Отдай свою душу (СИ) - Ласка Уля

Заканчиваю и зависаю в прострации. Сейчас именно Веров держит нити моей судьбы в своих руках и как бы я не пытался себя успокоить, что даже в случае отказа, у меня останется масса вполне приемлемых вариантов, но тот единственный и самый желанный полностью зависит от решения отца Эндж. На его месте я бы сказал… нет… Потому что это ему придется многое поставить на кон. Непродуктивно. Более того, опасно. Эта мысль топит меня, заставляя судорожно глотать воздух, чтобы не задохнуться, когда услышу его решение.

Иван Сергеевич не торопится. Мстит за ночь?.. Имеет право… А потом мгновенно подобравшись, устремив на меня свой жёсткий взгляд, произносит:

— Евгений Егорович, — и это звучит, как тот самый выстрел из снайперки — глухо, едва слышно, но точно в цель.

Далее он говорит общие фразы про наш с Энджи возраст и ещё какую-то банальную херню. Не вникаю, и не обращая внимания на шум рушащихся надежд в ушах, пытаюсь сконцентрироваться и найти среди информации, которой владею, ту, что может заставить изменить Верова ход направления его мыслей. Он, судя по всему, замечает моё ментальное отсутствие.

— Женя!

Меня, уже изрядно нахлебавшегося воды, хватают за шкирку, вытаскивая на сушу. Иван Сергеевич скорее всего тоже надолго запомнит мою физиономию в тот момент.

Или нет… Запомнит он то, что стало с ней после того, как сообщает следующее. Мне предлагается слияние… В котором я условно заинтересован. Фирме действительно выгодно это расширение. Благодаря бизнесу Верова, я обретаю необходимую поддержку, уже открыто противопоставляя себя отцу и выходя на полную независимость. Плюс расширение активов и однозначное укрепление позиций на рынке. Но мне абсолютно непонятны мотивы Ивана Сергеевича. Я не просил руки его дочери и даже учитывая то, что подобное намерение имеется в моих планах, с его стороны более чем опрометчиво предлагать подобную сделку. Его бизнес успешен и такое слияние — нонсенс, от которого он не получает никаких преимуществ, только потерю независимости и процентной части в пакете управления.

— Иван Сергеевич, вы умираете? — я все ещё не могу поставить свою челюсть на место и это единственная версия, которая может хоть как-то объяснить его предложение, да и то с очень большой натяжкой.

— Нет, наоборот, только собираюсь начать жить, — лицо теряет привычную холодность, на смену которой приходит хитрая, довольная улыбка и по-детски искрящиеся глаза. Моргаю, пытаясь прогнать наваждение. Но ничего не исчезает, более того, лучи позднего октябрьского солнца проникают сквозь окно кабинета, подсвечивая Верова со спины, в точности передавая образ светящегося от счастья человека.

А до меня, наконец-то, доходит, он хочет провернуть со мной то, что я попытался предложить вчера Регине. От осознания того, что меня пытаются использовать, причём в открытую, по коже пробегает неприятный холодок.

— Моё предложение затрагивает ваши отношения с Энджи лишь опосредованно, да и даже при неблагоприятном их развитии, — не надейтесь, Иван Сергеевич! — обеспечивает и тебе, — ага, "тебе", меня все-таки включили в ближний круг, — и моей семье бОльшую безопасность, которую при других обстоятельствах, мы вряд ли бы сумели обеспечить. Но, естественно, я отдаю себе отчёт, что это дело ни одного дня, да и ты, Женя, хорошенько все обдумав, возможно, посчитаешь моё предложение неуместным.

Теперь это улыбка самого искусителя… Ну, да, Рудов, думал самый умный? Прикидываю, сколько хотя бы приблизительно может занять вся эта херня и прихожу к выводу, что по меньшей мере ближайшие полгода мне светит такой график, что обещанию Эндж о совместных ночах без сна можно спокойно помахать рукой. Отсутствие сна останется, только заполнено оно будет сраной, мать её, работой…

— Если ты согласишься, то на время урегулирования всех наших проблем, безопасность семьи на мне, и буду очень благодарен, если ты донесешь до Энджи важность её соблюдения.

Молчание.

— Как ты мог убедиться, у неё с этим бывают проблемы, — вздох уже со всем смирившегося человека. — Твоя машина в гараже. Решение буду ждать завтра к обеду.

