Любовница - от слова «любовь» (СИ) - Токарева Алена

— Надо же как… — с восхищением протянула Алла. — Я бы так не смогла…

— Ну, ты — другое дело… — рассмеялся Торин, и лучики морщинок весёлым веером собрались вокруг глаз. — Хрупкая девушка… Зачем тебе это? У тебя другое предназначение… Хотя профессия журналиста тоже не из лёгких… Находчивость и решительность явно потребуются…

Глава 13

Глава 13

Матвей

Матвей с аппетитом умял котлеты с пюре и даже вылизал тарелку корочкой хлеба, что ему категорически запрещалось делать в собственном доме.

— Что ты как плебей… — презрительно поморщилась мать, когда он однажды, ещё ребёнком, попытался так сделать. — Чтобы я этого больше не видела! Отцовские гены…

Последнюю фразу насчёт отца она пробормотала себе под нос, но Матвей услышал. «Значит, она знает моего отца, но не говорит… — подумал тогда мальчик. — Плебей… а кто это? Может, плохой человек? Поэтому она об отце ничего не рассказывает?»

Но тогда он усвоил урок насчёт того, что вылизывать тарелку неприлично, хотя иногда очень хотелось. А здесь, у Кати, его никто не стал одёргивать.

— Вкусно? — засветилась от удовольствия она, увидев, как парень подчищает тарелку.

— Очень, — с набитым ртом проговорил Матвей. — Спасибо.

Он и, правда, чувствовал зверский аппетит, чего с ним давно не случалось.

— Может, хочешь добавки? — с готовностью подхватилась Катерина.

— Что вы, достаточно… — смутился Матвей.

Ему неловко было объедать хозяйку.

— Тогда будем пить чай с кексом! — решительно заявила она и выключила чайник, который как раз засвистел на плите.

За чаем они разговорились, но не о стандартных вещах — где учишься, работаешь, как проводишь свободное время и так далее — а просто о жизни.

— Знаешь, я ведь совсем одна… — вдруг с ходу призналась Катерина, по-бабьи подперев рукой щёку. — Никого у меня нет — так, чтобы по-серьёзному… А годы-то идут…

От неожиданности Матвей даже поперхнулся.

— Но у вас же есть работа… — неуверенно возразил он.

— Дурачок… — усмехнулась Катя. — Разве для женщины это главное?

— А что главное? — поинтересовался парень.

— Семья, конечно! — с уверенностью заявила она. — Муж, дети…

— А для моей матери главное — работа… — задумчиво проговорил он. — Я ей не нужен… Только помеха…

— Быть такого не может! — воскликнула Катя. — Не наговаривай на мать! Наверное, ты чего-то не знаешь, не понимаешь… А мать всегда любит своего ребёнка…

— Не всегда… — опустив голову, тихо проговорил Матвей.

— Она что, пьёт? Или бьёт тебя? — иронично осведомилась женщина.

— Нет, конечно… — вскинул на неё глаза парень. — Этого ещё хватало…

— А что ты думаешь? Такое случается, и довольно часто… — с грустью констатировала Катя. — Я, например, из подобной семьи, и то не скажу, что мать меня не любила…

— А что, разве можно бить и в то же время любить? — удивлённо спросил Матвей. — Неужели такое бывает?

— Конечно, бывает… — улыбнулась она. — У всех по-разному… А твоя мама, наверное, много работает, устаёт…

— Наверное… — пожал плечами парень.

Он никогда не думал о матери в такой плоскости.

— И отца, небось, нет? — напрямую спросила Катя.

— Нет… — кивнул Матвей. — А как вы догадались?

— Тут и догадываться нечего — если мать пашет как лошадь, то, значит, ей приходится крутиться одной… — объяснила Катерина. — Зарабатывать на жизнь… Ты же говоришь, что вы «из богатеньких», а большие деньги с неба не падают… Вот мать и вкалывает, чтобы у вас всё было — и достаток, и дом, и ты ни в чём не нуждался… А при муже ей бы не пришлось так надрываться… Хотя, конечно, всякое случается…

Матвей призадумался. Подобные мысли его ни разу не посещали. Просто в нём жила давняя обида на мать, которую он видел по большим праздникам, а их материальное благополучие представлялось чем-то само собой разумеющимся.

— Мы с ней никогда не говорили по душам… — неожиданно для себя признался парень. — Вот как с вами…

Странное дело — он только сегодня познакомился с Катериной, а у него было такое чувство, что знает её всю жизнь.

