взлетают вверх, лицо вытягивается, глаза округляются. Минутная заминка. Ветров подаётся вперёд, уперев локти в стол, соединив руки и скрестив пальцы. Своей лояльностью я явно смешал ему все карты. Но принятие быстрых решений — его ежедневная практика.

— Же-еня… — чуть растягивает он моё имя. И меняет тактику. До моего предложения он хотел начать первым, сейчас же, в глубине глаз читается интерес и вызов. Он хочет знать, что я ему скажу.

Я честен, потому что в таких делах нелепые, преувеличенные и ничем не подкрепленные обещания звучат настолько хреново, что я на месте отцов, которым они даются, сперва ржал бы в голос, а потом пинками выпроваживал таких претендентов. О чувствах вскользь, Иван Сергеевич не дурак и, я очень надеюсь, что и так понимает, меня бы здесь не было, не будь я в них уверен… хотя, степень его вовлечённости в наши с Энджи дела меня все равно беспокоит. Если она делится с ним всем? Руки холодеют… Да нет, не может быть, потому что после всей той лажи, которую вытворил, я бы на его месте снял себя из снайперки ещё на подходе к дому… Далее я затрагиваю тему, которая тут же привлекает его внимание ещё больше, и чётко очерчивает напрягшиеся шейные мышцы. Это то, с чего, вероятнее всего, он собирался начать. Моё, на данный момент, довольно нестабильное положение в бизнесе и повышенная уязвимость, которая приходится на долю моего близкого окружения. То, о чём предупреждала Регина. Я превращаюсь в бизнесмена, который представляет свой проект, по мере продвижения которого, понимаю со всей ясностью… без его одобрения у меня ничего не получится. Не с Энджи, с изменением той реальности, на которую я настроился ради неё.