Неверная (СИ) - Романовская Кира

— Ты не хотел разбираться тогда, что изменилось сейчас?

— Многое. — ушел от ответа Влад.

«Ничего не изменилось…» — сказала сама себе Ида. Она закусила губу, сдерживая слова, которые вертелись у неё на языке — что Влад ошибается и сейчас, поэтому для Иды всё было по-прежнему. Капля надежды, которую дала ей Галина, вытекла вместе со слезами, которые начали течь из её глаз.

— Он помнит меня? — всхлипнула Ида. — Наш сын меня ещё помнит?

— Конечно, он помнит.

— Он думает, я его бросила? — ещё громче всхлипнула она.

— Нет.

— А что он думает? Что ты ему сказал? — дрожа всем телом, спросила Ида.

— Он думает, что ты умерла… — глухо ответила Влад.

— Что?! — хриплым предсмертным криком закричала Ида. — Ты сказал, что я умерла?!

— Нет, Ида, нет. — попытался успокоить её Влад. — Я не знал, что сказать… Поэтому не говорил ничего.

— Не говорил ничего?! — взвыла Ида. — Я просто исчезла из его жизни и ты ничего не сказал?

— А что я должен был ему сказать? Правду?! — вспылил Влад и тут же осекся. — Ида, извини, я не хотел снова тебя задеть. Я знаю, что это была не правда, ложь, которую мне скормили…

Под судорожные всхлипы от своей жены, Влад порылся в карманах и вытащил свёрнутый вчетверо белый лист и протянул его Иде.

— Димка нарисовал, для тебя.

Больная на секунду перестала плакать, дрожащей рукой взяла лист и развернула его. Димка, довольно сносно и похоже нарисовал её саму, папу и сына, держащихся за руки около дома и вывел неровные буквы, которые сложились в слова: «Мама, я тебя люблю! Выздоравливай скорее, я тебя очень жду и скучаю.». Ида бессильно уронила дрожащие руки на койку.

— Ты сказал ему, что я в больнице?

— Я сказал ему, что мама скоро вернётся домой…

— Домой? — с диким ужасом в глазах переспросила Ида. — Куда домой? Ты меня выгнал оттуда и велел никогда не возвращаться.

— Ида, я виноват перед тобой, я идиот, я таких дел наворотил, что мне перед тобой не оправдаться! Я знаю, ты обижена. Прости меня, пожалуйста, прости! — с надрывом в голосе выпалил Влад. — Кому-то было очень надо нас разлучить, и у них получилось! Я был ослеплен собственной ревностью и увидел то, что захотел, но всё было по-другому! Я должен был тебе поверить! Должен был всё узнать сам, а не с чьей-то подачи! Прости меня, Ида! Ты ни в чем не виновата, слышишь? Ты ничего не делала! И у тебя ничего с ним не было! Он пытался, но ничего не было, слышишь? Меня обвели вокруг пальца, как дурачка!

Ида замотала головой, слушая, как Влад пытается обвести вокруг пальца уже её.

— Хватит! Я умоляю, прекрати! — взмолилась Ида сквозь рыдания. — Уходи! Я не могу больше! Не могу!

Это издевательство над ней прекратил врач, который зашел осмотреть пациентку. Замешкавшись на входе, он всё же решил прервать разговор мужа и жены. Влад ничего не мог больше ей сказать, да Ида и не слушала, глухо рыдая под одеялом, которым накрылась с головой.

Её истерика не закончилась даже тогда, когда Влад ушёл, лишь успокоительное заставило её уснуть глубоким тревожным снова. Но проснувшись вечером и увидев лист бумаги на своей тумбочке, Ида разревелась опять, проматывая в голове разговор с Владом. Он нес какую-то чушь, что услышал от наркоманки и её парня актера жигало. Ида в неё не верила, а вот муж похоже верил. Или это была красиво сочиненная для неё ложь? Ты не виновата, вернись я всё прощу?

Она всё думала, почему он с ней не разводился? Это же было для него легче легкого? Лишить родительских прав гораздо сложнее. И тут до неё дошло. За высоким забором особняка, в отсутствии в стране работающего закона о домашнем насилии, имея связи и деньги, непокорную и неверную жену можно наказывать без всяких последствий для репутации и свободы.