— А ты сам-то пытался? — поинтересовалась она. — Хоть раз подошёл с ласковым словом?

Матвей удивлённо на неё уставился — ему и в голову не приходило ластиться к матери. Она всегда казалась чужой и холодной — обыкновенной машиной для зарабатывания денег, чтобы у него, Матвея, было всё самое лучшее. Ну, решала его проблемы, если они возникали. Ну, бывало, беседовала с учителями насчёт успеваемости. Ну, отправляла летом на дорогие курорты (сама, правда, присоединялась крайне редко — как правило, занималась работой). А так чтобы поговорить с ним о жизни, расспросить или поделиться своими проблемами — не дождёшься.

— По-моему, ей это не нужно… — неуверенно заявил парень. — Она меня просто не замечает…

— Уверена, ты ошибаешься… Ой, что-то мы засиделись! — спохватилась хозяйка. — Тебе, наверное, пора домой…

— Да, я, пожалуй, пойду… — с сожалением проговорил Матвей.

Ему совсем не хотелось уходить — так тепло и спокойно, как с Катериной, парню никогда не было.

— А… можно я ещё приду? — тихо спросил он. — Если, конечно, вы не возражаете…

— Заходи, — улыбнулась Катя. — Только по чётным дням — по нечётным я допоздна на работе… Ещё раз спасибо тебе, мой спаситель!

— И вам… — поблагодарил Матвей.

— А мне-то за что? — удивилась хозяйка.

— За ужин… и за разговор… — смутился он. — Да! Ещё за пластырь…

— О матери подумай на досуге, — напутствовала его Катерина. — Она ведь, прежде всего, женщина, которой в жизни бывает ой как нелегко…

— Хорошо, подумаю, — кивнул Матвей, с неохотой покидая игрушечную кухню.

Мать неожиданно оказалась дома. Обычно в это время она ещё была на работе.

— Почему ты бродишь так поздно? — вместо приветствия строго спросила у Матвея.

— Да гулял… Погода-то какая! — поспешил с ответом тот. — Привет, мам.

— Погода погодой, но нечего шататься по ночам неизвестно где… — проворчала Валерия Андреевна, зябко кутаясь в шаль.

Матвей вдруг заметил, что у неё под глазами залегли тёмные круги, и вся она какая-то нахохлившаяся и словно бесприютная. У него в душе шевельнулась жалость.

— Устала? — неожиданно для себя спросил он. — Или плохо себя чувствуешь?

Валерия Андреевна с удивлением взглянула на сына. Раньше он о таком не спрашивал, да и, вообще, у них было не принято беседовать на подобные темы.

— Есть немного… — слабо улыбнулась она. — Похоже, чуть приболела… Знобит… А что, я так плохо выгляжу?

— Нет, конечно… — смутился парень. — Ты всегда выглядишь хорошо…

— Ну, спасибо, — опять улыбнулась мать. — Хотя это и не так, но приятно…

— Мам, может, ты хочешь поесть или чаю?

Он себя не узнавал, но вопросы сами шли с языка.

— Ты ли это, сын мой? — Валерия Андреевна не сводила глаз с Матвея. — Неужели накормишь?

— Я сейчас посмотрю, что там на кухне… — засуетился парень, живо сбрасывая ветровку и кроссовки.

Домработница скорее всего уже ушла, но она всегда оставляла какую-нибудь готовую еду на случай, если припозднившиеся хозяева проголодаются. И точно. На плите стояла кастрюлька с ещё тёплым овощным рагу. Матвей быстро заварил чай, нарезал хлеб и положил рагу в тарелку. Он это проделал весьма ловко, потому что всегда разогревал еду сам — не любил, когда его обслуживали, и, вообще, ему нравилось есть в одиночестве.

Тут же нашёл сервировочную тележку, загрузил её материнским ужином и направился в гостиную. Но Валерии Андреевны там не оказалось.

— Мам, ты где? — громко крикнул Матвей.

— Я тут… — донёсся из спальни её тихий голос.

Обеспокоенный парень покатил тележку туда и обнаружил мать свернувшейся калачиком на кровати.

— Я тут ужин тебе принёс… — доложил Матвей.

— Спасибо, сынок… — слабо улыбнулась Валерия Андреевна.

Впервые она сказала «сынок», и у парня на душе потеплело.

— Совсем плохо себя чувствуешь? — заволновался он. — Может, врача вызвать?