Ветров поднимается давая мне понять, что разговор окончен. Короткое рукопожатие.

— Будь добр, пригласи Энджи.

Выхожу из кабинета и тот час же отказываюсь прижатым к стене.

— Что он сказал? — голос Эндж звенит от напряжения. Сколько мы говорили — тридцать-сорок минут? Я бы тоже напрягся.

— Послал… за пером жар-птицы, — лёгкий удар в плечо и обиженный взгляд. Эндж, да, ради тебя я хоть круглосуточно готов пахать, только бы ты вот так была рядом. Обнимаю и вдыхаю аромат малинового чая, оставшегося на её губах. Не даёт себя поцеловать, а серьёзно сообщает:

— Я с тобой!

— Куда?

— За пером, Рудов! Ты же сам сказал, — и уже сама перехватывает мои губы проходясь язычком по зубам и ныряя глубже, провоцируя на ещё более откровенные действия.

— Энджи, я жду! — раздается из-за двери кабинета.

— Ты меня подождешь? — мне с тревогой.

Смотрю на часы, моё "вовремя" грозит превратиться в опоздание. Качаю головой, целую так, что пиджак был бы сейчас очень кстати.

— Как поговоришь с отцом сразу же позвони.

Кивает и быстро скрывается в кабинете. Ох, Иван Сергеевич, надеюсь после вашего разговора с дочерью я в вас не разочаруюсь…

Машина, и правда, в гараже, никаких следов вскрытия. Ну да, здесь тоже все профи. Выезжаю, кивая ухмыляющимся охранникам. Добираюсь удачно, хоть и небольшим опозданием. Энджи ещё не звонила. Время есть. Может Веровы склонны с долгим обстоятельным беседам.

Мне нужно срочно все обсудить с Региной. Затрудняюсь предсказать ее реакцию… Но надеяться на равнодушие точно не приходится. Секретарь предупреждает, что Регина Викторовна занята в переговорной. У нас это значит — Рудов, даже думать не смей показываться на глаза! Это ж кто к нам пожаловал?

Прямиком направляюсь в спецкомнату, включаю мониторы. Хм… А ты быстро соображаешь. И что есть, что предложить? Или просто с угрозами?

Глава 11

Энджи

Движение глазами, приглашающее присесть. Я знаю отца и под маской холодности сейчас явно вижу обеспокоенность.

— Поговорим?

— Конечно, — прикидываю я с чего начать.

— Мне бы очень не хотелось обижать тебя, дочь, — да, Энджи, ты попала, — но я не совсем понимаю логику твоих действий. Заполнишь пробелы?

Бл…, пап, а то ты меня не знаешь… Покаянно молчу…

— Хорошо, — вздыхает. — Ты не порвала с Богданом, потому что не была уверена в своих чувствах к Рудову? Что изменилось?

Он все делает правильно, хочет задеть мои чувства, чтобы получить честный эмоциональный отклик. Только так я буду честна и с ним, и сама с собой.

— Всё! Я люблю его! Хочу прожить с ним долго и счастливо и умереть в один день!

Господи, что я несу… Нет, я, действительно, хочу всего этого, но представляю как оно звучит со стороны… а в контексте скольких наших реальных встреч с Женей? Шести? Бл. ть! Да, мы уже практически неделю вместе, и знаем друг друга как облупленных, можно жениться с чистой совестью!

Отец съезжает ниже в кресло, облокачивается на правую руку, упирая указательный палец в висок.

— Да? Я помню. Про Романа ты говорила тоже самое, — не обижаюсь, весь наш разговор направлен на чёткое формирование цепочки — факты — обстоятельства — выводы. И когда мне в будущем захочется завопить "почему?", меня просто ткнут в неё, указывая на несовершенство структуры…

Грустно ухмыляюсь:

— Тебе подойдёт ответ, что с ним совсем по другому?

— Не сомневаюсь, — такая же ухмылка в ответ. — Его ответ о чувствах к тебе мне понравился больше.

Почему-то щеки предательски начинают краснеть, хотя со мной такого отродясь не бывало…

— И именно поэтому я не буду напоминать о том… Хотя, нет… Все равно напомню, сколько раз я предупреждал тебя с ним не связываться!!! Ну, что ты улыбаешься?!!