В полиции смотрят сквозь пальцы на заявления о насилии со стороны мужа, а если муж носит фамилию Ковалевский все заявления будут теряться, исчезать в пасти бюрократического чудовища, пока Ида в супружеской спальне будет замазывать синяки и замаливать грехи, стоя на коленях. Любовь к сыну не даст ей уйти. Влад сегодня чётко дал ей понять, что вопрос о её возвращении домой уже решен. Вот почему муж всё ещё оставил её своей женой, скоро она станет домашней девочкой для битья. Уже стала, и это только начало, он просто показал ей, что будет, если она не согласится на новые условия их брака. Одного Ида не понимала — почему он возник в её жизни только спустя три года?

*****

«Она жива, это главное, она жива.» — повторял на взлете самолета Влад про себя, как мантру для успокоения. Когда он услышал в трубке сбивчивую речь Виктора, охранника с собакой, что караулил Иду, внутренности Влада сжались в тугой кокон и холод отчаяния и боли пробрал до самых костей. Его Иду, его маленькую Иду, что всегда смотрела на него с такой доверчивой простотой и любовью, вчера ночью жестоко избили.

Били сильно и наверняка, ногами, даже когда она упала на землю, её просто добивали, чтобы больше не встала. Влад закрыл лицо ладонями и ощутил как его лоб покрылся крупными каплями пота, он расстегнул несколько пуговиц рубашки и уставился в иллюминатор, чтобы хоть немного отвлечься и успокоиться.

Но в его воображении он раз за разом видел свою хрупкую малышку, лежащую в грязи, всю в крови, и стонущую от боли. Она даже не успела позвать на помощь, нападавший был слишком силен. И если бы не Виктор, который предусмотрительно поставил скрытую камеру на этаже Иды, и выходил каждый раз следом за ней из подъезда вместе с псом, последствия были бы печальны. Виктор потерял её из вида, и лишь пес залаял и потащил его в темный переулок, где избивали Иду. Нападавший, услышав лай и несущегося со всех ног пса с раскрытой пастью, очень быстро убежал за угол, где у него была припаркована машина. Конечно, без номеров, естественно в угоне. Профи, не случайность, не грабёж и не попытка изнасилование, а целенаправленное убийство. В больнице он столкнулся с суровыми реалиями медицины, а потом и образования, в лице воинственно настроенной престарелой учительницы. Отчитала его, как пацана, и он промолчал, потому что понимал, что виноват, сильно виноват. Когда он увидел, что сделали с Идой, сердце будто полоснули ножом, она ведь такая хрупкая, а её будто под грузовик кинули. Повезло, что все кости и органы целы, даже селезенка не порвана, остальное заживет.

Она не приняла от него ни извинения, ни цветы, и когда она прямо сказала Владу, что знает, что это он сделал, ему полоснуло по сердцу второй раз. Вот кто он для неё — униженный мужчина, который способен на избиение собственной жены. И он так хотел ей всё рассказать, упасть на колени и молить, чтобы простила, такого идиота как он. Хотел, но не смог, слишком гордый… Из-за этой гордости он потерял ее три года назад, и чуть не потерял сейчас. Но он всё исправит! Всё!

А пока надо рыть, копаться во всех направлениях, искать, быть всегда на чеку и усилить охрану Иды, его всё ещё любимой жены, которую он вернет. Себе жену, сыну маму, и он обязательно вернет бумеранг тем, кто его в них запустил. Влад и Ида, оба они стали пешками в чьей-то поганой игре, ставка в которой жизнь. И Влад эту жизнь и свою семью больше никому не отдаст, схватится обоими руками и не отдаст! Мнение Иды было последним, что волновало гордого и решительного мужчину. Он всё исправит. Вот только, как исправить то, что он натворил за три года, пока жена отсутствовала?

Глава 5

Сидя в кабинете у лечащего врача своей жены, Влад внимательно слушал, как доктор выговаривает ему претензии по поводу состояния своей пациентки.

— Вы привезли её сюда на лечение. Вы хотите, чтобы она чувствовала себя лучше? — осторожно спросил доктор, внимательно вглядываясь в глаза мужчины напротив.

— Конечно. В чем проблема? — нахмурился Влад.

— Два раза в день мы колем ей успокоительное и оно мало чем помогает. — вздохнул доктор, поправляя очки. — Стоит вам прийти, у неё случается истерика. Отношения между мужем и женой это личное, я всё понимаю. Но становиться соучастником преступления я не хочу.